Луис повернулся к отцу Матео.

— Откуда ему об этом известно?

— Мы с Хиро большую часть дня провели в сегунате, —  сказал отец Матео.

— Вы расследуете это убийство? —  Луис побагровел. —  Вы чем вообще думаете? В последний раз вы чуть жизни не лишились.

Глава 23

— Отец Вилела попросил нас помочь сёгуну, —  сказал отец Матео. —  Я не мог отказаться.

— Но теперь он дал отцу Матео указание бросить расследование, —  добавил Хиро.

Луис покачал головой.

— Иезуиты... почти такие же непонятные, как и японцы.

Ана внесла в комнату поднос с супом и маринованными овощами. Поставив его перед Луисом, она спросила:

— Отец Матео, может быть, вам тоже принести еды?

— Да, пожалуйста. —  Иезуит опустился на колени рядом с Луисом. В отличие от торговца, отец Матео постоянно тренировался в умении сидеть так же, как японцы. —  Хиро, ты к нам присоединишься?

— Нет, спасибо.

Синоби открыл дверь своей комнаты. Когда щель стала достаточно большой, чтобы Гато смогла в нее проскользнуть, кошка не замедлила воспользоваться этой возможностью.

Хиро покачал головой и последовал за котенком. Задвигая дверь позади себя, он услышал, как Луис сказал отцу Матео:

— В Оцу поеду завтра утром. Останусь там на ночь и вернусь шестнадцатого, надеюсь, хотя бы к полудню...

Дверь зарылась, Хиро перестал прислушиваться. Дальнейшие слова торговца были не интересны.

Гато добежала до середины комнаты и плюхнулась на бок. Она вытянулась дугой, растопырив когти. Потянувшись, кошка снова приняла вертикальное положение и посмотрела на Хиро.

Он щелкнул пальцами. Кошка подскочила и устремилась к нему. Хиро погладил ее по шёрстке, мурлыканье Гато было похоже на землетрясение. Синоби улыбнулся. По крайней мере, комната от её урчания трястись не будет.

Когда Гато слезла с рук, синоби сменил свое серое кимоно на темно-синий сюрко и черные брюки хакама. Он опустил сюрикены во внутренний карман куртки и обмотал оби вокруг талии. Проведя рукой по волосам, Хиро решил развязать тенмагэ. Из-за утренней спешки, в которой ему пришлось одеваться, при повороте головы кожаный ремешок сильно сдавливал волосы.

Хиро убрал внешнюю перевязь, которая крепила узел, но оставил внутреннюю на месте. Перевязать внешний узел без посторонней помощи было довольно трудно.

Он несколько раз пробежал расческой по волосам, пока промасленный хвост не стал свисать до пояса ровно. Потом Хиро положил гребень и накрутил волосы на руки, приготовившись опустить их двойным слоем на макушке. Большинство самураев пользовались услугами парикмахера, да и Хиро ими не гнушался, но накручивать узел самостоятельно его вынудили обстоятельства.

Нападение произошло сзади и без всякого предупреждения.

Дюжина крошечных кинжалов впились в плечо и спину Хиро. Он хрюкнул от неожиданности и боли и попытался обернуться, но от этого движения когти Гато только глубже вошли в его плоть. Свободной лапой она ударила его по руке и вцепилась в хвост, который болтался у Хиро на голове.

— Ой!

Хиро схватил Гато в попытке оторвать ее от себя прежде, чем она полностью испортит ему прическу. Синоби почувствовал, что ее когти разжались, когда она заскользила по промасленным прядям, но продолжала при этом яростно цепляться за него, соскальзывая на пол.

Хиро развернулся, чтобы предотвратить второе нападение, но кошечка оказалась быстрее. Она запрыгнула ему на спину, и снова ее острые иголки-когти впились ему в кожу.

Когда Хиро наконец удалось схватить котенка, та замурлыкала, а рот ее был полон промасленных волос.

— Прекрати!

Хиро сгреб лапы Гато в одну руку, а второй попытался извлечь перевозбужденного котенка из волос. Когда ему это удалось, Гато обхватила лапками его запястье и сомкнула крошечные зубки на большом пальце. Зеленые глаза сверкали от восторга. Задними лапами она пинала рукав Хиро. Ее урчание становилось все громче.

