— Пошел ты к черту, Уртона!

В этот напряженный момент Кикаха не мог обернуться и посмотреть на Анану. Однако слышал где-то рядом ее напряженное дыхание. По всей вероятности, она снова карабкалась на откос. Рыжий Орк куда-то исчез.

Кикаха сорвал с плеча ремень, к которому крепился футляр. Уртона победно усмехнулся, но улыбка сползла с его лица, когда Кикаха отвел руку за спину и футляр повис над водой.

— Вытащи Анану на берег! Живо! Или я брошу рог!

— Пристрели его, Маккей! — закричал Уртона.

— Вот же дьявол! Послушай, босс! Ты мне так и не сказал, как действует эта штука!

— Ты просто глупая скотина!

Уртона повернулся к негру, намереваясь вырвать у него оружие. Понадеявшись на Анану, Кикаха швырнул футляр вниз, а сам, перекатившись через край, рванулся к Маккею и Уртоне. Негр наотмашь ударил его лучеметом по голове. Кикаха покачнулся и упал.

Несколько секунд он вообще ничего не соображал и даже не чувствовал рук и ног. Но вибрация почвы вернула ему частичку сознания. Кикаха не знал, отчего тряслась земля — скорее всего от приближения гигантской волны, если только это ему не показалось. От удара по голове и не такое могло померещиться.

«Да и черт с ним! Там же Анана…»

Не успел он подняться на ноги, как кто-то ударил его в челюсть, и через миг Кикаха оказался в воде.

Холодная пучина поглотила остатки его ошеломления. Кикаху подбрасывало вверх, затягивало вниз и кружило в водоворотах. Сражаясь за глоток воздуха, он отчаянно пытался вырваться на поверхность. Рука скользнула по твердому выступу дна, потом поток вынес его на поверхность и закружил колесом на гребне вала. Верх и низ смешались в беспрерывной круговерти, и вскоре мощное течение вновь прижало его ко дну и потащило вперед.

Кикаха понял, что ему пришел конец. Легкие пронзила боль. В голове шумело, и он больше не мог задерживать дыхание. Но рот все же раскрылся, и в этот момент Кикаху вытолкнуло наверх, и он успел несколько раз вздохнуть.

Течение вновь затянуло Кикаху на дно, а потом что-то ударило его по голове.

Он медленно открыл глаза. Небо начинало покрываться горизонтальными полосами, где темно-красные оттенки чередовались с огненно-алыми лентами. Наступал «рассвет».

Кикаха лежал на мелководье. Перекатившись на бок, он встал на четвереньки. Голова раскалывалась от боли. Ребра ныли так, будто он выстоял на ринге двенадцать раундов против профессионального боксера. Кикаха осторожно поднялся на ноги и осмотрелся. Он находился на берегу канала. Очевидно, его выбросило сюда волной, и он остался лежать в огромной луже вместе с дюжиной трупов больших и малых животных. Как видно, им тоже не удалось вовремя выбраться из оврага.

Поодаль виднелась скала — вернее, круглая гранитная глыба размером с дом. Она напомнила ему тот валун, который перенесся с ним из вселенной Ананы. В лавалитовом мире не было таких скалистых пластов, какие встречались на Земле, однако здесь то и дело встречались глыбы и камни, которые Уртона ради забавы разбросал по всей планете.

Анана считала, что в некоторых из них властитель спрятал замаскированные врата. Скорее всего, они активировались определенным словом или прикосновением к особому участку камня. Врата могли перенести человека не только во дворец Уртоны, блуждавшего по просторам лавалитового мира, но и в другую «карманную» вселенную. Сам Уртона на вопросы о вратах отвечал презрительным молчанием.

Будь у него сейчас рог Шамбаримена, Кикаха проверил бы эту скалу за пару минут. Потребовалось бы только протрубить семь нот в определенной последовательности. Но рога не было. Если Анана не выбралась вместе с ним на край склона, значит, инструмент унесло потоком. В лучшем случае чудесный рог находился теперь у Уртоны.

В миле от глыбы виднелась коническая гора с глубокой впадиной, похожей на кратер. На Земле она могла бы оказаться вулканом, но на этой планете таких просто не существовало. Гора довольно долго не меняла форму.

