с ней носиться?

Ингерда откинулась на спину, вглядываясь в крону распростертой над ними сосны, выше

веток плыли в голубом небе обрывочки облаков и проносились разноцветные модули с

крыльями и без. Мир был пестрый и веселый, радостный летний мир на благополучной и

прекрасной Земле. Ей нравилось жить. Она радовалась, что родилась именно в это время,

когда люди не воюют и не мрут от голода и болезней, когда живут по сто пятьдесят лет, когда

любая женщина до старости может быть красивой, когда можно летать к звездам, не

считаясь со скоростью света, когда масса вещей придумана для комфорта и удовольствий,

когда ты свободен, и все тебя уважают уже потому, что ты человек... Страшно было подумать,

что творилось на Земле лет двести назад!

Мир был прекрасен и ласков, хоть и отобрал у нее мать. Где-то в космосе была планета с

ее именем, как две капли воды похожая на Землю, только не благополучная и всеми

покинутая. Несчастная планета, которой не повезло. И таинственная Зела как-то связывала

эти две планеты.

Отец позвал их купаться. Она и не заметила, когда он подошел. Ольгерд сидел на коленях

и пил из фляжки.

- Пошли нырять с пристани, - предложила Алина, моментально, как на пружинах,

вскакивая, - Ол, ты пойдешь?

Ее кокетство с Ольгердом было невыносимо. Она по-прежнему была уверена, что он в

нее влюблен, и постоянно его поддразнивала. Конечно, ничего особенного она не спросила,

но при этом встала в такую изломанную позу и так выразительно посмотрела, что Ингерде

захотелось ее крепко шлепнуть по тугой спортивной попке в голубых плавках. Алина была из

тех, кто, приобретая новых поклонников, ни за что не хотел терять старых. Наверно, ей даже

нравилось, что ее любят оба: и отец, и сын.

Ольгерд отказался.

- А ты, цыпочка?

- Мне лень.

- Ладно, идем, - отец обхватил Алину за плечи, и они пошли по горячему желтому песку

к пристани, на которой кто-то водрузил самодельную вышку для ныряния.

Вместо них скоро вернулась Зела. Купальник на ней был черный, и она не сразу поняла,

зачем он вообще нужен. Слишком длинные мокрые волосы делали ее похожей на русалку.

Тело ее не выглядело спортивным, хоть она и плавала, как дельфин, оно было мягким и

нежным, линии его были плавными и женственными. Она вся была соблазнительно мягкая,

но при этом на ней не было ни одной лишней складочки.

- Съела бы ее, - шепнула Ингерда брату.

- Я тоже, - усмехнулся он.

Зела сама разговор не начинала, но на вопросы уже отвечала, и не только Ричарду.

- Кофе будешь? - спросил Ольгерд.

Она смущенно кивнула и протянула руку за стаканчиком.

- Устала?

- Нет. Не очень.

- Зела, у вас есть такие озера? - спросила Ингерда, хоть отец и не разрешал задавать ей

подобные вопросы.

- 28 -

Гостья взглянула на нее испуганно.

- Не приставай, - вмешался Ольгерд, - видишь - человек прекрасно плавает, значит, есть.

- Нет, - сказала Зела тихо, - не такие.

- Разве ты не с той планеты, где тебя нашли?

- Нет, - сказала она еще тише и растерянно огляделась, как бы ища помощи.

- Помолчи, принцесса, - недовольно сказал Ольгерд.

- Пожалуйста!

Ингерда уткнулась в журнал мод. Там предлагались разные костюмы к Большому

Летнему Карнавалу. На Карнавал они обычно летали в институтский городок, и, хотя отец

последние два года предпочитал веселиться с Алиной в Трире, они с Ольгердом не изменили

семейным традициям. Ингерда помнила, как еще мама в детстве была Розовой феей, а ее

наряжала Клубничкой. Это было как в сказке.

- Ол, кем мы тебя нарядим?

- Осьминогом.

- Да ну тебя... посмотри, какие костюмы!

- Ну-ка, - брат перелистнул пару страниц, - что это? «Черный Ворон»? Это как раз для

меня.

