Во всем. Это правда.

Ингерда вздрогнула, но лица не повернула.

- Я родился и сразу осознал себя исключением, - продолжил он свою исповедь, - так оно

и было. Я считал себя великим. И решил, что и задачи у меня должны быть великими. Как

решил, так и жил... Это я говорю тебе для того, чтобы ты поняла, как нелегко мне было

спуститься на землю и осознать, что я такой же, как все. Что я могу ошибаться, что могу

быть слабее кого-то и глупее, что земная женщина может оказаться решительней, чем я в

критический момент, что мой брат справляется с управлением не хуже меня, что шовинист

Азол Кера готов защищать людей от аппиров яростней, чем я сам... наконец, что моя

женщина откажется выйти за меня замуж.

Он горько усмехнулся.

- 385 -

- Но ведь никогда не поздно понять, что ты идиот. . Я не знаю, могу ли я на что-то

надеяться, я просто прошу тебя: прости меня. Помнишь, я сказал, что не собираюсь

оправдываться? Как видишь, именно это я и делаю.

- Зачем? - наконец взглянула на него Ингерда, в зеленых глазах были слезы.

Она нервничала, он тоже. У нее дрожали руки, у него тоже. Казалось бы, все так просто:

обними ее, поцелуй, и не нужно никаких слов. Но это только казалось. Он должен был

сдаться. Как любой мужчина женщине, каким бы независимым и гордым он себя ни считал.

Не преподнести себя, как подарок, а именно сдаться. Только так он мог разрушить эту стену

между ними.

- Я больше не могу без тебя жить, - сказал он, - делай со мной, что хочешь, но я без тебя

не могу. Вы нужны мне: ты и Эдгар. Я люблю вас...

Даже этого оказалось мало. Она стояла, широко распахнув влажные глаза, и смотрела как

заколдованная. А стена все была. Леций опустился на колени, обнял ее бедра, ткнулся в них

лицом. Он почувствовал ее жар, дрожь всего ее тела, потом ее пальцы в своих волосах.

Это легкое прикосновение свело его с ума. Он стиснул Ингерду крепче, стиснул эту

девочку из мечты, которая явилась когда-то, как маленькая Жар-птица, и приняла его за слугу

Конса.

Он был тогда просто в шоке: никто в жизни не интересовался его самочувствием, все

только ждали от него помощи. А поскольку он был «великим», то считал, что так и надо.

Никто ни разу не спросил, больно ли ему, и уж тем более никто не возился с его уродливой

ногой.

Эта чудная яркая птичка приняла его за простого аппира да еще и влюбилась в него с

первого взгляда непонятно за какие заслуги. Это было не только забавно. Это было сладко и

больно. И это вселило такую сумятицу в его душу, что он впервые в жизни растерялся. И

раскрылся. И заболел ею навсегда.

Это было так давно! А он все не мог заглушить тоску по этой девочке, по той

неожиданной теплоте и любви, которую она на него так щедро вылила. И сейчас, как

никогда, хотелось того же: тепла и любви, любви, любви, любви... а значит, ее.

Леций держал ее крепко. Как любил, так и держал.

- Не бойся, - тихо сказала Ингерда, - никуда я от тебя не денусь.

- Повтори, - попросил он.

- Не денусь, - повторила она.

Голос ее дрожал, колени тоже. Леций отнес ее на кровать. Они долго лежали, не

раздеваясь, просто обнимая друг друга. Это было самое главное: что они рядом, что они

вместе, что они так и не смогли друг друга разлюбить после того далекого-далекого пригорка

в саду Конса.

- Знаешь, - призналась она, - я наврала маме, что ты мой муж. И что у нас прекрасная

семья. Мне так этого хотелось!

- Так и будет, - улыбнулся Леций.

- Не знаю, - вздохнула она, - я-то на все согласна. А вот Эдгар! Даже не представляю, как

ему сказать. Мы только-только немного подружились с ним. Неужели я опять его потеряю?

- Послушай, он не маленький. Поймет, в конце концов.

- Ты даже не знаешь, какой ужасный у него характер!

Леций усмехнулся, склоняясь над ее губами.

- А какой он у меня! Да и у тебя не лучше. Представляешь такую семейку?

- Пока нет, - вздохнула Ингерда.

