роскошный монокар.

- Во всяком случае, эта улица не для вас, - ответил он, утирая той же тряпкой свой

вспотевший лоб.

- Как она называется? - нервно уточнила Зела.

- Улица Счастливая, мадам, - улыбнулся парень.

- Ах, Счастливая, - усмехнулась она.

- Да. Только вы, кажется, несчастны, - тряпку он бросил в ведро и посмотрел на нее с

сочувствием, - может, хотите повеселиться?

- Как? - удивленно спросила она.

- Очень просто, как все. Посидим в «Корке апельсина», напьемся «Парашютиста»,

спланируем, и я вас даже ни о чем расспрашивать не буду. Идет?

Предложение было столь диким, что даже не показалось оскорбительным. Парнишка

тоже был щупленький и некрасивый, хотя некоторый шарм в нем был. Пойти с ним в какой-

то кабак было бы абсурдом, но, может быть, именно абсурда ей сейчас и не хватало?

- А как же твой кар? - спросила Зела.

- Черт с ним, - махнул рукой парень, - каров полно, всех не перетрешь.

- А почему же не роботы их моют?

- А мы что будем делать?

- Но... но ведь столько заводов понастроили!

- Они далеко от центра, мадам. Вот там как раз для роботов и место.

Они уже шли по улице вдоль витрин и вывесок.

- Он же тебе не заплатил за мытье, - вдруг остановилась Зела.

- Конечно, - усмехнулся попутчик, - он за мной не побежит.

- Может. . я тебе как-то компенсирую твой заработок?

- Ты богатая девочка, сразу видно, - понимающе кивнул он, - и любой альфонс тебя

облапошит в два счета. Только я пока еще не из их числа. Пошли.

«Корка апельсина» находилась глубоко в подвале. Там было душно, дымно, шумно и

темно. Совершенно ошалевшая Зела присела за столик в углу, в душе еще не веря, что это

происходит с ней. На всякий случай она проверила, в порядке ли браслет с переговорником и

представила, что она по нему скажет: «Ричард, я в аппирском квартале, сижу в «Корке» с

мойщиком каров и пью этот засахаренный спирт под названием «Парашютист».

На сцену под всеобщие аплодисменты вышла пьяненькая девушка с гитарой и запела.

Одна рука у нее была намного короче, ей она перебирала струны. Половина волос слева

отсутствовала. Вообще, облысение встречалось у аппиров так часто, что даже вошло в моду.

Когда-то ее внук Герц тоже выбривал себе полголовы, а теперь уже всю.

Зела смотрела на свое окружение с любопытством и жалостью. Так проводить время

можно было только от большой тоски и полной пустоты внутри. Напиток она пригубила, но

пить не стала.

- Глотни, - посоветовал ее спутник, - будет легче.

- Как тебя зовут? - спросила она.

- Если я отвечу, - усмехнулся он, - я спрошу тебя. Согласна?

- Почему бы нет?

- Тогда зови меня Кси. Меня все так зовут.

- Странно, - удивилась Зела, - меня тоже когда-то звали Кси. Ла Кси. Это было так

давно...

- А как зовут тебя сейчас? - с любопытством спросил собеседник.

- Просто Ла, - ответила она подумав.

- 31 -

- Ты слишком хороша для аппирки, - недоверчиво сощурился он.

- Тем не менее, я аппирка, - грустно улыбнулась Зела.

Кси выпил полстакана и даже не закусил.

- Впрочем, чему я удивляюсь? - усмехнулся он, - тебя, наверно, отладили в больнице у

землян. Богатым всё доступно... А мы, уроды, своей очереди никогда не дождемся.

Она взглянула на него внимательней. Всё, как будто, было на месте: руки, ноги, волосы...

- У тебя есть проблемы, Кси?

- А у кого их нет?

- Ну, земляне многих уже вылечили.

Собеседник посмотрел на нее как на наивную девочку.

- Чтобы к землянам в больницу попасть, надо быть или очень богатым, или

безнадежным. Самых тяжелых они берут без очереди. Я, как видишь, не самый тяжелый.

- А ты... стоишь в очереди?

- А как же! Восемь тысяч триста девятнадцатым.

Кси допил стакан до дна.

- Не будем о грустном, - бодро сказал он, - сейчас я буду тебя развлекать. Я же обещал.

