Приехали в деревню довольно поздно. Дед Ходок пригласил на паужину, у них так ужин называют. Поели, после соседи стали подходить. Народу в избу битком набилось, и пошло обсуждение цен, новостей и впечатлений. А нас, хм… малышню, выпинали за порог. Вот гадство, придётся теперь со сверстниками общаться, а о чём с ними говорить, даже не представляю. Лучше б где-нибудь в уголке тихонечко посидел.

Во… стоят, "Они стояли молча в ряд, их было восемь!" Пятеро мальчишек и три девчонки лет от семи до пятнадцати. Ооо… а Машка-то здесь как рыба в воде, всех знает и быстро нас перезнакомила. Посыпались вопросы о поездке, пришлось вживаться в роль сильно тормознутого эстонца. Дааа, тоорргооввляя быыллаа оочееннь ххоороошаа. Вслед за каждой такой фразой сестрёнка вставляла десять своих. Постепенно всё внимание на неё и переключилось, а я с рожей Чингачгука лишь выступал гарантом правдивости повествования. Когда Машуля изредка прерывалась и посматривала на меня, я делал величественный кивок, подтверждая сказанное.

За полчаса такого времяпровождения чуть не умер от скуки, но слава богу, Софа спасла — отправила вещи переносить в сарай. А малая так и продолжала трещать без остановки, успевая отвечать на несколько вопросов одновременно. За мелкими хлопотами и ночь пришла, заночевали у Ходока — босс в доме, мы в сарае. Эхх… давненько я на сене не валялся! Уснул моментально, насыщенный на впечатления денёк выдался. Жаль вставать рано.

"Утро красит нежным светом…", ну спасибо, хоть до света дали поспать, я, как всегда, последний встаю.

Уходили сразу после обильного завтрака. Душевно попрощались с дедом Ходоком и его женой бабой Вожей. Чудесная бабулька, недолго выпало с ней общаться, но успел полюбить. Она будто тепло и свет излучает, хочется посидеть рядом, погреться. Ладно, ещё увижусь, меня к обеду ждут, перетащить-то кучу вещей требуется. Ну, мешок с зерном на хребет — и пошёл. Машка козу ведёт, Софа пару корзинок несёт, солнышко припекает — лепота, кха-кха.

Дома подсчитали наш денежный улов, вчера не до того было. В общей сложности оказалось 123 рубля 66 копеек. Весьма приличные деньги для этой глуши. Хороший дом в местном городке рублей 500–600 стоит, а небольшой — всего 150, крестьянская лошадь — 20, корова — 10, так что мы богатенькие буратинки. А ведь ещё пара бутылей настойки осталась.

Знахарка, глядя на кучку бумажек и мелочи, впала в растерянность. Ничего, пускай привыкает, вон Машка без всякого почтения ковыряется в ней, картинки рассматривает. О… мысль… — знаю теперь, как алфавиту сестрёнку будем учить. Мда… но основную массу макулатуры надо на всякий случай в тайничок на тополе спрятать.

Тут наша старшая встрепенулась и полезла в сундук рыться. Вернулась за стол с тоненькой пачкой купюр и мешочком серебряных монет. Положила их возле общей кучи, села и смотрит эдак гордо-вызывающе. Ха, показывает, что она с нами. Молодец! Я ей подмигнул и улыбнулся. Прекрасно, снежная королева растаяла, на лице засияла довольная улыбка. Отныне мы команда. Трепещии, миир, МЫЫ ИДЁЁМ… Хм… чё-то меня понесло, эйфория — страшная сила.

Остальное наше барахло еле удалось перетащить за два дня. Ох и задолбался! Крепкое тело у Мишки, однако. Другие бы к вечеру пластом лежали, всё же семь км — то с мешком, то без, и так несколько раз, с утра до вечера, а я держусь. Хотя чего столь рьяно взялся, сам не пойму, мог бы спокойно пару ходок в день делать. Дааа ужж… подвигал попой, мозги отдохнули.

На второй день чуть не получил рогом в задницу, больно уж расслабился. Увидел лося в последний момент и вместе с мешком сиганул в кусты. Мешок, кстати, на него упал и дал мне время вскарабкаться на дерево без последствий для пятой точки и штанов. Сверху разглядел неособо крупного лосёнка, впрочем, этому организьму вполне бы хватило удара и таких рогов. На будущее сделал себе зарубку на память: в лесу не расслабляйся. Сто раз прошёл спокойно, а на сто первый можно не заметить медведя или того же братца с дубиной.