Чуть дальше вдоль канала тянулись высокие холмы. Равнина вокруг них менялась на глазах, а значит, мутации почвы в этом районе проходили с ускорением.

Лук и колчан исчезли. Очевидно, Кикаха потерял их, когда поток тащил его по дну. Однако пояс с ножнами остался, а вместе с ними и охотничий нож. Рубашку сорвало, майка превратилась в лохмотья. На штанах зияли дыры. Ботинки разваливались на части.

Кикаха выругался и побрел по берегу у самой воды, высматривая тела своих спутников. Никого не обнаружив, он немного воспрянул духом: появилась слабая надежда, что Анана еще жива. Если жив он, то и она могла уцелеть.

Воодушевленный, Кикаха попытался насвистеть какой-то мотив, но мелодия получилась слишком уж тоскливой. Он с трудом отрезал ногу антилопы и снял с нее кожу. С трудом, потому что ему досаждал рой больших черных мух, облепивших труп. Укус даже одной мухи был достаточно болезненным, но после сотни укусов у человека возникало ощущение, будто кожу сдирают наждачной бумагой. Каждый раз, когда Кикаха двигал рукой, поворачивал голову или менял положение, мухи с жужжанием поднимались в воздух. А потом снова садились на него и ползали по телу, выбирая лакомый кусочек.

Наконец Кикаха отправился в путь, взвалив на плечо отрезанную ногу антилопы. Половина мух осталась на трупе животного, остальные последовали за ним, найдя освежеванную ногу более съедобной. И ему то и дело приходилось колотить себя по лицу, сгоняя надоедливых насекомых. Не в силах больше сдерживать гнев, Кикаха проклял Уртону. Создавая свой мир и разрабатывая его экосистемы, властитель мог бы обойтись без мух.

Впрочем, подобный упрек не раз выражали и жители Земли.

Сражаясь с потоком, Кикаха вдоволь наглотался воды, однако вскоре жажда снова напомнила о себе. Встав на колени, он обеими руками зачерпнул прохладную влагу. По словам Уртоны, на его планете даже океанская вода была пресной и пригодной для питья. Кикаха съел немного мяса, пожалев о том, что не может сбалансировать диету фруктами и овощами.

На следующий день он повстречал группу подвижных растений. Стволы, покрытые красными, белыми и синими спиральными полосами, достигали в высоту шести футов.

С ветвей свисали какие-то оранжевые фрукты. В отличие от деревьев, которые Кикаха встречал накануне, ноги этих растений имели коленный сустав, а вместо щупалец они обладали своим собственным методом защиты.

К счастью, приближаясь к ним, он вел себя осторожно. У каждого растения посреди ствола располагалось несколько отверстий. Едва Кикаха направился к деревцу, которое отстало от группы, как оно тут же развернулось и нацелилось в него одним из своих отверстий. Отсутствие глаз компенсировалось острым слухом. Или, возможно, растение имело какое-то акустическое устройство, напоминавшее эхолот летучих мышей.

Каким бы ни был этот биологический механизм, деревце медленно разворачивалось, не позволяя человеку подойти к стволу с другой стороны. Кикаха приблизился еще на несколько шагов и остановился. В отверстии появилось что-то темное и пульсирующее, а затем оттуда высунулась черно-красная масса плоти. В ее центре торчала короткая трубка из хряща или кости, которая слишком уж походила на оружие.

Кикаха бросился на землю, отбив ребра и поцарапав щеку. Раздался хлопок. Что-то пролетело над его головой. Он перекатился в сторону, вскочил и побежал за снарядом. Через десять секунд Кикаха держал в руке оперенный костяной дротик, острие которого без труда вонзилось бы в тело. На игольчатом конце поблескивал тонкий слой зеленоватого вещества.

Вряд ли пневматический самострел использовался только для обороны. А значит, растения охотились на зверей и питались мясом.

Сохраняя безопасную дистанцию, Кикаха обошел растения стороной. Деревце, выпустившее дротик, с громким чмоканием втягивало в себя воздух. Остальные поворачивались, нацеливая на человека свои смертоносные дупла.

Деревья не имели ни глаз, ни щупалец. Но они «видели» человека и, вероятно, знали какой-то способ поглощать мясо жертвы. Кикаха решил посмотреть, что случится дальше. И ему не пришлось долго ждать.