Они лежали в темноте, окно тоже было черным. Сначала несмело, а потом бойко по

подоконнику застучали капли.

- Помнишь, - шепнула она, прижимаясь к нему, - как тогда в гостинице: ты обнимаешь

меня, и дождь, дождь, дождь...

- И ты, - добавил он.

- И ты, - улыбнулась она.

- И я, и ты.

- И дождь.

- 386 -

**********************************************

Дед встал рано. Эдгар вскочил вслед за ним. Он хотел лететь с Ричардом в институтский

городок и поскорее приступить к обязанностям. Ему не хватало его звездных приятелей с

Вилиалы.

Под бодрую музыку он помучил тренажеры, облился холодной водой, натянул синий

комбинезон и выскочил к завтраку. В это время из комнаты матери вышел Леций. Спокойно

так вышел, как будто это его дом, его спальня и его женщина. Эта глупая женщина, у которой

нет никакого самолюбия! Эдгар застыл, отвернулся и побежал вниз по лестнице.

- Ты куда собрался в такую рань? - спросил дед, заваривая кофе.

- На работу, - буркнул он.

- Отлично. Значит, полетим все вместе.

- Леций тоже летит?

- Конечно.

- Мог бы прыгнуть, - фыркнул Эдгар.

Дед посмотрел на него внимательно, но ничего больше не спросил. Вынул из печки

бутерброды и поставил на стол. Эдгар взял один вместе с чашкой и пошел к себе.

- Извиняюсь, - сказал он кисло, - у меня неколлективносъедательное настроение.

Аппетита не было. Откусанный бутерброд сиротливо лежал на белом блюдечке в

цветочек. Кофе стыл. Котенок Яшка царапался. Потом вошла мать.

- Эд, нам надо с тобой поговорить, - сказала она виновато.

Этот тон ей не шел.

- Чего теперь говорить? - усмехнулся Эдгар, - все уже случилось.

Мать осторожно прошла в комнату и села на краешек стула. На ней был голубой

утренний халатик, в его сентиментальных кружавчиках ее тонкая шея и узкие запястья

казались беспомощными. Даже не верилось, что эта женщина еще неделю назад носила

капитанскую форму.

- Понимаешь, я люблю его...

- Да делай ты, что хочешь! - разозлился он, - если у тебя нет никакой гордости, то

взаймы я тебе не дам.

- Да при чем тут гордость, Эд?!

- Конечно! Он же все-таки явился через двадцать лет. Правда, по делу, но в спальню к

тебе все-таки заглянул. При чем тут какая-то гордость?!

- Я думала, ты лучше к нему относишься, - с отчаянием проговорила Ингерда.

- Я к нему никак не отношусь, - зло сказал Эдгар, - это вполне нормально, что у него

любовницы на всех планетах... я только не хочу, чтоб в их число входила моя мать. Понятно?!

Как он смеет так использовать тебя?!

Ингерда смотрела изумленно и качала головой.

- Как же ты похож на деда, - вздохнула она, - почти те же слова. И тот же эгоизм... Ты

даже ничего не понял, а уже злишься.

- Чего я не понял? - нахмурился Эдгар.

- Я выхожу замуж, - тихо сказала мать.

Прозвучало это, впрочем, как гром среди ясного неба.

- Как замуж?! - подскочил Эдгар, - за Леция?!

- Да-да-да! - вдруг нервно выпалила она, - а что такого? Думаешь, я не смогу быть

аппирской королевой? Думаешь, мое дело - водить звездолеты?! Хватит, наводилась!

- Мам, - растерялся он, - но это ж совсем другое дело...

- Вот, - заключила она, - стискивая пальцами голые коленки, - я именно это тебе и хотела

сказать.

- Ладно, - сдался Эдгар, - извини.

Он еще не мог поверить, что все так обернулось, слишком фантастическим существом

представлялся ему Леций. Все Прыгуны были невероятными, но этот вообще был какой-то

особенный.

- 387 -

- Эд, - посмотрела мать жалостно, - мне бы не хотелось с тобой расставаться.

- Мам, я все понимаю, - отмахнулся он, - раз ты его жена, то должна жить на Пьелле.

Ничего не поделаешь. Муж важнее сына. Лети.