Одним словом, все шло как нельзя лучше! Алешка чувствовал себя на седьмом небе. И вдруг… Какое поле в этих болотных и лесистых местах без камней? Одни большие, другие поменьше. Но камень надо объехать. И не так уж сложно сбавить газ и нажать рычаг. Но случилось. что трактор взял не влево, а вправо. Алешка хотел затормозить, но снова сбился и увеличил скорость. Трактор рванулся, и Алешку так тряхнуло, что вытряхнуло из него все, что он знал о тракторе. Рычаги, педали, которые так хорошо ему были знакомы, неожиданно потеряли свой смысл, а машина глухо зарычала и, словно желая сбросить с себя тракториста, метнулась с одной стороны в другую и пошла петлять по пахоте. Напрасно Алешка пытался дрожащими руками унять озверевшее чудище. Эх, Кольки нет!.. Колька бы помог. Охваченный страхом Алешка распахнул дверцу и на ходу выпрыгнул из кабины. Выпрыгнул и остановился. Что делать? Бежать, звать на помощь? А трактор, словно живой, попятился к придорожной иве и, уткнувшись гусеницей в ствол дерева, заглох. Наступила тишина. Уж ничто не угрожало ни машине, ни покинувшему ее водителю. Но Алешке казалось, что эта тишина перед взрывом.

И вдруг над полем пронесся грохот. Алешка припал к земле. Но трактор стоял под ивой цел и невредим. Все же не без опаски обошел опасную машину, выбрался с поля и присел у канавы. Ему не верилось, что он сидит на земле. У Алешки кружилась голова, его чуть-чуть поташнивало. По-прежнему казалось, что земля бежит под ноги, перед глазами мелькали гусеницы. Было чувство, что земля крутит и вертит его и готова с размаху ударить о старую иву. Чтобы не свалиться в канаву, он ухватился руками за придорожную траву. И тут увидел, что к нему краем поля идет охотник.

Но что это за охотник — девчонка в лыжных шароварах и в платочке, из-под которого торчат светлые кудряшки. И все же — охотник! Она держала наперевес двустволку, а ее короткая курточка была опоясана патронташем. Алешке даже стало весело. Вот так штука — девчонка-охотник! Откуда такая взялась? Не иначе, как дачница.

— Ты стреляла?

— Я. — сердито ответила она.

— Да у тебя ничего нет, — Алешка взглянул за спину охотницы. — Ворон била?

— Волков отгоняла. — Девчонка окинула Алешку хмурым взглядом.

— Брешешь.

— А ты сходи в лес на полянку, там телят пасут,

— Напали волки?

— Нет…

— А говоришь, — отгоняла.

— Если выстрелить у стада, волк не подойдет.

Алешка недоверчиво оглядел незнакомку. Она была

ниже его ростом, тоненькая, но ружье придавало ей весьма решительный вид. А как разговаривает с ним! Как старшая с младшим, хотя он не сомневался, что, если она и не моложе, то уж никак не старше его.

— Тебя как зовут? — спросил он.

— Таня… А тебя?

— Алешка. Да ты, поди, только и можешь вверх стрелять! По волкам, которых не видать. А появись они, — и ружье бросила бы.

— Я не такая, как ты, — отрезала Таня. — Думаешь, не видела, как трактор у тебя плясал и как ты из кабинки выпрыгнул?

Алешка насторожился. Значит, все видела! Но тут же успокоился. И пусть; что ему девчонка! Видела так видела. Не оправдываться же перед ней.

Алешка пренебрежительно повел плечом.

— На тракторе ездить — не в небо стрелять.

— Совершенно верно, — согласилась Таня. — И не лезь на трактор, если не умеешь ездить на нем.

Алешка даже вскочил.

— А твое какое дело?

— А такое…

— Я, может быть, тракторист.

— Вот именно «может быть».

— А ну-ка проваливай отсюда!

— А вот и не уйду! Не твоя земля!

— Нет, моя!

— Нет, не твоя!

— Нет, моя! Колхозная она! Что, съела? — И Алешка угрожающе подался вперед. — Добром говорю, — уходи отсюда!

Но девчонка была не из пугливых. Она шагнула навстречу Алешке и проговорила, гордо откинув голову:

— Сам уходи. А я останусь здесь и буду трактор охранять.

