и очень яркие, лицо же наоборот - очень бледное.

- Простись со мной, Ольгерд, - сказала она, напряженно глядя на него.

Сердце на секунду остановилось. Хотя ничего неожиданного не произошло. Он

прекрасно знал, что так оно и будет. Что не сможет он просто так улететь на свою Землю, до

самого конца изображая олимпийское спокойствие. Сколько можно себя обманывать?

Сколько можно оглядываться на Леция?

- Не здесь, - сказал он серьезно.

- Здесь, - возразила она взволнованно, - сейчас.

- 39 -

Он хотел объяснить что-то по поводу неподходящей мебели, но руки уже привлекли ее к

себе. «Только поцелую», - подумал он, - «только расстегну эту чертову молнию, а потом...»

Потом звездная сфера завертелась…

Он осознал себя, пожалуй, только перед пультом планетолета. Они летели обратно, сидя

в мягких креслах пилотов, как будто дремали, как будто ничего и не произошло. Иногда он

сжимал ее расслабленную руку, она тихонько отвечала. На экране была голубая серпом

освещенная планета и звездная пыль.

Ольгерд опустошенно смотрел в этот экран, и видел, как рушится где-то там за спиной

его дом на берегу озера, расплываются, как акварельные рисунки под дождем, дети на берегу

и женщина в цветастом фартуке...

- Ольгерд, - проговорила Риция и посмотрела на него с тоской, - неужели всё вот так и

кончится?

- Мне лучше улететь, Рики.

- Почему? Ну почему?!

- Твой отец мне тебя не отдаст.

- Отец? - изумилась Риция, - как он может запретить тебе?

- Я и сам не посмею, - усмехнулся Ольгерд.

- Это... потому что я наследница?

- Нет.

- Тогда почему?

- Это старая история, девочка.

Какое-то время они сидели молча. Ольгерд еще сомневался, стоит ли ей все это

рассказывать. Невозможно же будет объяснить, в каком они все тогда были состоянии: он,

отец, сам Леций...

- Я жду, - тихо сказала Риция.

- Это было еще на Наоле, - вздохнул Ольгерд, - я был молод, самолюбив и самонадеян. Я

решил, что аппирский мутант не достоин моей сестры. Что с его стороны просто наглость

даже думать об этом. Что-то в этом духе я ему и заявил.

- Как же ты мог, Ол?

- Мог.

- И что же?

- Мой отец сделал проще: он просто взял и отправил Ингерду домой. Вот, собственно, и

вся история.

Риция долго сидела молча. Даже свою руку у него осторожно забрала. Он не смотрел на

нее, но почему-то чувствовал, как отдаляется она от него. Вот сейчас. Сию минуту. Риция,

которая всегда была его. Риция, которая всегда его слушала, шла с ним куда угодно и никогда

не скрывала, что любит его. Но, видимо, был человек, которого она любила больше. Леций

Лакон. Ее отец. И не человек, а аппир.

- Почему ты не говорил мне этого раньше?

- Это бы что-то изменило?

- Не знаю. Возможно.

Она сказала это со всей присущей ей серьезностью, отвернулась и закрыла глаза.

Через полчаса они были на космодроме. Дул промозглый северный ветер, небо было

серым. Их рюкзаки лежали в ногах, на мокрых от прошедшего дождя плитах. Риция

поправляла растрепавшиеся волосы. Ольгерд смотрел на нее.

- Летим ко мне?

- Не могу.

- Риция...

- Мне надо подумать. Обо всем.

- Ясно, - усмехнулся Ольгерд.

Она сверкнула черными глазами.

- В конце концов, мы уже простились с тобой. Чего тебе еще?

- Ничего, - сказал он, - я получил сполна.

- 40 -

******************************************

Конс широкими шагами шел по дворцу. Леций не отмокал в своем бассейне, он ждал его

в кабинете, одетый в торжественный черный костюм с золотым оплечьем и поясом. Хмурый

день был за раскрытым окном, хмуро было в кабинете, хмурым было и его лицо.

- Поговорим? - ледяным тоном спросил Конс.

- Разумеется.

- Ты уже все знаешь?

- Да. Кера передал в деталях.

- И что ты на это скажешь, брат?

