общий язык упирались во вселенские амбиции Леция и его чувство какого-то мифического

долга. Леций не хотел жить ради жизни и ради любви. И ради своих детей тоже. Он всеми

силами пытался построить какое-то утопическое общество счастливых аппиров, причем,

самому стоять во главе этого общества. Как в древних мифах: мудрый царь - счастливая

страна.

До дома было недалеко. Конс нашел Флоренсию внизу в гостиной. Она сидела в кресле у

стола, пышные каштановые волосы лежали шапочкой вокруг худенького лица. С первого

взгляда, давным-давно, ему не понравилось это лицо, узкое, строгое, с широкими темными

бровями. Он просто панически боялся ее и того, что она с ним собирается делать. Теперь

даже смешно было об этом вспоминать...

Вся гостиная как будто освещалась ее присутствием. Конс улыбнулся и сел на пол, у нее

в ногах.

- Знаешь, я тебя люблю, Фло.

- Да? - ее темные брови удивленно приподнялись, как будто она в первый раз это

слышала.

- Интересно, что бы я без тебя делал?

- Был бы синим, страшным, злым и невоспитанным, - улыбнулась в ответ Флоренсия.

- Таким ты меня не любила?

- 20 -

- Любила.

- Неужели?

- Я влюбилась в тебя заочно, еще до того, как увидела.

- Это ты сейчас придумала?

- Зачем мне что-то придумывать? Когда я услышала, что есть мужчина, который прыгает

от звезды к звезде из-за одной только любви, для меня все перевернулось. Я только подумала:

«Ну почему не меня он так сильно любит!»

- А теперь ты меня отмыла, отбелила, воспитала, держишь возле подола и запрещаешь

прыгать не то что к другой звезде, а даже в соседнюю комнату. Вот и пойми этих женщин!

- О чем ты говоришь, - вздохнула Флоренсия, - нам бы самим себя понять!

Конс поцеловал ее колени и тут только заметил, что она в своем рабочем костюме.

- Ты куда это собралась?

- Адела плохо себя чувствует. Меня это тревожит. Я должна осмотреть ее в больнице.

Сейчас она оденется, и мы полетим.

- Что-нибудь серьезное?

- Не думаю. Но лучше перестраховаться.

- А как же прием, Фло?

- Немного опоздаю, вот и все.

Адела медленно, держась за перила, стала спускаться из своей комнаты в гостиную.

Лицо ее было бледнее обычного, даже яркие губы побелели. Конс взглянул на нее и вдруг

почувствовал щемящую тоску. Не жалость, не тревогу, а именно тоску. Он подбежал к ней и

помог спуститься.

- Все в порядке, папа, - слабым голосом сказала Адела, - просто болит внизу живота. Не

волнуйся.

Он не мог не волноваться, видя ее в таком состоянии. Дочь решилась на отчаянный шаг,

сделав из себя заложницу эксперимента. Становилось жутко от мысли, что эксперимент

может оказаться неудачным. Конс подхватил ее на руки.

- Давай-ка я тебя донесу.

- Я бы и сама дошла.

- У тебя пока еще есть отец.

Он отвез их в больничный городок. Там, в просторной палате, нашпигованной

оборудованием, они и расстались.

- Что ты так переживаешь? - сказала ему Флоренсия, - срок у нее уже большой, мальчик

вполне здоровенький, даже если будут преждевременные роды, малыша мы спасем. Ты

обречен стать дедом, Миджей Конс Индендра.

********************************************

После торжественной части, где Гектор говорил о дружбе народов и грандиозных

совместных планах, гости разбрелись по огромному залу, расположенному под

шестигранным куполом. Купол подпирался черными мраморными колоннами и освещал всё

внизу золотисто-сиреневым светом. В этом свете все казались загадочными и непохожими на

себя.

По периметру зала были поставлены накрытые столы для желающих выпить и

подкрепиться. Для них же между колонн сновали расторопные роботы с подносами. Прием

был устроен полпредом Гектором с целью всех перезнакомить и хоть как-то смягчить

накалившуюся атмосферу.

