куртку и бросила ее прямо на диван в гостиной.

- Ты что, сбежал от своей комиссии?

- Вырвался на время.

- Сейчас я разогрею тебе котлеты. А это к чаю.

- Я пью кофе.

- Па, тебе пора переходить на чай.

- В связи с чем? - усмехнулся он.

- Просто, - смутилась она, - это я всем советую. От кофе сердце болит.

- Сердце болит совсем от другого, - сказал он, - грей свои котлеты.

Она что-то спросила про комиссию, что их так интересует в Центре Связи. Он ответил с

усмешкой, что интересует их в общем-то одно: где связь? Почему до сих пор их исследования

не дали никаких ощутимых результатов. Вообще-то результаты были, но всё упиралось в

эксперимент с круговой установкой для проверки основной гипотезы, и все давно это знали

и торопились, как могли...

- Вообще-то у меня к тебе серьезный разговор, па, - наконец призналась Ингерда.

Всё остальное было, конечно, несерьезно!

- О чем? - спросил он, не сомневаясь даже, что когда у дочери такой виноватый вид, речь

пойдет о внуке.

- Об Эдгаре.

- Ну-ну. Я думал о Герце.

Ингерда вздохнула, вынимая котлеты из печки.

- О Герце уже поздно что-то говорить.

Ричард сочувствовать ей не собирался. Он сел и придвинул к себе тарелку.

- Меня они оба не интересуют. Что один, что второй.

- Эдгара ты сам вырастил, - напомнила ему дочь, - как ты можешь так говорить?

- Вот-вот, - кивнул он, - Зела тоже его вырастила. И что мы получили в результате?

- Что получили, то получили, - сказала Ингерда, - не век же теперь на него злиться?

- Чего ты хочешь, дочь? - внимательно посмотрел он на нее.

- Хочу, - ответила она, - чтобы ты его спас... если это еще возможно.

- От чего я должен его спасать? - усмехнулся Ричард, - от его зеленой ведьмы?

- Па, от него уже две недели никаких вестей, и я просто чувствую, что с ним что-то

случилось. Чувствую, ты понимаешь?

- Это всё?

- Не всё. Еще мне снился ужасный сон. Я даже проснулась!

- Мне тоже иногда снятся ужасные сны. И что?

Ингерда заерзала на стуле.

- Я же мать, как ты не понимаешь? Я сердцем чувствую! А что, если с ним в самом деле

что-то случилось? Мы же не простим себе!

Бывало, что Прыгуны пропадали месяцами, иногда даже годами, рановато было

беспокоиться об Эдгаре спустя две недели, но Ричард почему-то встревожился, глядя в

горящие глаза дочери. Встревожился, но тут же подавил в себе эту слабость.

- Случилось так случилось, - сказал он, - пусть сам выпутывается, не маленький.

- А если не сможет?!

- Сможет.

- А если нет?! Ты только предположи!

- 294 -

Предполагать не хотелось, он был в ссоре с внуком и мириться пока не собирался. Зела

никогда бы ему этого не простила.

- Кто его туда послал? Директория? Вот пусть Директория его и вытаскивает.

- Па! Ты же знаешь, как Леций занят. У него комиссия.

Ричард только пожал плечами.

- А у меня - нет?

Дочь вскочила, ее терпение, кажется, лопнуло.

- Я думала, хоть ты меня поймешь! А ты...

- А я в полном дерьме по его милости, - тоже с раздражением сказал Ричард, - я могу его

понять и простить... но тогда я потеряю жену.

Ингерда схватила ртом воздух, потом выпалила:

- Да ты ее и так уже потерял!

Потом стало тихо. Они оба сидели за столом и стучали вилками по тарелкам.

- Извини, - сказала дочь, опустив голову, - сорвалось с языка.

- Да нет, ты права, - сказал он с каменеющим сердцем, - терять мне действительно

нечего.

- Папа...

За эту минуту ему вдруг всё стало ясно, как будто в темные уголки его души проник

яркий и пронзительный луч.

- Я полное ничтожество, дочь, - сказал он с горечью, - она давно не любит меня, а я так

цепляюсь за нее, что готов предать собственного внука. Зачем?

- Папочка...