Алешка растерялся. Ну и вредная! Еще не хватало, чтобы она дождалась Шугая и все ему рассказала. Хоть отнимай ружье и гони охотницу с поля. Но, к удивлению Алешки, девчонка, словно испугавшись чего-то, круто повернулась, побежала с поля к реке. У Алешки отлегло от сердца. Теперь все в порядке. Девчонка сбежала, а его никто больше в поле не видел. Хватятся, кто брал трактор — пусть ищут! Алешка брать не брал, знать ничего не знает. Только надо поскорее уходить.

Алешка вышел на дорогу и побрел к речке. А зачем к речке, он сам не знал. Впрочем, он мог идти куда угодно, только не домой, в деревню. Трактор поломан, вернется Шугай, — начнут искать виноватого. Хотелось скрыться, бежать, сделаться незримым для людей.

Солнце отливает бронзой в рыжих встрепанных волосах Алешки, а он идет спокойно, не спеша, полевой тропой, среди золотистых хлебов. Только не веселы его глаза. Они как бы живут какой-то своей, особой жизнью, предчувствием неминуемой беды и неизбежной расплаты.

А денек-то какой хороший, Алешка!

Как мнительному больному чудится, что у него все болезни, которые существуют на свете, так и Алешке представлялось, что в тракторе все поломалось, испортилось. Кто поверит, что он целый месяц изучал машину? Думал стать трактористом, а стал поломщиком. И хорошо, что не разбудил Кольку. За все в ответе будет один.

У речной отмели Алешка прилег на песок. В голубой выси плыли редкие облака. Они казались ему белыми парусами фантастических кораблей. И хотелось быть там, на этих кораблях, чтобы скрыться от неминуемой беды. Он представлял себе, как Шугай после совещания приходит в поле к трактору. Но что это такое — машина не заводится. Сломан трактор! И вдруг догадывается. Кто сломал? Больше некому, как Алешке. Один есть человек, который может испортить машину! Степанидин Алешка!

Солнце было близко к полудню, когда Алешка поднялся. Что же это он лежит на открытом месте, неподалеку от дороги? Увидят и схватят! Не лучше ли спрятаться в овраге? Расщелина оврага отделялась от реки лишь намытыми весенними разливами — песчаными дюнами. Алешка встал и, утопая по щиколотки в рыхлом песке, побрел к оврагу. Ему так хотелось пить, что, едва перевалив за дюны, он бросился к ручью и жадно припал губами к студеной воде. За ручьем начинались заросли ивы, орешника и затесавшегося меж ними папоротника. Алешка вдохнул влажную теплоту оврага. Здесь он был спрятан от глаз прохожих. Но сколько можно скрываться? Надо идти в деревню. Пробираться ли через изгороди к своему дому или попытаться сначала увидеть Кольку? Но как дать знать о себе Кольке? Дом его совсем близко, сразу за оврагом. Только стой, сам туда не ходи. Лучше пошли какого-нибудь мальчишку. А может, Колька на футбольном поле.

Напрямик, по крутой тропинке, Алешка полез из оврага прямо на футбольное поле. Как всегда по воскресеньям, тут с раннего утра ребята гоняли мяч.

Алешка прилег на землю и подставил солнцу и без того загорелое лицо. Время тянулось медленно, трава казалась жесткой, а солнце нестерпимо жарким. Сзади, совсем близко, футбольный мяч переходил от ворот к воротам, кто-то звал Алешку присоединиться к игрокам и кто-то кому-то вбивал гол. Ребята играли с таким азартом, что иной раз вместе с мячом взлетали вверх комья затравенелой земли. Алешка ничего не видел и не слышал. Он был занят своими переживаниями.

Сплоховал ты, парень. А еще хвастался, — знаешь книжку от корки до корки! Но где она? За пазухой нет. В кармане? Алешка ощупал карманы. Под руку попадала всякая дрянь: веревка, шурупы, втулка, ну, ножик еще, а самого нужного нет… Куда же могла деться книжка? Если потерял в овраге или у реки, — полбеды. Возьмут в избе-читальне штраф — и дело с концом. Но что, если он обронил ее у трактора?

Не раздумывая, Алешка бросился в поле. На ходу он снова вывернул карманы, шарил за пазухой. И вдруг вспомнил: он бросил книжку, когда заводил трактор. Шугай увидит на книжке печать библиотеки; долго ли проверить, кто ее читает? Вот когда попался, Алешка! Тут не отвертишься. Эх ты, распустеха! Где бы книжку беречь, взял и сам сунул ее Шугаю: смотри, кто на твоем тракторе ездил!