— Ну почему же? — Ожила наконец телефонная трубка, и знакомый голос наставительно посоветовал: — Пишите обо всем, не зажимайте себя. Маленькая деталь, какой-нибудь обгоревший окурок, клочок бумажки, порой многое может объяснить. Так что…

Но я прервал его:

— А если людей в небо кто-то таинственный поднимает? Как к этому относиться?

— Ну, знаете, Савушкин, психология может все объяснить. Впрочем, вы, может быть, хороший метафорист? Помните, есть такой фильм или книга, я уж не помню… Называется «Полеты во сне и наяву». Там все надо понимать иносказательно. Наверно, и мне вас нужно также понимать?.. Вы молчите? Ну хорошо. А то, что людей кто-то поднимает в небо, — это легко объяснить. Можно объяснить и разные факты медитации, и экстрасенсов можно понять… И даже эффект Кашпировского — наше телевизионное чудо, ха-ха… Но и это чудо подчиняется законам психологии. Так что пишите детально, расходитесь мыслью по древу, и у вас будет блестящий отчет.

— Но я, Николай Николаевич, хотел бы… Одним словом, меня мучает одна печальная мысль, прямо не выходит из головы, и я даже начал вам говорить… Дело в том, что, когда пишешь, в голову лезет всякая мелочь, второстепенное, и это, понимаете, почему-то выходит на первый план, а самое главное остается в душе…

— И это бывает. Часто бывает, — успокоила меня телефонная трубка. — Психология знает случаи, когда человек, к примеру, схоронил всю семью — всех родных и близких. Такое бывает во время войны или землетрясений… Ну вот, схоронил и продолжает стойко жить. И в друг у него погибает любимая собака или кошка, и у этого выносливого волевого человека — мгновенный инфаркт. Ведь собака и кошка — это тоже мелочь, по-вашему, а у него — сразу смерть. Я не сложно говорю?

— Нет, я хорошо понимаю.

— Ну что же — обнадеживающее известие… А еще был случай, когда человек, убивший двоих или троих и отсидевший за это полжизни в тюрьмах, вдруг на своем личном мотоцикле сбил курицу, и вид крови этой жертвы вывел его из себя. Да так вывел, что человек начал сходить с ума. Несчастная курица преследовала его во сне… Так что психология — это наука наук. И наш телефон доверия — всего лишь веточка от этой науки. Но зато надежная веточка.

— Я вас понимаю, Николай Николаевич, но поймите и меня. У меня в душе столько всего, столько разных приливов, отливов, а начинаю описывать, и получается как бы бессмыслица. Какие-то мелкие разговоры приходят на ум, выяснения семейных отношений, какие-то чаепития… — Мой голос уже дрожал, волновался, и я чувствовал, что подхожу к какой-то роковой стене или к обрыву, еще шаг — и нужно лететь в бездну. И тогда я признался в самом главном:

— А может быть, я уже безумный? Ведь такое бессилие во всем и совсем нет надежды…

— Это хорошо, что вы сознаете свое бессилие. Запомните меня, это очень хорошо. Раз сознаете, то вы, значит, очень сильны, и в этом нет парадокса. А ваши так называемые мелочи — это всего лишь перенасыщение. Ваше жизненное пространство плотно забито информацией, разными событиями, вашей неуверенностью. Да, да, и неуверенностью! И не опровергайте меня. Вам подтверждение я сошлюсь даже на один известный авторитет. Фамилия этого профессора… А впрочем, зачем вам фамилия — важна мысль. Так вот, светило это однажды сказало, что, когда жизненное пространство становится насыщенным информацией, всякого рода смыслообразованием, человеку может показаться, что вообще исчезает какой-либо смысл. И тогда может помочь только психология — вот так, Владимир Иванович. Я правильно вас назвал?