- Ты права. Этого романтика нужно вытаскивать с Вилиалы. Так хотя бы ты

успокоишься, а то на тебе лица нет.

Он встал и спокойно сунул тарелки в мойку. Ингерда подошла сзади и прижалась к нему.

- Спасибо, па. Я так люблю тебя!

- Любишь? Тогда завари мне кофе.

К вечеру он передал все дела заместителям и сказал, что несколько дней его не будет. Это

вызвало у всех легкий шок, но ему уже было всё равно. Ричард вообще уже не знал, что его

может взволновать в этой жизни. Он всё решил для себя, и после такого решения его жизнь

кончилась. «Пора на пенсию», - подумал он, вылетая из полпредства, - «или в лучший из

миров».

Домой они с Зелой прилетели почти одновременно. Она собиралась на спектакль,

который давали специально для земной комиссии. Ричард остановился в дверях гостиной и

посмотрел на нее совершенно другими глазами, не как на свою жену, а как на совершенно

постороннюю женщину. От этого она не стала менее красивой и желанной, просто стала

вдруг чужой.

К этому предстояло еще привыкнуть. Он подумал, что в этом доме ни за что не

останется, и в этом городе, и на этой планете. Старый пес уйдет на пенсию, вернется в свой

домик на Земле и будет мирно ловить рыбу в Сонном озере. Вот только Эдгара вытащит. .

- Это ты? - слегка смутилась Зела, в последнее время она всегда напрягалась, когда он

появлялся, наверно, тоже боялась последнего разговора или лишнего вопроса.

- Кто же кроме меня? - усмехнулся он.

- Просто ты так редко появляешься, что это уже удивительно, - сказала она.

Платье на ней было черное, золотые волосы наискосок заколоты перламутровым

гребнем, глаза как всегда изумрудные и глубокие, нервные глаза, тревожные, лихорадочно

блестящие.

- Какая будет пьеса? - спросил он без всякого любопытства.

- «Сказки черного леса», - ответила она, - вашей комиссии решили ничего серьезного не

показывать. Они и так устали.

- Это верно.

- Я там играю ведьму, если ты, конечно, помнишь.

- Нет, - сказал он.

- Ну, разумеется... надеюсь, хоть сегодня вспомнишь.

- 295 -

Они разошлись по своим комнатам. Он надел шорты и футболку, а термостат сунул в

рюкзак. Прыгун должен быть готов к любому климату. Куда-то подевалась его кепка с

козырьком от солнца, он так разозлился в безуспешных поисках, что вытряхнул содержимое

всех ящиков на кровать.

- Ты готов? - заглянула к нему Зела и изумленно застыла в дверях, - что это такое?

- Что? - уточнил он, извлекая наконец кепку из бельевой кучи и надевая ее на голову.

- Ты собираешься в театр в таком виде, Оорл?

- Я собираюсь в другое место.

- Как в другое?!

Эти обиженные, возмущенные глаза он видел тысячу раз. Он всегда боялся этих глаз,

боялся задеть ее, не угодить ей, не вписаться в ее образ идеального мужчины, который она

себе придумала. Сейчас, когда все это уже не имело значения, он наконец понял, как от этого

устал.

- Собственно, какая тебе разница, буду я там или нет? - спросил он холодно.

Она почему-то совершенно побледнела от таких слов.

- Какая разница?!

- По-моему, я не театральный критик.

- О, да! Ты даже ради меня не ходишь в театр. Я так надеялась, что ты это сделаешь хотя

бы ради своей идиотской комиссии!.. Дура!

Зела отвернулась и резко вышла.

************************************************************

- Он выдавал себя за торговца косметикой, - сказала Кантина, - и назывался Рамзесвааль.

Снимал номера в гостинице «Космическая любовь». Каждый день их менял. Бугурвааль

считает, что он взорвался вместе с родителями Антика... вот, собственно, и всё, что я могу

тебе сообщить.

Жрица выглядела непривычно скромной, по-домашнему. На коленях у нее сидела

маленькая дочка и цеплялась ей за шею.

- А твоего отпрыска где можно поискать? - спросил Ричард.

- На столичной вилле Бугурвааля. Мы там жили.