у себя дома на диване, и все это могло ему просто присниться. И еще полчаса назад он

смотрел в черные, пронзительные глаза Риции. Эти глаза и сейчас были перед ним.

Ольгерд понял наконец, что идет к рассвету: в небе у горизонта засветилась узкая

полоска. Потом навстречу попался прохожий. Такой же одинокий на этой проселочной

дороге, как и он. Было темно, но даже в темноте по походке нетрудно было понять, что это

не Конс и не Леций, тем более не Нрис. Ольгерд с трудом вспомнил несколько знакомых слов

по-лисвийски.

- Привет, - сказал он четко, - это дорога в Порг?

- Порг там, - указал лисвис в обратную сторону. Это я иду в Порг. А ты идешь на

Красные болота.

Ольгерд присмотрелся. Местный житель был молод, у него была белая кожа, черные до

плеч волосы, узкое лицо и до боли знакомый термостатический костюм из серии «Пионер».

- Ты - землянин? - спросил он удивленно.

- Да, - почему-то равнодушно ответил парень.

- И много тут землян?

- Полно. Целых трое. Куда ни сунься - везде одни земляне.

- Мне нужен Ричард Оорл.

- Знакомое имя... кажется, я что-то о нем слышал... это такой добрый, ласковый дядечка,

который ни с того ни с сего превращается в дикого зверя. Если тебе нужен этот жуткий тип, я

могу тебя проводить. Но самому мне с этим монстром встречаться пока неохота.

- Проводи, - кивнул Ольгерд, - только выражайся полегче. Этот жуткий тип - мой отец.

- Поздравляю! - усмехнулся парень, - ты уже попадался ему под горячую лапу?

Ольгерд был не в духе. В нем еще не улеглась «голубая плазма». Он остановился и строго

посмотрел на спутника.

- Еще одно слово, парень, и ты попадешь под лапу мне.

Землянин продолжал ухмыляться.

- Пожалуй, с меня на сегодня достаточно, - заявил он, - просто не знаешь, куда деваться

от этих Оорлов! Уйдешь на пустырь, так они с неба падают...

Ольгерд невольно взял его за грудки.

- Что-то ты мне не нравишься, парень.

- А я, как выясняется, не нравлюсь никому. Даже своей пылкой любовнице. Такое тоже

бывает... отпусти, мне так неудобно... вот так-то лучше. Маленьких и слабых обижать нельзя.

Видишь, какой я хилый и беззащитный? Так что не обращай на меня внимания. Иди прямо,

дыши ровно...

Какое-то время они действительно прошли молча. Ольгерд при всей своей усталости

все-таки понял, что парень издевается не столько над ним, сколько над собой. Мало ли у кого

чего случилось...

- Что ты делаешь на Тритае? - спросил он наконец.

- Валяю дурака, - был насмешливый ответ, - как, впрочем, и на Вилиале, и на Земле...

- Как тебя зовут?

- Казимир-Орландо.

- Так длинно?

- Можно просто Казимир. Я не обижусь.

- Далеко еще до города, Казимир?

- 242 -

- Да вон он, за холмом. Только то, что ты называешь городом - это три высотных дома,

храм и глинобитная деревня вокруг.

- А как тут лисвисы?

- Забитые и запуганные. Зато не такие нудные, как на Вилиале. Им по пять минут

здороваться некогда, климат не позволяет. Поэтому они тут шустрые как ящерицы.

Скоро начались первые постройки. В рассветной дымке показались белые высотные

дома. Небо светлело и становилось почему-то не голубым, а розовым.

- Вон твоя гостиница, - указал рукой Казимир, - иди, не бойся. Этот монстр тебе

обрадуется. А мне - в другую сторону.

Ольгерд посмотрел в утреннем свете на своего проводника. Лицо его показалось ему

неуловимо знакомым.

- Мы еще увидимся? - спросил он на всякий случай.

- Непременно, - усмехнулся Казимир, - этого счастья тебе не избежать! Пока!

Парень отвернулся и почти бегом направился к реке. Ольгерд никогда не видел своего

племянника, только в фильмах, где Эдгар был совсем ребенком. И ему бы никогда и в голову

не пришло, что Ричард потащит на Тритай, в гости к Магусте, своего внука. Казимир-

Орландо не вызвал в нем никаких чувств, кроме недоумения и раздражения.

