чтоб она развивала тему о нем и женщинах.

- Хочешь лечь? - спросила Сия, переходя к заботливому тону, который он ненавидел, -

принести тебе плед?

- Принеси, - согласился он, лишь бы ее услать.

Она ушла и вернулась. И самолично его укрыла. Задернула вишневые занавески и

присела к нему на диван.

- Сия, я хочу спать, - сказал он не самым вежливым тоном.

Ее тонкие брови дугами извивались над желтыми глазами, холеное лицо было

припудрено, морщинки тщательно замазаны тональным кремом.

- Да? А я думала, ты хочешь меня поблагодарить.

- За плед? Разумеется. Огромное спасибо.

- Нет, - она тонко усмехнулась, растягивая длинные губы, - не за плед.

- Тогда за что?

- За то, что я спасла вам жизнь.

- Ты?!

Сия посмотрела на него с чувством превосходства, чуть ли не с презрением.

- Неужели ты думаешь, что вам просто повезло?

Выброс адреналина моментально прогнал сон. Ольгерд даже сел.

- О чем ты, Сия?

- Мальчишки, - фыркнула она, - думали скрыть от меня свою бредовую затею!

- Ты подслушала?

Вопрос ее не смутил. Она только дернула жемчужным плечом.

- Зачем? У меня для этого есть слуги.

- Однако, ты не очень-то щепетильна.

- Где бы вы оба сейчас были, если б я была щепетильна!

- Послушай... - Ольгерд постарался сосредоточиться, - как же тебе это удалось?

- Очень просто, - заявила она, - женщина может все, когда надо спасать сына.

- Так как?

- Я еще не услышала твоей благодарности.

- Я жутко благодарен, - искренне сказал он, - ты потрясающая женщина, Сия. И умнее

всех нас. Пожалуй, надо было сразу с тобой посоветоваться.

Желтые глаза блеснули торжеством.

- То-то, мальчик.

- Объясни мне все-таки.

- А ты подумай. Зачем этому призраку грызть крепкий орех, если неподалеку лежит

облупленная мякоть?

- Так ты... - у Ольгерда на спине выступил холодный пот.

- Да, - нимало не смутясь, заявила она, - я предложила ему другую жертву. Вот и все. И

он сожрал ее с аппетитом.

- Кого же?

- Так. Одну свою служанку. Она мне давно не нравилась.

- 89 -

- Зато нравилась Руэрто?

- Вот именно.

- Сия...

Ольгерд даже не знал, как реагировать. Конечно, хотелось ее придушить. Но он понимал,

что перед ним не человек, а аппир со своей жестокой логикой. И не простой аппир, а

стоящий на самом верху их пирамиды. Что там участь какой-то служанки! И потом, как ни

крути, а жизнь она ему спасла.

- Ты хоть понимаешь, что это чудовищно? - спросил он.

- Нисколько, - с вызовом ответила она, - на одной чаше весов мой сын Руэрто Нрис

Индендра и ты, Ольгерд Оорл, а на другой - какая-то безродная девчонка. Я бы и сотню таких

скормила этому призраку.

- Ты все-таки чудовище, Сия, - сказал он, глядя ей в совиные глаза, - если бы ты была

мужчиной, я бы подумал, что это ты - тот маньяк.

Она невозмутимо улыбнулась и покачала головой.

- Ты чего-то недопонимаешь. Я убила служанку ради своей семьи. А он убивает мою

семью. Это совсем разные вещи.

Да, он недопонимал. Он был воспитан на равенстве. На бесконечной ценности

человеческой жизни. А для Сии мир делился на две части: Индендра и остальные.

Остальных она считала вторым сортом и не скрывала этого. Исключение из этого правила

было одно - он.

- Послушай, Сия, я ведь тоже не Индендра, - сказал ей Ольгерд, - даже не аппир.

- Ты? - глаза ее сверкнули желтым фосфором, - ты самый красивый мужчина во

вселенной.

И ему даже деться от нее было некуда.

- А ты, - усмехнулся он, - тонкий ценитель красоты?

- Я слишком долго жила среди уродов, - спокойно ответила она, - я и сама была такой.

Ты ведь не знаешь, какой я была, прекрасный Ольгерд Оорл, ты меня не видел. Что ты

можешь знать об этом? Ты явился на Наолу как бог, и тебе некогда было смотреть под ноги.