- Этого следовало ожидать, вот что я скажу.

- Ах, вот как?

Леций смотрел холодно, без сочувствия.

- Доигрались со своими экспериментами, - медленно и зловеще проговорил он.

- Вот так ты все вывернул?

- Я ничего не вывернул. Это твое безрассудство, Конс. И безумство твоей Флоренсии.

Давно надо было понять, что никто вам не позволит родить смешанного ребенка. Это дело

уже не семейное.

- Да? - Конс смотрел на него с каменным лицом, у него и в душе уже все окаменело,

рвать и метать уже не хотелось. Хотелось исполнить свой долг и уничтожить чудовище, - а,

по-моему, как раз семейное. Убийца среди нас. Он Индендра. И ты его прекрасно знаешь.

- Не уверен.

За окном строем стояли громадные черные ели, подпирая серое полотно пасмурного

неба. Царственный брат сидел в высоком кресле как на троне, возложив руки на

подлокотники. Он вел себя отнюдь не как пострадавший. Конс уже понял его теперешнюю

роль: возмущенный хозяин, в государстве которого устроили бардак. Точно так же

возмущалась Сия, которая считала себя главой рода Индендра. Ей не столько жаль было

Аделу и ребенка, сколько ее возмущал скандал в благородном семействе.

- Подумай сам, - сказал Конс, - это Прыгун. И вдобавок тот, которого Адела прекрасно

знала и любила. К тому же тот, кто был заинтересован в ее смерти. И тот, у кого была такая

возможность. Не так много кандидатов остается, не правда ли?

- Я все это знаю, - поморщился Леций, - все равно никаких доказательств нет.

- Придется обойтись логикой.

- Тут одной логикой не обойдешься, Миджей. Тем более, если речь о Прыгуне. Ты

думаешь, я не хочу все это распутать?

- Тогда выслушай меня и не перебивай.

- Хорошо.

- У Нриса и Кера был мотив. Но не было возможности. У Би Эра не было причин. Да и

сил, пожалуй. Он постоянно в режиме «желтой луны» и из него не выходит. Сам знаешь, на

«луне» далеко не прыгнешь, тем более с двойной массой. Ольгерд явно ни при чем, он

землянин. Я его исключаю.

- Себя, видимо, тоже, - усмехнулся Леций.

- Разумеется. И что ты на это скажешь, брат?

- Только то, что алиби Кера никуда не годится. Он вполне мог выступать в записи, а его

приятели утверждать, что он говорил в прямом эфире.

- Я тоже так думал, - сказал Конс и усмехнулся, - но потом я вспомнил одну маленькую

деталь, о которой все забыли: Адела терпеть не могла Азола Кера. У него на шее она бы не

повисла. Куда уж ему... зато ты у нас - женский любимчик.

Леций долго молча смотрел на него. Просто само благородство, мудрость и святость. Его

энергия тускло теплилась в нем в самом слабом режиме «красного костра», он давно уже не

вспыхивал «белым солнцем», хотя иногда еще был на это способен. Несмотря ни на что, он

держался уверенно и был красив как ангел. Ангел в костюме дьявола.

- Я тоже слишком долго тобой любовался, - с горечью сказал Конс.

- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурился Леций.

- 41 -

- Только то, - проговорил Конс ледяным тоном, - что ты убил мою дочь.

- Я?! Ты что, с ума сошел?

Конс и не сомневался, что он будет отпираться.

- Хватит. Довольно сцен!.. Я давно тебя знаю, Леций. И гораздо лучше, чем другие. Ты

способен на все. У тебя цель всегда оправдывает средства.

- Это все твои аргументы?

- Тебе мало?

- Конс, я твой родной брат. Ты это еще помнишь?

- У тебя было все. И мотив, и возможность. Этот несчастный ребенок разрушал все твои

планы. Ты боишься, что твои ненаглядные аппиры биологически растворятся в

человечестве! Ты виделся с Аделой накануне и вполне мог угостить ее отравой, тебе она

вешалась на шею, когда ты появлялся... И, наконец, ты единственный, кого вообще не было

на приеме.

- Железная логика, - усмехнулся Леций.

- Тебе и этого мало?

- На все это я могу сказать только одно: я не убивал твою дочь.