Солнце вставало, светя в спину и освещая первыми лучами город. Ольгерд подходил к

гостинице.

*********************************************

Утренняя река была ледяной. Эдгар хотел выйти из воды обновленным, но вышел все

таким же противным себе, да еще и дрожащим. Полотенца не было. Он стоял и обсыхал на

ветру, стуча зубами. Разбитая губа ныла. Небо расчищалось и розовело, краски, в отличие от

ветра, были теплыми и ласковыми. Осознав свое ничтожество, Эдгар как-то особенно остро

ощутил совершенство и красоту мира.

Стайка девушек из городской окраины вышла к реке за водой. Они увидели на берегу

Эдгара и с визгом убежали. Одна, правда, задержалась и встала, открыв рот.

- Не бойся, - усмехнулся он, - не съем. Я вампир безобидный.

На этот раз она визгнула и скрылась за кустами. Эдгар оделся и побрел к городу. Как ни

тяни, а возвращаться было нужно.

Солнце осторожно светило в спину, дорожная пыль облепляла ботинки, мокрые волосы

обдувало ветром, болела развороченная челюсть и содранные локти, в душе был полный

хаос.

Кантина кинулась к нему, как только Ричард исчез. Она плакала от злости и унижения,

потрясенная тем, что ее отец не всесилен, что с ней, Старшей жрицей, можно так

обращаться, что ее планам кто-то может помешать.

- Твой дед - чудовище! - кричала она, - я ненавижу его! Он дьявол!

У нее был все тот же русалочий запах, смешанный с цветочными маслами. Эдгар

зажмурился и отстранил ее.

- Это ты - чудовище, - сказал он.

- Эд!

- Зачем тебе все это было нужно?

Кантина была сама не своя от злости и никаких слов не понимала. Пожалуй, говорить с

ней вообще не стоило, надо было сразу развернуться и уйти.

- Ты... ты тоже хочешь бросить меня, как мой отец?! - выкрикнула она с презрением, -

тогда уходи! Убирайся и ты! Мне никто не нужен!

- Ты сама меня поставила перед таким выбором. Зачем?

- Ты выбрал меня!

- Большей глупости в жизни я не совершал.

- Убирайся! Я ненавижу вас обоих! И вашу белую медузу, которая все равно умрет! Я

всех, всех ненавижу!

- 243 -

От бессилия и злости она осела на пол и разрыдалась. Эдгар тупо стоял над ней, не

чувствуя еще, что у него болит, и не в силах еще осознать, что же произошло. Осознать все

сразу было невозможно, но он не знал, что на это ему понадобятся не минуты, а годы.

Зал был все тот же, где они встречались и любили друг друга, только со следами схватки:

с опрокинутой утварью, разбитыми стеклами и разлитой по полу водой. Такой же

опрокинутой и разоренной представлялась ему теперь их любовь. В душе у Кантины

творился ад, он даже не хотел туда проникать. Он не хотел входить в ее состояние, он не

хотел ее понимать. Ничего не имело смысла.

- Прощай, - сказал он сдержанно и вышел из зала, больше не оглядываясь.

В номере было светло от солнца. Он встал под горячий душ. Его знобило, хотелось есть

и спать. Он понимал, что уснуть все равно не удастся, пока не поговоришь с дедом и бабулей,

если она еще жива...

К Ричарду он пойти все-таки не решился и отправился к матери. Это было очередной

ошибкой.

- Явился! - сказала она, впуская его в свой номер, - нашел же время играть на нервах! Где

ты был? Почему отключил переговорник?

- Она жива? - спросил Эдгар, пропуская все это мимо ушей.

- Жива, - ответила Ингерда, - а тебе следовало...

Она была умыта, одета, подтянута и наверняка сделала с утра зарядку. На столе стоял

кофейник. Пустой.

- Свари-ка мне кофе, - сказал Эдгар.

- Что? - изумилась мадам, она явно собиралась его отчитывать, а не обслуживать.

- И побыстрей, - поморщился он, - я голоден.

Для убедительности он вскрыл пачку клубничного печенья и начал его жевать.

- Может. . тебе бутерброд с ветчиной? - засомневалась мадам.