не было.

К его отсутствию она уже привыкла. На Вилиале он был не так занят, как на Пьелле.

Там он был гостем, а здесь считал себя хозяином. Ни один вопрос без него не решался, и

даже Директория при спорном голосовании - три на три - учитывала его мнение, и оно

оказывалось решающим. Что тут можно было поделать?

Зела давно устала от театра, она выразила в нем всё, что могла, и хотела бы отдохнуть. В

конце концов, она была уже немолода, она была старше Ричарда и старше всех Прыгунов.

Это давало какую-то непрерывно нарастающую усталость. И она бы всё бросила и жила

только семьей, но все вокруг были ужасно заняты. Она поняла, что если уйдет из театра, то

просто окажется в пустоте. Ни с чем. Детей у нее нет, внуки выросли.

Зеркало ее не огорчало, разве что усталостью и бледностью лица. Молодость ее казалась

вечной. Но на самом деле это было не так. Зела была искусственно созданным существом,

она не знала своих сроков, но они были ей отмерены. Износ и старость могли придти

мгновенно в любой момент. Впрочем, это не пугало, потому что казалось таким далеким!

Она смазала лицо и шею кремом, расчесала пышные золотые волосы, наскоро заколола

их, как обычная домработница, заколкой, подхватила плащ с сумочкой и вышла в коридор.

Театр почти опустел. Вдоль стен на изогнутых ножках висели стилизованные под старину

светильники, они тускло краснели в ночном режиме.

Зела шла под ними и думала о новой пьесе. Та ей не нравилась. Снова ей досталась роль

некоронованной королевы, преуспевающей красавицы, непорочной богини в этом грешном

мире. И это была пьеса, написанная специально для нее! Жигьер, самый талантливый

аппирский сценарист, видя ее разочарование, признался, что ничего другого написать для нее

не может. Потому что только так ее и видит. На все ее доводы он отвечал односложно: «Вы

так прекрасны!»

- Интересно, дождь сейчас идет или нет? - подумала Зела.

На сцене они пробыли безвылазно часов двенадцать и понятия не имели, что творится

во внешнем мире. И это была работа! Работа, которую она когда-то очень любила и от

которой не испытывала сейчас ничего, кроме усталости.

- Да нет в ней ни капли таланта! - вдруг услышала она из приоткрытой двери чьей-то

гримерной, - просто муж полпред. Попробуй тут пробейся, когда такие старые швабры

позанимали все главные роли!

- Брось, Джилл. Она красавица.

- Красавица! Только никак не «состарица»! Сколько же можно молодым дорогу

закрывать? Слушай, может, эти мутанты вообще вечные? Во безнадега-то!

Это была общая гримерная молодых актрис: Джилл Доури, Меди Голлис и Барбары Нор.

Персональные апартаменты по молодости им были не положены. Зела поняла, что стоит

перед их дверью, не дышит, и ноги у нее почему-то ватные.

- Не, девчонки, они не вечные, - сказал голос Барбары, - но некоторые лет по четыреста

живут.

- Успокоила! - усмехнулась Джилл.

- А некоторые всего по двадцать.

- Ну, нашей это не грозит. Ей уж за сто перевалило, если не больше!

- А ты откуда знаешь?

- Я про нее много чего узнала. Знаешь, кем она на Наоле была?

- Кем?

- Не догадываешься?

- 29 -

- Да ладно тебе, Джилл, не тяни резину!

- Да шлюхой обыкновенной она была. Спала со всеми Прыгунами, пока замуж не вышла

за своего Оорла.

Зела прислонилась к стене. У нее так часто застучало сердце, что стоять без опоры было

трудно. Она почему-то думала, что раз она всех любит и никому не причиняет зла, то и ее все

любят. А оказывается, она давно уже мешает молодым девочкам ...

- Перестаньте, - тихо, но твердо сказал голос Меди Голлис, - это всё грязные сплетни.

- Спроси у Дикси Скара. Она даже у его деда была любовницей.

- У этого урода?! - визгнула Барбара.

- Вот так становятся примами, - раздраженно сказала Джилл.