- Еще «Палачом» нарядись! - Ингерда засмеялась и посмотрела на гостью, - Зела, ты

знаешь, что такое карнавал?

- Нет.

- Это когда люди наряжаются и изображают из себя кого-нибудь или что-нибудь.

- Театр? - неуверенно спросила Зела.

- Нет. Театр - это когда наряжаются актеры, а остальные на них смотрят. А карнавал - это

когда все наряжаются.

- Зачем?

- Чтобы повеселиться.

У Ингерды была потаенная мысль встретить на Карнавале Ясона, если он, конечно,

прилетает веселиться в институтский городок, и если она узнает его в костюме. Впрочем, она

уже теряла к нему интерес, она ни в кого не влюблялась надолго, тем более безответно.

Ингерда не любила быть несчастной.

- А ты кем нарядишься? - спросил Ольгерд.

Она с улыбкой снова откинулась на спину.

- Клубничкой.

******************************************

**********************12

Кеттервааль прилетел с плохими новостями. Обстановка в Кассиопее накалялась,

колония Вилиалы на другой планете окончательно заявила о своей независимости, и теперь

назревал космический скандал. От этого у Ричарда кругом шла голова, он срочно приступил к

подготовке экспедиции, и даже по ночам ему звонили и согласовывали разные мелочи.

Кеттервааль позволял называть себя Кеттером, что было уже большим достижением

дипломатии. Он был утонченный красавец с узкой костью, длинными пальцами и длинными

волосами белого цвета. Кожа его была зеленоватой и бородавчатой, между пальцами едва

заметные рудиментарные перепонки, ногти ухожены и покрашены перламутром. Он любил

украшения, особенно перстни, каждый из которых имел особенный смысл и что-то выражал.

Одно Ричард знал точно: если у лисвиса на указательном пальце черный агат, к нему в этот

день лучше не подходить. Ему иногда тоже нестерпимо хотелось нацепить такой вот

перстень хотя бы на неделю, и чтобы к нему никто не подходил.

Они беседовали с Кеттером в его апартаментах в институтском городке. Лисвис,

несмотря на жару, кутался в оранжевую тогу и без конца попивал какой-то свой горячий

- 29 -

напиток. Он привык к более теплому и влажному климату. Зимой же на него было просто

жалко смотреть.

Речь шла о колонии Вилиалы на планете Тритай. Было ясно, что никакой автономии они

не выдержат, но там мутил воду некто Гунтривааль со своими сторонниками, который когда-

то приходился зятем самому Анавертиваалю-вэю, и теперь полон амбиций и обиды, потому

что его бывшая супруга Синаридавээла-вэя теперь лишила его всего состояния и вышла

замуж за Советника Матиовааля, который ничего бы из себя не представлял, если бы не его

связи с Фортуваалем, который...

Ричард терпеливо вникал в суть конфликта. За окном стоял горячий июльский полдень,

за окном простирался полный летней истомы мир с прозрачным высоким небом и теплым,

как из духовки, ветром. За окном на лавочке в тени сосен сидела женщина, о которой

невозможно было не думать. А думать приходилось совсем о другом.

Уловив паузу в рассказе, Ричард подошел к окну убедиться, что все в порядке. Зела

сидела со смиренным видом, глядя на носки своих босоножек. С непонятным упорством она

предпочитала находиться там, где он, даже просто сидеть под дверью и ждать его по три

часа. Не будь она так красива, он бы уже, наверное, взвыл.

Кеттервааль встал, подбирая тогу, и тоже подошел к окну.

- Холодища у вас! Я долго готовился перед отлетом, закалялся, даже спать ложился в

воду на два градуса ниже, я не какой-нибудь неженка, но у вас слишком суровый климат.

- Мы привыкли, - усмехнулся Ричард.

- Эта женщина все ждет тебя? - неожиданно спросил Кеттер.

- Какая?

- Анзатавээла-вэя.

- Какая-такая вэя?

- Как? Разве это не она?

- О чем ты, Кеттер?

Гость подобрал тогу и попятился.

- О! Мы, лисвисы, никогда не вмешиваемся в чужие дела. Это нас совершенно не

касается.