А дома со мной в конфликт вступили ещё одни рога. Коза, видишь ли, восприняла меня как самое низшее существо в нашей общине. Решила, что может мной помыкать — выгонять из сарая, бодать, проходя мимо. Я, пока вещи переносил, отмахивался от неё, словно от надоедливой мухи. А утром третьего дня встал поздненько, выползаю на свет белый, потянулся, ну и получил нехилый удар по спине. Ни фига се, чашечка кофэ с утречка!

Прокатившись по земле, проснулся окончательно. Вскакиваю, готов жизнь подороже продать, а нападающих нет. Нигде нет! Стоит коза, башкой трясёт и сверлит меня сердитым взглядом. Не понял — мне это рогатое недоразумение плюху отвесило? А как? Я ж до сих пор чувствую удар меж лопаток. Прикинул, где стоял, как пришёлся удар. Блин, да она с крыши землянки сиганула. Охренеть!!! Прыгнуть метра на три-четыре и точно башкой попасть. Вот ведь… козлень.

Похоже, эта зараза опять атаковать собралась. Ну-ну, давай, щас я из тебя козла отпущения сделаю. Подлетающую козу встретил пяткой в лоб. Хорошо пробил, аж нога онемела. Что, родная, мало? Схватил за рог, подтянул к лицу: " В глаза смотреть, ты — местный таракан, а я — твой хозяин". Не понравилось, продолжила бодание. Ну на тебе добавку! Со всей злости и дури приложил кулаком меж рогов. Чёрт, так и руку сломать можно.

Коза, потряхивая головой, неуверенно побрела к землянке. Надеюсь, конфликт исчерпан.

— Навоевался?

Софа подошла незаметно. Я махнул отбитой рукой, слов просто не было.

— Ты бы ей лучше морковки дал, друзьями бы стали. Она подачку два дня выпрашивала, а ты её кулаками.

Ага, выпрашивала, рогом в бочину. Постепенно адреналин в крови сходил на нет. Постарался припомнить подробности нашего с козой общения, мда… действительно могла вкусненькое просить, по-своему, по-козлиному.

— Да кто ж так просит? Надо морду тянуть, а не рогами тыкать.

— Ну ты ж на неё как на вещь неодушевлённую смотрел, вот она и объясняла, что живая.

Ага… как на безразмерный пакет молока я на неё смотрел.

— Ну а сегодня-то с утра что за припарка после сна? Вся спина болит.

Знахарка смеётся и пальцем на солнце показывает.

— Где утро и где ты?

Эхе-хе… значит, меня распорядку дня учили. Уууу… только надзирателя-трудоголика в виде козы нашей компашке и не хватало.

— Давай я спину и руку посмотрю, горе-воин.

— И на ногу тоже… взгляни.

Осмотр значительных повреждений не выявил. На спине, конечно, огромный синячище, рука припухла, но жить буду. Проведя утренние процедуры, по совету Софы взял пять морковок и пошёл мировую подписывать. Надо вовремя признавать свои ошибки. Нашёл Ферю (так козу зовут) за сараем. Стоит травку щиплет, "косит лиловым глазом", но больше с опаской. Присел рядом, метрах в двух, и начал душевный разговор под бут… ээээ… морковку. Сначала норов показывала, ничего брать не хотела, всё бороду воротила. Тогда я сам начал смачно хрустеть подношением. О… такого зверского издевательства её душа выдержать уже не смогла. Расстались нормально — не друзья, но и не враги.

На следующий день к нам заглянул сын Ходока Парамон — угрюмый мужик, ездивший с нами в Устьянское. В поездке наша старшая договорилась о помощи в строительстве сарая. За день мы доложили стены, покрыли брёвнышками тёплую часть в один накат и приготовили всё для укладки жердей на крышу. Ну… с этим я и сам справлюсь, работа ответственная, но не тяжёлая. Каждую жердину и каждый кусок бересты нужно тщательно закрепить, иначе ветер, снег и дождь быстро сделают из крыши решето. Софа с Машулей принялись просушенным мхом конопатить щели в стенах, нам сквозняки не к чему. Потом я их ещё и глиной промажу для верности.

Закончив через три дня постройку сарая, взялся за разбирательство с золотишком: когда снег выпадет, в воде особо не побултыхаешься. Спилил приглянувшуюся сосну новой пилой, ох класс, приятно нормальный инструмент в руках держать. Выпилил чурбачок нужных размеров, расколол его надвое и стал выстругивать лоток для промывки золота, как меня учили. Два дня мороки, и средство добычи нашего благосостояния готово. Ну что ж, завтра начнём разведку.