- Как? - с жалостью посмотрела она на этого худенького некрасивого мальчика.

- Как умею, - усмехнулся он и встал.

Зела увидела сквозь завесу дыма, как он прошел на сцену, прогнал девочку с гитарой и

под всеобщие крики одобрения объявил в микрофон:

- Я сегодня в ударе, ребята! Слушайте и не говорите, что не слышали! Экспромт

посвящаю своей прекрасной спутнице!

Этот невзрачный мойщик каров уверенно и, видимо, привычно сел за раздолбанный

синтезатор, настроил тембры, зажмурился... А потом случилось чудо. Зела услышала самую

прекрасную музыку в своей жизни, волшебную, нежную, возвышенную, сладостную как

утренний сон. Руки музыканта летали над клавиатурой, а глаза всё время были закрыты, и он

из невзрачного мальчика сразу превратился в какого-то гиганта и колосса. Сначала она

пыталась запомнить мелодию, но та всё время менялась. Тогда она просто расслабилась и

стала слушать.

Почему-то вспомнилась вся жизнь, какими-то отрывочными кусками проплывала она

перед глазами, то страшная, то счастливая.

Прекрасный эрх в храме Анзанты смотрел на ее фреску, а у нее разрывалось сердце там,

за колонной. Она как будто чувствовала, что это ее мужчина, но он прошел мимо...

Толстые ноги Синора Тостры стояли в тазу и пахли потом. Она обмывала их, стоя на

коленях...

Визжали эти ужасные женщины на Тритае и тыкали ей в лицо кистью с зеленой

краской...

Она выходила на поклон после первой своей большой роли, зал рукоплескал, ослепляли

вспышки камер...

Пахло морским прибоем. Алина с надменным видом сидела в кресле и разглядывала

номер-грот. «Ты же умеешь ублажать мужчин, не так ли? Так уж постарайся, чтоб Ричард

остался доволен. Ему нужно как следует отдохнуть. А главное, не строй таких кислых мин,

детка. Будь повеселее. Он это любит»...

Маленький Эдгар, растерянный и несчастный, стоял возле таможни в космопорту. Глаза

у него были изумленные. Она подхватила его на руки и поняла, что не отпустит уже никогда.

Что это ее, именно ее ребенок! «Какой прелестный мальчик!»...

Жуткая тишина в бетонной комнате, полное отчаяние, потом неожиданный скрип

металлической двери. Сердце оборвалось куда-то в пропасть. «Конец! Уже конец. И он

никогда не узнает, как она любила его!» На пороге стоял Ричард. Живой. «Я опоздал на

двадцать лет, но я все-таки пришел за тобой»…

«Да нет в ней ни капли таланта!» «Сколько можно молодым дорогу закрывать?»

«Знаешь, кем она была на Наоле?»

Кси под всеобщие визги спрыгнул со сцены.

- Что это было? - спросила Зела изумленно.

- 32 -

- Да так, - он пожал плечом, - импровизация... Ты меня вдохновила, Ла. Я и правда

сегодня в ударе.

- Я бы хотела услышать это еще раз.

- Это невозможно.

- Почему?

- Я уже забыл.

- Как забыл?! Такую чудесную музыку?

Кси посмотрел на нее как-то странно.

- Такое нельзя повторить, Ла. Это состояние души, оно одномоментно. Но я рад, что тебе

понравилось.

- В таком случае, ты гений, - сказала она.

- Наверно, - запросто согласился он, - ты все-таки глотни. Здесь нельзя находиться на

трезвую голову.

Зела взяла стакан, но отодвинула: из него отчетливо пахло самогоном.

- Это очень крепко для меня, - сказала она.

- Что ты! - усмехнулся гений, - мы с тобой пьем «с парашютом». Выпьешь - и

планируешь. А есть - «без парашюта». Вот после того уже свободное падение.

- Понятно, - вздохнула Зела, - а «Золотая подкова» тут есть?

- Мы же не в посольстве, - поморщился Кси, - раз уж ты спустилась сюда, будь

последовательной.

- Хорошо, - наконец решилась она и сделала три глотка, больше не смогла, - я... я должна

как-то успокоиться.

Внутри стало горячо. Голова закружилась очень быстро, тем более, что закусила она

двумя виноградинами. Рулеты и бутерброды были такого подозрительного вида, что даже