улыбался. Это просто выводило из себя.

- Послушай меня, - сказала Ингерда, - у меня один-единственный сын. У меня с ним

очень сложные отношения. Просто ужасные. И не без твоей помощи. Я думала только о тебе,

я бросила его и умчалась в космос. А сейчас пришла пора расплачиваться за свои ошибки. Я

собираюсь наладить отношения с сыном, и роман с тобой мне для этого совершенно не

нужен.

- Я постараюсь ему понравиться.

- О чем ты говоришь?! Он прекрасно знает, из-за кого распалась наша семья. У него к

тебе свой счет, Леций... Меня он тоже не любит, тут уж ничего не поделаешь, но если ты

будешь приходить ко мне по ночам, он перестанет меня даже уважать.

- Я могу приходить к тебе днем.

- Перестань, Леций! Мне не до шуток.

- Мне тоже. Так у кого мне просить твоей руки: у отца или у сына?

Ингерда обомлела от неожиданности. С минуту она молчала, не зная, как это понять.

- Прежде всего, у меня, - выговорила она наконец.

- Ты согласна?

- Нет! - вырвалось у нее.

- Подождем еще двадцать лет? - усмехнулся Леций, - и если нам не помешают твои

внуки...

- Нам мешают только твои аппиры, - перебила его Ингерда, - потому что ты думаешь

только о них.

- Неправда, - возразил он, - не только. По ночам я думаю о тебе. Закрываю глаза и вижу,

как ты причесываешь волосы, как снимаешь халат и ложишься рядом со мной. У тебя такая

гладкая кожа, такие горячие губы...

- Все равно я тебе не верю! - вспыхнула Ингерда, - не понимаю, какое тебе удовольствие

меня дразнить?

- Я тебя не дразню. Я просто люблю тебя и не хочу больше терять. Никогда.

- Тебе не кажется, что ты слишком долго на это решался? Все изменилось, Леций. Я

многое поняла после нашей последней встречи. И я уже совсем другая.

- Я люблю тебя любую, Герда. Выходи за меня замуж.

Если б их не разделял стол, она бы, наверно, бросилась к нему в объятья и забыла обо

всем. Но их разделала метровая полированная поверхность. И слава богу.

- 249 -

Получалось все глупо. Получалось, что все зависело только от него. Он не хотел - ничего

не было. Он захотел - она уже его жена! Включил - выключил, открыл - закрыл... Обида

всплыла в ней с новой силой.

- Я была готова на это полгода назад, - проговорила она с горечью, - но ты не сказал:

«Останься».

- Тогда я не мог так сказать.

- А теперь можешь?

- Теперь - да.

- И это ты называешь любовью?!

Леций посмотрел устало. Она поняла, что долго уговаривать ее он не будет.

- Чего ты еще от меня хочешь? - спросил он, - оправданий? Мне не в чем оправдываться.

- Я хочу, чтобы ты ушел, - сквозь зубы сказала Ингерда, - и понял, что замужество и

любовники в мои планы не входят.

- Твоя гордыня ни к чему не приведет, - вздохнул он, вставая, - только к новой

космической пустоте.

- При чем тут гордыня, - усмехнулась она, - просто все перегорело. Еще тогда, на

космодроме. А ты так и не понял, что я улетела от тебя навсегда.

//////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

//////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

///////////////////////////////////////////////////////

.

Грустный снег все падал и падал за окнами. Миранда смотрела на бледную Флоренсию,

и ей чисто по-женски было ее жалко.

- До Патрика у меня был выкидыш, - призналась она, - мы лазили с Торвалом по горам, я

споткнулась и упала. Летела-то всего-ничего, метра три под откос, а вечером начались

схватки... Зато с Патриком я всего боялась, никуда не лазила, ничего не поднимала. Торвал

даже надо мной смеялся.

- В молодости все проще, - вздохнула Флоренсия, - а я как будто вся разваливаюсь на

части. Даже странно. Всегда была здорова, сама всех лечила.

- К счастью, - улыбнулась Миранда, - эта болезнь проходит сама. И очень неплохо

кончается. Ты кого хочешь: дочку или сына?

