– Я думаю, что брак в целом – переоценённая вещь, – сказала я, но мои родители меня не слышали. Они продолжали спорить о том, кто из них раньше умрёт.

Когда они в семь часов отправились спать, я глубоко вдохнула и отправилась звонить Антону. Я спросила его, как прошла балетная премьера. Антон ответил, что усики сидели крепко, а Эмили была самой красивой пчёлкой.

– Я скучаю по тебе, – сказал он затем. – Я уже предвкушаю завтрашний вечер.

– Знаешь, трубка сейчас сядет, – сказала я. И постучала по микрофону телефона. – И я должна тебе сказать, что птрббуфбуфмт родители сегомпц прхли уже блабумбп ничего, верно? Чттттт я мгла пделть?

– Я плохо тебя слышу, – сказал Антон.

– Потому что трубка счссядт, но пттти мти к сжлению нтпрсуф Шварцвальд знчит длних очмного. Жаль, крунди – больше, чем ты?

– Что? Я очень плохо тебя понимаю, Констанца.

– Главное, ты хадратутси другой раз крамдивумм в вино, но не грусти, птмтчто чтделать, согласен? Или легдарливорне песочница. Ой, трубка садится!

– Завтра поговорим, хорошо? – вскричал Антон. – С твоим телефоном что-то не так.

– Кломорфи они рутитути, к сожалению. Сиден ягяг. Я тебя люблю. Маг ди ззаэтво сердишься?

– Радуюсь нашей завтрашней встрече, – крикнул в трубку Антон.

– Я крам дигельдигель, – прошептала я и быстро положила трубку. Теперь Антон уже не сможет сказать, что я ничего ему не рассказала об изменившихся планах моих родителей. Сказала. Крам дигельдигель.

В эту ночь Зенда и Бергер в какой-то момент прекратили катать по полу орех, луна ушла от моего окна, и я действительно заснула.

Когда мои родители встали в полдевятого, я уже купила свежих булочек, накрыла на стол и заварила чай.

Кроме того, я выпила четыре чашки кофе и уже готовила пятую, когда Юлиус сказал:

– Мама, ты так странно смотришь.

– Как странно?

– Как Губка Боб, – ответил Юлиус.

– Это от кофеина, – ответила я. Лучше бы я добавила в кофе виски, тогда бы я была и бодрой, и расслабленной. Так или иначе – скоро всё кончится.

Мой отец из ванной наверху крикнул:

– Куда ты дела мои жубы, Ульрика?

В это время в дверь позвонили.

– Юлиус, открой, пожалуйста, это наверняка Яспер, – сказала я. – Скажи ему, чтобы он пришёл через час. – Мои родители уже будут, надеюсь, на пути в Шварцвальд, и дом снова будет наш.

– Открой шлюзы, Олаф, – крикнула наверху моя мать. – Никому твои зубы не нужны.

– Мама! – крикнул Юлиус у двери.

Глоточек виски мне всё же не помешает. Я сняла бутылку с полки. Когда я повернулась, передо мной стоял Антон.

У меня перехватило дыхание.

– Юлиус не хотел меня впускать, – смеясь, сказал Антон. Он был в спортивном костюме и с пропотевшими волосами. – При этом я аккуратно вытер ноги! Не могу тебя обнять, я весь вспотел. Но я не мог не забежать и не пожелать тебе доброго утра.

Я знала, что я сейчас выгляжу точно, как Губка Боб. Я чувствовала, как горят мои глаза. Моё сердце определённо не билось уже пять секунд.

– Если я теперь не получу лавовую лампу, то это будет несправедливо, – сказал Юлиус.

– Ты… здесь, – прошептала я, и меня охватила огромная злость на судьбу. Почему хотя бы раз в жизни всё не может идти, как я запланировала?

Антон поцеловал меня и посмотрел на свои часы.

– Мне пора! Эмили смотрит «Рони, дочь разбойника», и ровно через четырнадцать минут будет сцена смерти с Лысым Пером, поэтому мне надо сидеть рядом с ней и держать её за руку. – Он поцеловал меня ещё раз и повернулся, чтобы уйти. – До вечера. И не думай, что я не видел бутылку виски. От меня ничего не скроешь! – Он снова засмеялся.

У меня снова возникла надежда. Очевидно, он не заметил машины моих родителей на той стороне улицы. И если он сейчас уйдёт, прежде чем…

– Ой! – он почти столкнулся с моей матерью.

– Ой! – вырвалось у неё.

Ну вот.

Я открыла бутылку виски и сделала большой глоток.

Моя мать широко открыла глаза и оглядела Антона с ног до головы.

– Доброе утро, мама, – сказала я.

– Мама? – спросил Антон.

Виски жёг мне горло.

– Это Антон Альслебен. Антон, это моя мать.

– Ты не видела зубов твоего отца? – спросила меня мать, не открывая взгляда широко распахнутых глаз от Антона.

Он быстро оправился от удивления.

– Рад с вами познакомиться, – сказал он, протягивая ей руку. – Я думал, вы приедете после обеда. – Он смущённо улыбнулся. – Я, собственно, не хотел, чтобы вы познакомились со мной, когда я в спортивном костюме. Почему ты мне не сказала, Констанца?

– Сказала, – ответила я. – Вчера по телефону. Всё перенесли на один день.

– Так кто вы? – спросила мать.

– Антон Альслебен, – повторил Антон, хотя было очевидно, что это имя ничего не говорит моей матери.

– Нафол! – крикнул сверху отец.

Я выпила ещё глоток виски.

– Я спутник жизни Констанцы, – сказал Антон.

– Нет! – вскричала моя мать.

– Да, – ответил Антон и снова засмеялся. – Очевидно, вы представляли меня совсем другим. Но я не всегда ношу брюки для бега, честное слово. Когда вам надо ехать?

– Прямо сейчас, – ответила мать. Мне показалось, что она тоже похожа на Губку Боба, особенно в области бровей.

– Жаль, – сказал Антон. – Но не завернёте ли вы к нам на обратном пути, чтобы мы немного лучше познакомились? Мне действительно пора бежать. – Он поглядел на лестницу. – А, и вы, конечно, отец Констанцы. Добрый день. Я Антон Альслебен, спутник жизни Констанцы. Пожалуйста, извините меня за спортивный костюм. Я думал, вы приедете сегодня во второй половине дня.

Мой отец застыл на нижней ступени лестницы и позволил Антону потрясти себе руку.

– Я уже сказал вашей супруге, что было бы хорошо, если бы вы на обратном пути опять завернули в Кёльн, – сказал Антон. – Я закажу столик в ресторане и приглашу моих родителей, чтобы вся семья познакомилась. Когда заканчивается ваш отпуск?

– Через две недели, – ответил отец по-прежнему в абсолютном ступоре. Ну, он хотя бы надел зубы.

– Ну и прекрасно! – сказал Антон. – В воскресенье у Констанцы день рождения, мы убьём одним выстрелом двух зайцев.

– У Констанцы день рождения в феврале, – сказал отец.

– Это у меня, склеротик, – поправила его мать.

– Тогда договорились, – сказал Антон. – На субботу через две недели я заказываю столик. – Он снова посмотрел на часы. – Мне действительно пора. Приятно было с вами познакомиться. Увидимся через две недели. Без кроссовок.

Он ещё раз поцеловал меня в щёку, потрепал Юлиуса по волосам и выбежал из дома.

Юлиус захлопнул дверь.

– Я что-то пропустила? – спросила с лестницы заспанная Нелли.