— Правильно-то правильно…

Но тут он меня остановил:

— Конечно, ваши записи потом можно будет заключить в определенные информационные циклы и вывести из этого что-то среднее, может быть, даже истину. Но, повторяю, усиленно повторяю, если вы себя считаете слабым, беспомощным, то это в организме временная остановка. Она закончится, и вы наполнитесь новой энергией, как говорится, пойдете на подъем. Люди не знают, что сила их духа растет непрерывно, и у самых сильных и гениальных людей этот дух уходит даже в галактику или стремится уйти. Но с какой целью? — спросите вы. А при чем тут вообще цель? Есть ли цель у легких, когда они вдыхают кислород… Есть ли цель у стервятника, терзающего цыпленка, а? Вам не сложно все это слушать? Иногда считают, что мы, психологи, говорим слишком туманно и несколько отвлеченно, но ведь ясно и другое, что простота хуже воровства… Но я вас, кажется, перебил, Владимир Иванович. Может, вы действительно метафорист? Любитель, так сказать, разных игр?.. — Трубка затихла. Я слышал легкое, размеренное дыхание. Наверное, он совершенно здоровый человек, и я ему позавидовал. Но сказал совсем о другом:

— Вот вы вспомнили сейчас про галактику, а еще раньше я заметил вашу иронию… Но как же быть, когда одна больная девушка, точней, молодая женщина, была поднята в небо на какой-то летательный аппарат. Вы слышите меня? — В трубке что-то хмыкнуло, и я продолжал: — И после этого больную захлестнула тоска. Она стала задумываться и плакать… И часто смотрела на звезды и еще больше плакала. А потом я этой тоски еще прибавил, утроил ее — и больная не вынесла перегрузки и погибла… — Я закончил говорить, в трубке громко дышали, но голоса не было. Мой собеседник как бы затаился, забился в угол, выжидая, какой я сделаю ход. Но я молчал, и тогда он не вынес:

— Продолжайте, Владимир Иванович. Я молчу, потому что вместе с вами волнуюсь. Мне редко бывает интересно, но сейчас вы меня допекли. Значит, ту девушку подняли на летающую тарелку и там ей подменили мозги?..

— Что вы, Николай Николаевич. Я про это не говорил. И честное слово, я не уверен, что была какая-то тарелка; Может быть, это только сон…

— Вот-вот! — оживилась трубка. — Начиталась ваша больная про одного барона, который вырастил в своем городе турецкий боб. Помните, как это было? Боб рос все выше и выше и скоро дотянулся до самой Луны. А потом по стеблю барон полез вверх и через час очутился на Луне. Так и ваша больная в своих сновидениях вырастила свой боб и по нему…

— Нет, нет, там было другое! — ответил я резко и даже хотел повесить трубку. Но это длилось только мгновение, и все равно Николай Николаевич догадался:

— Не горячитесь, лучше посчитайте до десяти. И доверьтесь все-таки нам. По вашему отчету мы соберем консилиум ведущих психологов, а я возьму руководство…

— И пошлете меня в сумасшедший дом! — Я от души засмеялся, и в трубку сразу прерывисто задышали:

— Вы не правы, товарищ Савушкин! Наш кооператив не готовит кадры для психиатрички. Мы помогаем отчаявшимся и заблудшим. Мы даем советы в критических ситуациях. Мы даже предлагаем читать Библию — слово Божие. И в этом тоже нет парадокса. Судите сами: решительно отказавшись от самоанализа, современный человек потерял представление о себе самом. А это трагедия. И как результат — одностороннее развитие только материальных запросов. Стала формироваться совершенно новая мораль, ожесточились нравы, огрубел характер, обыватель погрузился в чувственные наслаждения… И только лучшие из людей все еще задают вопросы — что я, где я, где нахожусь и куда направляюсь? И для чего вся эта земная жизнь?.. О, Господи, Савушкин, я с вами увлекся. Я даже перешел границы, а это всегда опасно. К тому же вы, наверно, мой антипод? Или существуете на другой волне…

— Нет, нет, мне интересно…

— Ну хорошо, сейчас мы проверим. Один нобелевский лауреат как-то сказал, что отдельная человеческая жизнь сейчас стада божьей повестью, что все вожди и народы отошли теперь в прошлое. Не догадываетесь, кто это сказал? У него есть стихотворение — «…свеча горела на столе, свеча горела…».

— Борис Пастернак.

— А вы, оказывается, эрудит. — Трубка схохотнула. — Значит, с вами можно говорить на полную катушку. Вот мы Пастернака вспомнили, а ведь Пушкин не хуже. Он тоже часто впадал в молитву и уходил в небо, прямо в космос залетал со своими печалями. И правильно делал. Ведь и при нем в жизни случались разные там перестройки и люди теряли опору. Кстати, вы верите, что через 500 дней мы заживем по-другому? Особенно в сфере духа, а?