- С Алиной? - вдруг спросила она.
- Нет, - он покачал головой, про Алину он как-то забыл.
Музыка оглушала. Люди вокруг стали раздражать.
- Знаешь что, пойдем отсюда? - предложил он, - для первого дня, по-моему, достаточно.
- Пойдем, - улыбнулась Зела, - куда хочешь. Только я заказала мороженое.
Ричард смотрел на ее улыбку, чего-то не понимая. И эта женщина его не любит? Вот эта,
которая сидит напротив и никого, кроме него не замечает, которой все равно, когда и куда с
ним идти, которая в обморок падает только от того, что он якобы улетает на какой-то
Шедар... и которая прячется от него под одеяло, как от ночного кошмара. Можно понять
инопланетянина. Но женщину понять невозможно.
- Мороженое тебе еще надоест, - сказал он.
Вдоль набережной они пешком дошли до гостиницы. Теплый ветер дул с моря, там
покачивались огни кораблей, отовсюду доносилась музыка. Зела шла чуть впереди,
оглядываясь на него и тихонько улыбаясь. Конса теперь можно было не опасаться и просто
брести по берегу и смотреть на нее, самую красивую женщину во вселенной, размышляя на
тему, что глупо принимать желаемое за действительное, глупо осложнять себе и без того
запутанную жизнь, и вообще все глупо...
В номере тускло горел аквариум. И, конечно же, попискивал его ненавистный портсигар.
Ричард зажег свет в гостиной, распахнул окно и выключил надоедливый межпланетник
совсем. Он устал: ходить, стоять, думать, чувствовать, сомневаться, жить… То ли устал, то
ли смертельно надоело.
- Зачем ты его выключил? - спросила Зела тихо, - а вдруг это важный звонок?
- Нет уж, хватит, - коротко ответил он.
Зела поняла это по-своему и снова как-то сразу погрустнела.
- У тебя столько проблем из-за меня! - сказала она отчаянно.
Отрицать это было бесполезно. Он увяз основательно. Но ее присутствие все
компенсировало.
- 94 -
- Проблем не бывает только у покойников, - отшутился он, - а я живой человек.
Нормальный. Как все.
Прекрасные глаза смотрели на него преданно и восхищенно. Как на бога. Зела покачала
головой и улыбнулась.
- Ты не такой как все.
Это он уже слышал. И это было слишком далеко от истины.
- Ты уверена? - усмехнулся он.
Зела как будто даже удивилась такому вопросу.
- Конечно. Меня в этом никто не разубедит, - проговорила она уверенно.
И каково было спьяну все это выслушивать, стоя перед такой красивой женщиной? Ее
пыл надо было все-таки остудить.
- Даже я сам? - спросил он иронично.
Зела не смутилась и как будто не заметила иронии. Глаза ее смотрели все так же
восхищенно и преданно, губы улыбались.
- Попробуй, - сказала она тихо.
Его как-то сразу бросило в жар, потом в холод, потом в невесомость. Все, что он знал и
думал о ней, снова переворачивалось с ног на голову. Его сердце от такой неожиданности
споткнулось и сбилось с ритма. А она все смотрела на него и ждала. И не боялась ничего.
Вся вселенная умещалась в ее зрачках, и он уже падал туда, как в черную пропасть. Не надо
было так много пить... «Ладно», - подумал он, - «посмотрим, какая ты смелая...»
Протянул руку к розеткам и решительно выдернул из сети все экраны, все, что могло бы
им помешать. Глаза у Зелы вспыхнули и напряженно расширились. Ему показалось, что она
сейчас в замешательстве убежит. Она действительно попятилась к стене, но только затем,
чтобы погасить свет. Гореть остался один тусклый аквариум, и в этом тусклом свете они
напряженно и откровенно смотрели друг на друга.
Он рванул кнопки на рубашке и зашвырнул ее в угол. Она тут же сняла блузку. Он ослеп.
И задохнулся. Он никогда не смотрел на ее тело вот так, с мыслью, что через минуту оно
будет принадлежать ему. От такой внезапности возбуждение стало страшным, ему казалось,
что он весь гудит, как высоковольтная опора, как многоголосый орган, как растревоженный
пчелиный улей.