— Нет!

Хиро оторвал кошечку от запястья и поставил на пол. Гато тут же завалилась на бок, растопырив лапы и желая продолжить поединок.

Хиро поискал, чем бы ее отвлечь.

В мусорном ведре рядом со столом лежал кусочек пергамента. Он схватил его и скатал в шарик.

Гато мяукнула и вскочила на лапы.

Хиро бросил бумагу на пол. Гато, громко урча, бросилась за ней и накинулась на шарик, как только тот упал вниз. Котенок вместе с пергаментом перекувыркнулся на полу и остановился. Гато зажала бумагу передними лапами и с удовольствием принялась рвать захваченную добычу.

Хиро воспользовался возможностью, чтобы поправить свой тенмагэ. К тому моменту, когда он закончил, Гато разодрала пергамент на мелкие кусочки и принялась его поедать.

Синоби подхватил обрывки и выбросил их в мусорную корзину, представив гнев Аны, если Гато раскидает бумагу по чистому полу. Кошку служанка точно в этом обвинять не станет. Ана полагала, что Гато, как и отец Матео, не может вести себя неправильно. Вся вина за то, что котенок наелся бумаги, будет возложена на Хиро.

Он засунул мечи за оби и вышел из комнаты, в то время как Гато свернулась клубочком, решив вздремнуть.

Когда Хиро пересекал общую комнату, отец Матео спросил:

— Присоединишься?

Иезуит с Луисом сидели у очага, наслаждаясь чаем. От него шел приятный дорогой аромат; вне всяких сомнений чай, икебанча, был из личных запасов Луиса.

— Нет, благодарю, —  ответил Хиро. —  Мне нужно что-то покрепче, чем чай.

Улыбка отца Матео испарилась.

— Пойдешь к Гиндзиро?

Хиро проигнорировал столь знакомое и очевидное неодобрение.

— Желаешь пойти со мной?

— У меня служба через час. Остаться не хочешь?

— В другой раз.

Хиро избегал проповедей так же старательно, как священник избегал сакэ.

* * *

Хиро подошел к дороге Марутамати, когда облака в темнеющем небе из серых стали черными. В вечернем воздухе пахло землей и тлеющими жаровнями, и, хотя на данный момент дождь прекратился, сезон дождей определенно начался.

Ворота тории на входе в храм Окадзаки светились красным от жаровен, установленных у их основания. Запах едкого дыма, поднимающийся от углей, напоминал Хиро ад. Синоби не был уверен, что верует в пылающую яму христианского бога или в многослойную буддийскую преисподнюю, где зло встречается с причудливым многообразием наказаний. Он более беспокоился о том, как живым избежать мучений, выпавших на их долю... и был уверен, что отец Матео думает о том же.

Хиро перешел реку Камо и направился вдоль берега дальше на юг. Идя по дороге, синоби думал о том, что ему удалось узнать насчет убийства Сабуро.

Состояние тела указывало на то, что убийство произошло около полуночи. Но к этому часу все посетители должны были покинуть сегунат. Казу и Озуру, как и Джин, признались, что оставались на работе, когда ворота уже были закрыты, но ни один из них в убийстве не признался.

Сабуро свой меч так и не достал, а это говорит о том, что он знал убийцу и позднее появление того на пороге кабинета вопросов у него не вызвало.

И все эти обстоятельства складывались не в пользу Казу.

Хиро надеялся, что Гиндзиро, а, возможно, и Сукэ смогут заполнить пробелы вечера Казу. Если же нет, синоби придется поверить Казу на слово и основываться на выводах, сделанных из его рассказа. Несмотря на то, что Хиро доверял Казу больше всех на свете, нелюбовь синоби к предположениям распространялась гораздо глубже, чем вера в дружбу.

Глава 24

Когда Хиро подошел к сакэварне Гиндзиро, гул мужских голосов возвестил о том, что вечерняя толпа уже собралась. Большинство посетителей были знакомы друг с другом, и Хиро не был исключением. Один самурай поприветствовал его, следом за ним поздоровались и остальные. Синоби ответил вежливой, если не искренней, улыбкой.

Сукэ, как обычно, сидел в дальнем от стойки углу, но был настолько поглощен своей бутылкой сакэ, что не заметил появления Хиро.