Зела поняла, что надо уходить отсюда поскорее, иначе у нее просто сдадут нервы. Она

вздохнула, оттолкнулась от стены и пошла быстрым шагом к выходу. Всё внутри дрожало,

даже зубы стучали друг об друга. А она-то думала, что всё давно забыто, что всё осталось в

прошлом, на Наоле, все эти уродливые тела и морды, которые надо было любить, любить,

любить... Столько лет она об этом не вспоминала, и вдруг вот так внезапно всё вернулось!

Дождя не было. Вечер был тихий и теплый. Она подошла к модулю и поняла, что никуда

лететь не хочет и вообще не понимает, зачем это нужно. Ричарда наверняка нет, он или в

полпредстве, или во дворце, или в Посольском квартале. Уснуть она сейчас не сможет,

успокоиться тоже. Чем слоняться по комнатам, лучше пройтись пешком.

- Лети домой, - сказала она в распахнутую дверь автопилоту и швырнула на сиденье

плащ: он был не нужен.

- Маршрут: улица Архитекторов, пять, - смиренно отозвался динамик на панели.

- Подтверждаю, - сказала она.

Названия улицам давали в спешке сами строители, полагая, что когда Менгр будет

отстроен, аппиры сами их переименуют по-своему. Но, как водится, нет ничего более

постоянного, чем временное. Да и исторических корней у города не было. Так и остались в

нем улицы Техников, Проходчиков, Архитекторов, Проект-1, Проект-2, Проект-3 и т.д.

Планета почти пустовала. Огромные территории не обживались, и жизнь кипела только в

Навлании, точнее в самом Менгре. Аппиры, видимо, генетически тяготели к центру. Они всё

еще были слабы и ленивы, несмотря на весь их интеллект. На подвиги и исследования новых

земель их не тянуло совсем.

Несчастные мутанты по-прежнему любили распределение и подпитку энергией,

держались поближе к «кормушкам», и поселить их хотя бы за сто километров от Прыгуна

было немыслимо. Услужение Прыгуну до сих пор считалось самой выгодной работой.

Конечно, у аппиров была своя творческая элита и в науке, и в искусстве, они держались

независимо, занимали весьма ответственные посты, но их было очень мало.

Зела шла к дому через центр. Площадь Согласия была наполовину окружена огромным

зданием земного полпредства. Колонны главного входа были ярко освещены и сверкали. На

втором этаже в крыле Ричарда тоже светились все окна. Она взглянула туда, зябко поежилась

и пошла дальше. Мужу было не до нее. И Эдгару было не до нее. И вообще никому было не

до нее. И в театре ее, оказывается, не любили.

Ей надо было всё обдумать и смириться с этим новым открытием. Возможно, девочки в

чем-то правы: она не талантлива, она просто жена полпреда и преграждает им дорогу. Да и

разве ей самой это всё не надоело? Ей надоело играть, она устала работать, она не хочет

ходить в театр. Она вообще, кажется, не хочет жить. Отчего это? От возраста? От слабости?

От женской глупости? Или оттого, что надо что-то менять в этой жизни?

***********************************************************

Задумавшись, она не заметила, на какую радиальную улицу вышла. Но это было уже не

важно. Можно было и заблудиться один раз за двадцать лет.

После пустой площади Согласия, Зела как будто попала в муравейник. Это был

аппирский квартал, город жил здесь бурной ночной жизнью: горели вывески, проносились

наземные модули - монокары, сновали туда-сюда уроды всех мастей. Многие хромали или

- 30 -

передвигались в тележках и креслах. Если б Зела не была так расстроена, то наверняка бы

заметила, что смотрится здесь дико.

Мутанты поглядывали на нее косо, и это наконец стало ее смущать. Она ничего не

боялась, потому что в сумочке у нее был компьютер, а на руке переговорник. В любую

секунду она могла вызвать мужа или внука. Зела представила себе эту ситуацию и вдруг

поняла, что не сможет им объяснить, где находится.

- Извините, что это за улица? - спросила она у щуплого парнишки, отмывающего чей-то