Он все забыл: свои обещания, свои предубеждения, свою осторожность. И мир
перевернулся, и куда-то испарилась усталость, и сразу никаких сил не стало привычно
сдерживать этого огромного голодного зверя - свое желание, свое хроническое желание ее:
ее тела, ее губ, ее дыхания, ее нежности, ее любви... Он даже не понимал, что ею движет, но
в данный момент было важно не это, а то, что сейчас они будут любить друг друга вопреки
всякому здравому смыслу.
Он взял ее за плечи и почувствовал, что она вся дрожит. Не от страха. От безумного
желания, такого же, как у него. Пожалуй, в этой немой дуэли двух полов и цивилизаций они
были равными соперниками. Одно только было непонятно: если они так страшно хотят друг
друга, то почему этого не случилось раньше?
Ричард невольно ее плечи стиснул, Зела запрокинула голову и застонала. Ничего еще не
произошло, а она как будто теряла сознание. От этого самому было в пору сойти с ума. Он
понял, что если поцелует ее сейчас, то до постели они уже не дойдут, прямо тут на палас и
рухнут.
Ее губы улыбались. Он подхватил ее на руки, отнес на кровать-ракушку. Каждое
прикосновение к ней обжигало. Сквозь раздвинутые шторы в спальню осторожно, одним
краешком заглядывала луна, и ее бледного света хватало, чтобы видеть прекрасное
взволнованное лицо и горящие вдохновением глаза.
- Ты еще успеешь меня выгнать, - предупредил Ричард.
- Ни за что, - улыбнулась она и покачала головой.
Она была хороша до безумия, нежна до безумия и просто невероятно возбудима. Для
земной женщины это было бы немыслимо. Любое его прикосновение вызывало у нее стон,
любое его движение приводило ее в экстаз. И не похоже было, что она притворяется. Это
действовало как наркотик. Когда он очередной раз без сил падал на подушку, рука сама
- 95 -
тянулась к ней, от его прикосновения Зела снова вспыхивала, как будто ничего не было, как
будто все их совместные усилия насытиться друг другом ухнули в бездонную яму. Ее
возбуждение моментально передавалось ему, и так продолжалось до бесконечности.
Ричард так и не понял, когда он уснул, наверно, просто отключился. Пробуждение было
похоже на похмелье. Он осознал себя лежащим на краю широкой постели лицом в подушку.
На дворе стоял, по-видимому, полдень. Он осознал себя также и полным идиотом. Зачем ему
все это было нужно? Прекрасная женщина? Ну и что? С ней ведь не может быть самого
главного, что ему нужно! С ней не может быть легкости. Господи, как с ней все сложно...
Катастрофически рушились отношения со всеми: Ольгердом, Алиной, Консом, Силином...
Или он этого вчера не знал?
Ричард повернулся и увидел ее, лежащую на высокой подушке с неуловимой
полуулыбкой на припухших губах, и понял, почему так произошло. Потому что он ни
минуты не может без нее жить. Потому что его тело не может не прижиматься к ее телу, его
руки не могут не обнимать ее, его губы не могут не целовать ее, а его голова не может о ней
не думать. И какая теперь разница, что будет с остальными?
После безумной ночи утро выдалось спокойным. Они целовались, катаясь по кровати,
изредка вспоминая о завтраке и тут же забывая. Потом он все-таки позвонил, чтобы в номер
что-нибудь принесли.
- Мы собирались осматривать дворцы, - сказал он, выкладывая перед ней альбом с
репродукциями, - выбери, какой тебе больше нравится.
Зела лежала, листала альбом и пила кофе. Вид у нее был вполне довольный. Смотреть на
нее было одно удовольствие. Ричард отобрал у нее пустую чашку.
- Одевайся, а то успеем только к закрытию.
Она надела летнее платье, заколола волосы, посмотрела на него с улыбкой. Он подошел,
чтобы поцеловать ее, обнял... и они каким-то образом снова оказались на кровати.
***************************************