напоминал Эдгару кузнечика. Потом этот кузнечик резко прыгнул и упал всем телом в

прибрежную тину. Послышались множественные шлепки по воде: хор распался.

- Ну что? - спросил Эдгар подходя.

- Вот, - протянул ему Антик мокрую тряпку, облепленную тиной.

- Что это?

- Ваша куртка, вэй.

- Та-ак. А где аэлеснакис?

- На дне.

Эдгар брезгливо взял куртку двумя пальцами. С нее с подозрительной вонью что-то

стекало. Впрочем, у самого ловца вид был не краше.

- Да, танцуешь ты, видать, лучше.

- У нас много канав, вэй.

- Я понял.

У другой канавы он решил действовать сам. Здоровая, размером с курицу, тварь хорошо

просматривалась на облюбованном ею бугорке, в воде отражались звезды.

- Харзеперуя, - с трепетом прошептал Антик, - гигантская!

- Сейчас мы ее, - хищно оскалился Эдгар.

Его прыжок был стремительным и мгновенным, ладони даже почувствовали склизкую

влажность кожи ускользающей добычи, а лицо ощутило всю прелесть болотной маски. Эдгар

долго утирался, отплевывался и сморкался тиной.

- Не пора ли нам домой? - усмехнулся он, вовремя поняв тщетность этого занятия.

- Тут еще много канав, - умоляюще сказал Антик.

- Нет уж. С меня хватит.

- Вон там, вэй. За кустами. Я точно поймаю, у меня в детстве знаете как здорово

получалось?

- Детство - категория проходящая, - философски заметил Эдгар, вставая с липкого

пригорка.

- Я сейчас!

Юное дарование всё же бросилось за куст, прошуршало там, притаилось, плюхнулось,

вспоминая детство, в жижу и что-то с досадой простонало.

У порога они еще пообтекали, чтобы не наследить в доме.

- Ты не помнишь, где я бросил ботинки? - спросил Эдгар.

- Нет, вэй, - скромно потупился юноша.

- И я не помню...

- Оба в душ! Немедленно! - визгнула Лауна, - что за мальчишество! Эд, это всё твои

шуточки! С ума сошли, у мальчика завтра генеральная репетиция!

В душе они стояли под горячими струями воды, выскребая из всех отверстий ил.

- Вы ее извините, вэй, - смущенно сказал Антик, мыля свои длинные белые волосы, -

она стала очень нервная в последнее время. А вообще она не такая.

- Всё в порядке, - успокоил его Эдгар, - я твою маму прекрасно знаю... А с чего бы ей

нервничать?

- Из-за папы.

- А что с папой?

- С папой всё хорошо, вэй. Ей просто это кажется.

На большие откровения воспитанный юноша не пошел.

- Слушай, потри-ка мне спину, - сказал Эдгар, разомлев от горячих струй.

- Как это? - изумился парень.

- Обыкновенно, мочалкой.

- 155 -

- Мочалкой?

Такового предмета в быту лисвисов не было. Их нежная кожа не выносила грубых

прикосновений. Антик тупо смотрел на него из-под струй, моргая длинными, мокрыми

ресницами.

- Успокойся, - усмехнулся Эдгар, - я пошутил.

**************************************************************

Роль у Антика была небольшая, но ответственная. В грандиозном балетном действе из

шести отделений он появлялся на сцене в конце шестого в роли бога Весны Лузургвиврвааля,

соединяющего двух влюбленных. Бестолковые влюбленные за шесть отделений измотали

Эдгара в конец. К тому же это была только репетиция, и действо без конца останавливали.

Сама несравненная Иримисвээла несколько раз выходила на сцену, чтобы подсказать

танцорам, как лучше изображать несчастную любовь, зависть и коварство. Проконсулессу

Эдгар раньше не видел, но когда это наконец случилось, ему показалось, что маленькая

жрица Аурис воскресла. Воспоминания тут же бросили его на Тритай, в храм Намогуса.

Вспоминалась Аурис, затем Нурвааль, затем, конечно, Кантина. Что-то болезненно сжалось в

груди, очевидно сердце.

Антик явно волновался, но это не мешало ему вдохновенно танцевать. Его тоненькое

стройное тело было затянуто в оранжево-желтые одежды, именно в таких цветах лисвисы

представляли весну, на голове его был венок из лилий. Влюбленные всё еще дулись друг на

друга, а он метался между ними в попытках их помирить.