- Дочка у меня есть. Риция. Хочу сына.

Они сидели с ногами на диване и пили чай с подноса. Патрик смотрел со стола и

улыбался. Только глаза у него были грустные. Миранда часто всматривалась в них, пытаясь

понять, повеселел он сегодня или погрустнел.

- А ты еще не проверяла, кто у тебя? - спросила она.

Флоренсия покачала головой.

- Одной мне неудобно. И не хочу, чтобы кто-нибудь узнал. Тем более, сейчас, когда Конса

нет.

- Ты права. Сейчас вдвойне опасно. Я вообще не понимаю, как ты его отпустила?

- Он тоже ничего не знает. У них свои мужские дела, у нас - свои женские.

- Я бы умерла от любопытства на твоем месте.

- А я и умираю. Мне кажется, это мальчик. И очень хорошенький.

- А хочешь, я тебя посмотрю? Ты мне покажешь, что делать. Это ведь нетрудно?

- Конечно, - улыбнулась Флоренсия.

Пока она сидела в гостях, Миранда ощущала, как в ее дом возвращается жизнь. Всегда

приятно смотреть на беременную женщину, особенно на счастливую. Но наступал момент, и

она вновь оставалась одна, она не могла навечно прилепиться к сильной и уверенной

подруге. Надо было как-то барахтаться в этой жизни самой.

Они договорились встретиться в больнице в восемь вечера. Миранда ждала этого часа с

нетерпением. Ей очень хотелось посмотреть на зарождающуюся жизнь, на крохотного

- 250 -

ребенка, на извечную тайну природы. Она даже блузку по этому поводу надела белую,

впервые за полгода.

Белый цвет освежил ее лицо. А она-то уже посчитала себя старухой. В первый раз за все

это время у нее появилась мысль, что она тоже когда-нибудь оживет. «Ты похожа на

одуванчик...» Нет, уже непохожа. Ее пышные волосы отросли и были собраны заколкой на

затылке, лицо стало узким, как будто обтянутым кожей, уголки губ безнадежно опустились

вниз. Красота осталась, но стала какой-то холодной, отстраненной от всего земного.

На столе, рядом с Патриком, лежала так и не прочитанная книжка: «Легенда о Геестиоре

и Кревне». Миранда, коротая часы ожидания, взяла ее и села с ней на диван.

«Ты - не роза весной,

Не цветущая верба -

Одуванчик лесной,

Ожидающий ветра...»

Она долго смотрела на эти строки. Сердце сжалось. Выходит, не только Патрик

сравнивал ее с одуванчиком. С легендарной Кревной... а потом взял и убил ее сына!

Миранда захлопнула книгу и резко встала. Щеки пылали. Лучше бы она туда и не

заглядывала. На часах была половина восьмого. Она надела шубу и спустилась вниз, на

стоянку. Сердце почему-то тревожно ныло.

- Все пройдет, - успокаивала она себя, - я давно о нем и думать забыла. Я и с земными-то

мужчинами поладить не могу, а уж с аппирскими монстрами и подавно.

В больничном городке горели все окна, и царила привычная суета. Болезни не знают ни

выходных, ни режима. Миранда прошла к кабинету Флоренсии и села в приемной. Было без

десяти восемь.

Она задумалась, глядя в замысловатый рисунок пола, а когда очнулась, было уже

двадцать минут девятого. Флоренсии не было. Миранда удивилась, встала, дернула за ручку

кабинета. Дверь была заперта. Это ее немного обеспокоило. Она достала из сумочки

переговорный браслет Патрика (для руки он был тяжеловат) и позвонила Флоренсии. Ответа

не последовало. Тогда она позвонила ей домой. Когда и дома никто не ответил, в ней стало

расти беспокойство.

Флоренсия была точной. Она никогда никуда не опаздывала и никогда не отключала

свою связь. Тем более сейчас, когда она беременна...

У Миранды кровь застучала в висках. Она поняла, что случилось одно из двух: либо ее

подруга лежит совсем без чувств, либо ее украли так же как Аделу. Никого вокруг не видя,

она бросилась на улицу, к модулю. Посоветоваться ей было не с кем, ведь беременность