— С вами разве уснешь, — сонным голосом ответил Смолин. — Ты где пропадал, Андрей? Что-нибудь прояснил?

— Проясняю, — сказал Скоблев и, перейдя на шепот, продолжал: — Пришел домой, а жена говорит, что Машенька Тельнова разговорилась. Рассказала ей, как дело было.

— Ну, ну, выкладывай, — загорячился Смолин и переложил трубку из руки в руку. — Не томи.

— А ты не перебивай, — ответил Скоблев. — Мы с женой уже несколько раз заходили в детсадик, куда Машу определили. А сегодня она одна туда отправилась. «У вас платье, как у мамы, — сказала Маша, увидев ее. — Она была точь в точь в таком, когда злые дядьки пришли. Я их сразу испугалась. Они в мамину комнату прошли, она закричала. Папа побежал в мамину комнату и я тоже. Мама лежала на полу и кричала: «Не убивайте, не убивайте». Папа тоже кричал: «Дочь уберите». Один дядька схватил меня под мышку и отнес в папин кабинет. А потом они убежали».

— Как ты думаешь, она не фантазирует? — не выдержал Смолин.

— Думаю, нет, у детей зрительная память цепкая, — ответил Скоблев. — Утром надо будет с ней поговорить, а может, фотографии Лыча и его собутыльников показать. Вдруг опознает.

— Давай, поговори. Я на тебя очень рассчитываю. У тебя дети есть, ты в детской психологии лучше разбираешься, — попросил Смолин. — Что интересного в институте узнали?

— Информации много. Павел Кузьмич тоже не на одну зарплату жил. Три года он работает по совместительству в наркологическом диспансере.

— И кем же?

— Психиатром. Должность видная. Ставит диагноз пациентам, назначает им лекарства. Участвует во введении лечебных препаратов больным. Контроля за его действиями по существу нет. В общем, он имеет большие возможности безконтрольно распоряжаться лекарствами. Но самое важное не в этом. За время, пока Тельнов там работал, дважды на излечении в диспансере находился Лыч. Более того, накануне последней выписки, судя по амбулаторной карте, Тельнов вшил Лычу капсулу «Эспераль». Знаешь, как переводится слово «Эспераль» с французского?

— Нет.

— «Надежда».

— Чувствую, что и у тебя появилась надежда не сегодня, так завтра найти преступников.

— Догадливый ты мужик, Саша.

— Иных в прокуратуре не держат. У меня тоже есть дополнительная информация, — сказал Смолин. — Я днем показал Павлу Кузьмичу часы, изъятые из комиссионного. Ответил, что похожи на те, которые носила Таисия Евгеньевна. Однако он заметил, что такие часы могли быть не только у Тельновой.

— Жаль, Лыча мы сегодня не нашли… — обеспокоенно произнес Скоблев. — Он-то, надеюсь, смог бы пояснить, откуда взялись эти часики… Может, завтра показать фото Лыча в хозяйственных магазинах, как считаешь, Саша?

— Пошли Сергеева. Сам же приходи ко мне. Уточним и сопоставим кое-какие факты, — сказал Смолин.

Положив трубку, Смолин начал восстанавливать в памяти все сказанное Скоблевым. Полученная информация выдвигала конкретные вопросы. Кто такой Лыч? Мог ли он убить женщину? Почему убийцы прошли сначала в комнату Таисии Тельновой? Почему, сначала набросились на нее, а не на Павла Кузьмича? Почему он не бросился защищать жену? А может, девочка ошибается? Не логично нападать на слабого и держать у себя в тылу более сильного. Ведь Павел Кузьмич должен был защищаться, пытался ли он это делать? Среди этих вопросов главным был: почему убийцы набросились на Таисию Тельнову, а лишь потом на Павла Кузьмича? В ответе на этот вопрос Смолину виделась разгадка преступления. И утром он решил не просто побеседовать, а допросить Тельнова. Его здоровье уже позволяло вести с ним серьезные разговоры. Смолин подумал, что сначала он попросит Тельнова воспроизвести рассказ о злополучном воскресенье. После этого нужно будет сопоставить его с предыдущим рассказом. Такое сопоставление может выявить противоречия, что явится поводом для всяких уточнений. Если таких противоречий не будет, начнем разбираться. Кто более точно воспроизводит картину происшедшего — Тельнов или его дочь? Ведь он показывает, что убийцы сначала напали на него, а потом на жену.

СМОЛИН и Скоблев пришли в больницу к девяти утра. По всему было видно, что готовился обход. «Интересно, сколько времени он продлится, — подумал Скоблев. — Надо отметиться у местного начальства да попросить разрешения побыстрее потолковать с Тельновым. Дел сегодня по горло».

Скоблев и Смолин поднялись на третий этаж, где находился кабинет главного врача.

— Доброе утро, — сказал главврач, пожимая им руки. — Что-то вы зачастили к нам.

— Служба обязывает, — ответил Смолин. — Как наш подопечный? Не обижаете вы его здесь?

— Нет, нет, — вступила в разговор женщина — дежурный врач. — Ведет себя Павел Кузьмич тихо. Помогает нам своими советами. Но и контролирует каждый шаг. Постоянно интересуется, что даем ему принимать, зачем, какой эффект ожидаем.

— В общем, дотошный товарищ, — констатировал главврач. — Вы подождите здесь, сначала я пойду с ним побеседую. Потом и вы сможете переговорить с ним.