Лауна совсем изнервничалась. Особенно, когда ее способного сына остановили и

поправили.

- Она к нему придирается! Эта стерва всё время к нему придирается!

- Тише, - прошептал Эдгар, хотя они сидели в полупустом огромном зале, - вдруг кто

услышит.

- Своим дочерям она дала главные роли. А Антику только эпизод! А он гораздо

талантливее этих выскочек!

- Да, - усмехнулся Эдгар, - виалийской культуры ты так и не набралась. Это же

неканонично - так высказываться о своих родственниках.

- Какие они мне родственники!

- Хорошо, что Коэм не слышит.

Коэм сидел на три ряда ниже, рядом с Проконсулессой.

- А хоть бы и услышал, - раздраженно сказала Лауна, но тут же отвлеклась на другое, -

ой! Смотри! - вскрикнула она, - чуть не упал. Разве можно так!

Яркий Антик порхал по сцене как бабочка. Эдгар вспомнил ночной кошмар в канаве, и

ему стало жаль мальчишку, которого с этими танцами и высоким искусством просто лишили

детства: не дали вдоволь повозиться в грязи и погоняться за лягушками.

- Классный у тебя парень, - сказал он с сочувствием.

- О, да! - оживилась Лауна, - он такой воспитанный, такой талантливый, такой

ответственный...

- Оно и видно.

Воспитанный отпрыск закончил свое выступление со всей ответственностью,

поклонился публике и скрылся за занавесом. Еще через полчаса издевательство тонким

искусством прекратилось. Проконсулесса осталась довольна и назначила премьеру «Любви,

как прекрасного сна» на послезавтра.

Это был единственный момент, когда с ней можно было поговорить. Коэм махнул рукой,

и Эдгар подошел.

- Я всё знаю, - многозначительно и серьезно сказала правительница, - пройдемте в

гримерную.

В гримерной пахло лилиями и плесенью. Изнемогая от жары и духоты, Эдгар намочил

платок под краном и протер лицо. Коэм остался стоять в дверях.

- 156 -

- Рада познакомиться, Рамзесвааль, - милостиво сказала дама, - и рада, что вы хотите нам

помочь. Говорят, вы даже жили когда-то на Вилиале?

- Жил, - проговорил Эдгар, удивленно оборачиваясь на Коэма, - лет двадцать назад.

- Вам повезло. Вы застали прекрасные времена.

- Я и сейчас нахожу Вилиалу прекрасной.

- Да? - маленькая лисвийка сверкнула черными глазами, - как вам понравился балет?

На фоне пышных и ярких нарядов, висящих в гримерной, ее платье казалось скромным

и утонченным, так же как и ее короткая, почти мальчишеская стрижка. Красивой дурочкой

она как-то не показалась.

- Это шедевр танцевального искусства, вэя. Такой же, как «Сладкие ручьи любви».

- Благодарю вас, вэй, - вздохнула Иримисвээла, - но «Любовь, как прекрасный сон» так

же отличается от «Сладких ручьев любви», как и теперешняя жизнь от прежней. Увы, вам не

понять этого...

- Я затем и явился, чтобы понять, - сказал Эдгар.

- Мне самой хотелось бы знать, что задумал Тирамадидвааль. Надеюсь, вы мне в этом

поможете. Доверять ему нельзя, но нельзя и выказать ему недоверие. Он родственник

многих высокопоставленных особ. Будет слишком утомительно рассказывать его

родословную... но, поверьте, это имеет решающее значение для нас.

- Я вам помогу, - сказал Эдгар, - если вы поможете мне.

- Чем?

- Меня интересуют два капитана угнанных кораблей, которые в настоящий момент

находятся на Желтом острове.

Тонкое, бледно-зеленое личико утонченной Проконсулессы брезгливо поморщилось.

- Я не имею понятия, что происходит на Желтом острове.

- Очень жаль, вэя.

- Это ведомство Бугурвааля. Обратитесь к нему.

- Нам бы не хотелось впутывать сюда Бугурвааля, - вмешался Коэм.

- Почему? - удивленно обернулась она к своему бывшему мужу, - именно он отвечает за