- Это я там, в нише? - кивнул он в сторону статуи.

- Конечно, - ответила Сия, не смущаясь.

- Хочешь сделать из меня идола?

- А это не твое дело, - уже зло сказала она.

- Ты непостижимая женщина, Сия, - после долгого раздумья заключил он, - даже твоя

любовь имеет неожиданную форму.

- А чего бы ты хотел? - усмехнулась она, - чтобы я обольщала тебя с женской хитростью,

бегала за тобой и выпрашивала твои поцелуи?

Разговор становился уж слишком откровенным. В трезвом состоянии Ольгерд давно бы

уже сменил скользкую тему. Сия сидела рядом с ним, сверкая жемчугом и желтыми глазами в

черном контуре, полная невозмутимого достоинства и чувства своей правоты. У него не было

ни малейшего желания поцеловать ее, но хотелось понять, что же за бездна скрывается за

фосфорной желтизной этих глаз.

- За двадцать лет могла бы и попытаться хоть раз, - сказал он, - ты дьявольски красивая

женщина. А я пока еще не каменный.

- Этого не будет, - покачала она головой, - не волнуйся, мальчик. Мне вполне достаточно

того, что ты есть. И что я что-то могу сделать для тебя. Укрыть тебя пледом, спасти тебе

жизнь, даже умереть за тебя.

Последние слова она проговорила четко, с тихой страстью. От таких слов у него на

спине выступил холодный пот. Перед ним сидела фанатичка в чистом виде, и объектом ее

преклонения был он.

- Это уж слишком, Сия!

- Мы все уродливы, Ольгерд, пойми это, - снова спокойно заговорила она, - каждый по-

своему. Исключений нет. Мы уродливы и в душе, и в теле. И если тело еще как-то можно

исправить, то душу не переделаешь. Уродство проходит, комплексы остаются... я привыкла

любоваться тобой издалека.

- 90 -

- Значит, я - твой идол, - усмехнулся Ольгерд, как ни странно, задетый таким

признанием, - а как любовник я тебя не интересую?

Сия посмотрела на него так, словно уже раздела его и изнасиловала, а потом просто

съела живьем по кусочкам. От такого откровенного взгляда в нем поднялось темное телесное

желание, нечто звериное и агрессивное. Захотелось вытряхнуть ее из роскошного

жемчужного халата, повалить на малиновый диван и разобраться раз и навсегда с ее

аппирскими комплексами. Он был пьян. И, видимо, тоже посмотрел на нее слишком

выразительно.

Сия покраснела и резко стала.

- Ты никогда не поймешь, что я чувствую, - сказала она, - и не надейся на это.

- А хотелось бы понять, - признался Ольгерд.

- Для этого надо быть аппиром, - заявила она с чувством бесконечного превосходства и

стремительно вышла из комнаты.

*********************************************

Лето кончалось. С моря дул холодный ветер. Леций вернулся от Гектора поздно, в

темноте, но прошелся по берегу. Надо было привести в порядок мысли. У него было

чувство, что в его руках рассыпается карточный домик. Домик, который он так долго и

старательно возводил. Прохладные волны лизали его сапоги, как будто море тоже чего-то

хотело от него и нудно выпрашивало. Ветер, тот ничего не выпрашивал, он просто нагло

требовал, налетая внезапно и хлестая полами плаща.

Разговор с Гектором был не из приятных. Утром отправлялся «Гремучий», увозя на

Землю шестьсот человек и информацию о том, что творилось на Пьелле. Гектор заявил, что

после убийства Патрика Моута, его вполне могут освободить от занимаемой должности. И

вообще, последствия могут быть самые плачевные.

На Земле тоже был раскол: одни хотели активно помогать аппирам, другие были

категорически против, чаши весов все время колебались. А если учесть, что Патрик - сын

Торвала Моута, одного из самых влиятельных и жестких членов комиссии по делам

Ингерды-Пьеллы, можно было ожидать и полного разрыва отношений.

Земляне раздражали Леция своей активностью, но разрыва он не хотел, прекрасно

понимая, что в одиночку аппиры быстро скатятся в прежнюю яму. На Пьелле не было, как на