— Хорошо, — бросил Скоблев. — У нас к нему вопросов много, поэтому настраивайте его на обстоятельный разговор.

— Только не забывайте, что вы в больница, а не в прокуратуре, — сказала дежурный врач и, улыбнувшись, добавила: — Дайте человеку сил набраться и на ноги покрепче встать. Прошлая встреча с вами его очень расстроила.

Врачи ушли, оставив Смолина и Скоблева одних.

«Хорошо врачам, — подумал Смолин, — нащупал пульс и определил: здоров или болен человек. А если этого мало, в рентгенкабинете просветить можно. А здесь без всяких рентгеновских аппаратов надо в душу человека заглянуть и ответить на вопрос: гнилая она, душа эта, или нет. И ответ должен быть таким же точным, как расчет конструктора. Иначе не миновать беды».

Пока не было врачей, Смолин и Скоблев перебирали вопросы, которые хотели задать Тельнову, взвешивая каждый из них, оценивая их значимость и направленность.

Их работу прервала вошедшая дежурная врач:

— Пожалуйста, больной ждет вас, — сказала она.

Тельнов лежал с закрытыми глазами.

Смолин поздоровался с ним. Павел Кузьмич открыл глаза и молча указал на стоящую рядом с кроватью табуретку.

— Давайте сразу о деле, — начал Смолин. — Вспомните, пожалуйста, что с вами произошло в злополучное воскресенье.

— Я уже вспоминал об этом, — устало сказал Тельнов.

— В тот раз вы были в худшей форме, — спокойно пояснил Смолин, — и могли дать неточную информацию.

— Это что, подтверждается какими-нибудь данными? — настороженно спросил Тельнов.

— Да, есть кое-какие, — ответил Скоблев. — Поэтому хотелось бы, чтобы вы нам кое-что прояснили.

— От кого же эти данные?

— Неожиданно заговорила ваша дочь, — сказал Смолин. — Сама стала вспоминать тот страшный день.

— И вы думаете, что я вам поверил, — зло ответил Тельнов. — Бессовестные вы люди. Ничего святого у вас нет. Если ее не пожалели, то меня и подавно.

— Только, пожалуйста, не изображайте из себя Прометея, а из меня Орла, который прилетел клевать у вас печень, — сказал Смолин, удивляясь столь неожиданной реакции Тельнова на свой вопрос. — Я еще раз повторяю: расскажите, пожалуйста, что с вами произошло.

— Убили меня! Записывайте. Я пришел домой часа в четыре. Пообедал и сел работать. Статью просили написать в один научный журнал. И я согласился. Надо же оправдывать ученую степень. А то упрекнут, что лишнюю десятку зря доплачивают к окладу. Завистников у нас полным полно. Где-то около восьми пришла жена и дочка. Они в парке гуляли. Буквально через несколько минут слышу звонок. Открыл.

Тельнов сделал паузу и посмотрел на Смолина.

— Я вас слушаю, — сказал он, — а магнитофон пишет. Продолжайте, пожалуйста.

Голос Смолина был спокойным.

— Ну тогда так. Передо мной стояли трое мужчин, — продолжал Тельнов. — «Жена дома?» — спросил один из них. Не дожидаясь ответа, он оттолкнул меня и все трое прошли в комнату жены. Вскоре закричала жена. Потом один из вошедших вышел из комнаты, держа под мышкой Машеньку. Я закричал что-то наподобие «не трогайте ребенка» и рванулся к грабителю. Он в это время успел пройти в мой кабинет. Я подбежал к комнате жены. Дверь была открыта. Таисия лежала на полу. Над ней склонился мужчина. А другой, заметив меня, кинулся и ударил ножом в руку. Я хотел выскочить из комнаты, но он догнал меня и ударил ножом в спину. Вообще я нож не видел. Помню, что услышал шорох одежды за спиной. Я почувствовал удар и подумал, что это ножом. Потом я хотел ползти к ребенку, но потерял сознание.

Смолин нажал кнопку «стоп» и внимательно посмотрел на Тельнова.

— Раньше вы иначе рассказывали о нападении на квартиру. Я могу прокрутить вам магнитофонную запись. Чем вызвано изменение показаний?

— Я все хорошенько припомнил. Сами понимаете, такая нервная встряска. Сплошной сумбур был в голове. Да ведь и Машенька, верно, все так же описала?..

— Не скроем, — сказал Скоблев, внимательно слушавший Тельнова, — ваши показания совпадают с рассказом дочери.

— Ну вот и ладненько, — удовлетворенно вздохнул Тельнов и впервые рассмеялся. — Это все равно что алиби.

— Что вы об этом так беспокоитесь? — спросил Скоблев, отмечая про себя смену настроения Тельнова. — Вас допрашивают как свидетеля, а не обвиняемого.

— Да кто вас знает, — сказал Тельнов, — неизвестно, что у вас на уме, товарищ.

— Давайте продолжим беседу по существу, — проговорил Смолин. — Скажите, пожалуйста, почему вы впустили в квартиру незнакомых людей?

— У нас такое часто случалось. Ко мне приходили люди, которых не знала жена. Она их даже в мой кабинет провожала, где они ждали меня. Когда к жене приходили ее знакомые, я их впускал. Мы — врачи, помогать должны каждому, кто к нам обращается. Клятва Гиппократа обязывает…

— Оставим это на время, — прервал его Смолин. — Скажите, те, кто убил вашу жену, назвали себя? Как они выглядели? В чем одеты?