Первое, что сделал Ольгерд - свел Синелу с сестрой. Ингерда выглядела несколько

растерянной и без конца озиралась. Он не узнавал ее. Это была какая-то незнакомая

женщина, строго одетая, с атлетично подтянутой фигурой, с волевым красивым лицом, с

гривой непривычно светлых, почти рыжих волос и с родными зелеными глазами. Только

глаза от нее и остались.

Синела после трех дежурных фраз, взяла ее под руку и обещала все показать. Ольгерд не

переставал удивляться, как быстро женщины находят общий язык.

- 21 -

- Боже мой, кто это?! - неожиданно как девочка изумилась сестра.

Они, все трое, оглянулись. По залу расхаживала королева. Эта женщина была бы,

пожалуй, уродлива, не будь она так величава и так ухоженна. Платье же ее из золотой парчи

тянулось за ней шлейфом в три метра. Королева была рослая, сразу видно, что сильная, и

далеко не молодая женщина, в ее пышной прическе сверкали блитты, самосветящиеся

кристаллы с Герсионы, похожие на настоящие маленькие звезды. Только она, да еще

Флоренсия могли себе позволить такие украшения.

- Это Сия, - коротко ответил Ольгерд.

Изумление на лице Ингерды не прошло.

- Старшая сестра наших Прыгунов, - уточнил он, - и мать Ру Нриса.

- Почему я о ней никогда не слышала?

- Она всегда жила с сыном. И была страшно уродлива, пока тетя Флора ее не вылечила.

- Она великолепна, Ол!

- Милейшая дама... если сочтет тебя достойным своего внимания.

- Никогда не видела живых королев. Только у Зелы в театре.

- Можешь полюбоваться.

Ольгерд Сию не любил. Всех, кого эта женщина считала своими, она стремилась

всячески опекать. Ее забота была навязчива и часто необоснованна. А поскольку и он попал в

число ее любимчиков, ему доставалось тоже. Сия всеми силами отстаивала за собой право

лезть в дела своих братьев и их близких. Тем непонятнее было ее полное безразличие ко

всем остальным.

Она заметила Ольгерда, улыбнулась ему и уже хотела подойти, но ее перехватил Конс.

Он что-то сообщил своей сестре, отчего та заметно разволновалась и пошла в

противоположную сторону. Шлейф тянулся за ней.

- Конс один, - заметила Ингерда, - где же тетя Флора?

- Не знаю. Пойду узнаю, что случилось.

- Иди, - улыбнулась Синела, - мы тут сами разберемся.

- Я скоро вернусь.

Постоянно натыкаясь в зале на знакомых и раскланиваясь, Ольгерд потерял Конса из

виду. Ему захотелось чего-нибудь выпить, на душе было скверно, а перед глазами все еще

стоял сумрак подземелья и яркий фонарь на шлеме Риции, бьющий светом в лицо. Он

остановил робота и снял с подноса стакан с коктейлем.

- И мне захвати, - послышалось за спиной.

Риция стояла на фоне широкой черной колонны, как готовая живая картина. Ее платье

было великолепно: длинное, изящное, мерцающее серо-голубым мягким блеском, с

целомудренным вырезом лодочкой и, как всегда, безо всяких украшений. Она сама была -

украшение.

Он подошел, подал ей бокал. Подумал с досадой, как она прекрасна, и что-то сказал.

- Не знаю, его пока не было, - пожала плечом Риция.

Оказывается, он спросил, где Леций.

- Конс чем-то озабочен, - сказал он.

- Правда? - она смотрела ему в глаза.

- Я думал, ты знаешь.

- Когда я прилетела, дома никого не было.

В голове почему-то проносились обрывки воспоминаний: маленькая девочка верхом на

лошадке, пятилетняя знайка, пристающая к нему с заумными вопросами, прелестный

наивный ребенок, заявляющий, что дядя Ольгерд лучше всех...

По залу разливалась медленная, усыпляющая мелодия. Коктейль был выпит. Риция

смотрела своими черными, серьезными глазами.

- Потанцуй со мной.

Отказаться было невозможно. Он обнял изящное, горячее тело, наклонился к ней, возле

губ оказалось открытое короткой стрижкой маленькое ухо.

- Давно не видел тебя такой красивой.

- Ты меня видишь только в подземелье.