На протяжении многих лет Ханта трудно было упрекнуть в чрезмерной родительской заботливости. До него туго доходит что-либо не имеющее прямого отношения к деньгам. Детское лепетание, кудряшки, штанишки — это все не для бизнесмена, и отпрыски всецело находились на попечении мамаши.

Исключение было сделано лишь для самого старшего, которого со дня его рождения в 1918 году готовили к роли наследного принца. И имя-то свое он получил, исходя из этой предназначавшейся ему роли, — Гарольдсон Лафайет Хант II — как папаша. Когда Ханту-второму исполнилось 19 лет, отец ввел его в правление корпорации. На всех углах знакомым и незнакомым Хант-старший твердил: «Мой Гесси умнейший человек из всех, кого я когда-либо знал. Никто так не разбирается в нефтяном деле, как он. Ни одна собака не чувствует запах дичи так, как мой Гесси чувствует запах нефти».

Но то ли сказались грехи молодости и разгульная жизнь Ханта-старшего, то ли просто судьба решила отомстить миллиардеру за свои неумеренные милости, восстановив свойственное природе равновесие, но наследный принц обманул ожидания отца. Внешне полная копия Ханта-старшего, он превратился сейчас в полного кретина. В 1946 году второй Хант буйно помешался. Были приглашены лучшие врачи. Заезжая знаменитость произвела сложную операцию. Ничто не помогло. И вот уже несколько лет на вилле, примыкающей к хантовскому дому, обитает Хант-младший, проводящий свой досуг за детскими играми. Родитель соорудил ему шикарное обиталище, Ханта-младшего обычно сопровождает пикантная блондинка, которая получает крупные гонорары в расчете, что сумеет пробудить принца к жизни.

Хант безутешен. Впрочем, по-хантовски. Даже горе у него имеет вполне определенное выражение — в долларах. Как-то Гарольд Хант сообщил репортерам с тщеславной суетностью, что содержание больного сына обходится ему ежегодно в 250 тысяч долларов...

Болезнь старшего заставила Ханта обратить особое внимание на остальных своих отпрысков. Ныне различные должности в хантовских предприятиях занимают его сыновья — Нельсон Банкер Хант, Уильям Герберт Хант и самый младший, Ламар Хант. При деле и мужья двух его дочерей. Их Хант выбирал строго и придирчиво. Чувства хантовских дочерей, когда их выдавали замуж, были ни при чем. «Браки совершаются на небесах» — это не для Хантов. Хантовские браки вещь более чем земная. И хотя в зубы женихам миллиардер скорее всего не смотрел, изучал он их значительно более внимательно, чем самый опытный из техасских ковбоев изучает при покупке лошадей. Личные счета и родственные связи, знания в нефтяном деле, финансах и деловая хватка, состояние здоровья и наследственность, образование и круг знакомств, таланты и еще десятки других обстоятельств были пристально рассмотрены, тщательно взвешены раньше, чем каждый из этих субъектов был введен в круг хантовского семейства.

А будучи введенными, они оказались в упряжке. От них требуется полное и безоговорочное подчинение воле главы семейства, беззаветное служение делу нагромождения хантовских миллионов. Так, начав свою карьеру за зеленым сукном игорных домов Арканзаса, Хант остался игроком и взгромоздившись волею случая на вершину делового Олимпа.

...Вот сидит он, массивный старик с одутловатым лицом, спутанными седыми волосами и выцветшими глазами. Под темным костюмом светлый жилет и красный в белую горошину галстук бабочкой. Перед ним, прямо на письменном столе его кабинета, разложена на несвежей салфетке нехитрая снедь: черный хлеб, сыр, изюм, стакан апельсинового сока. Хант настроен философски. Бесконечно самовлюбленный, он убежден в том, что его привычки должны стать нормой для каждого американца. Поэтому трапеза имеет рекламно-просветительный характер — она происходит в присутствии представителей печати.

— Белый сахар — это яд номер один, — глубокомысленно изрекает новоявленный пророк. — Белая мука — яд номер два, жиры — яд номер три.

Толстосум безмерно доволен собой. Он поучает присутствующих, уверяет их, что открыл секрет долголетия и процветания и что секрет невероятно прост. Он заключается в том, чтобы «избегать употребления в пищу продуктов белого цвета».

Надо думать, что в свете такого сногсшибательного открытия известный профессор Висконсинского университета Роберт Лэпман срочно пересматривает выводы своего многолетнего труда, изложенные им в вышедшем в Америке обширном исследовании. Не ведая о роли белого цвета в пище, бедный профессор Лэпман, очевидно, по наивности своей считает: «Важным моментом в характеристике богатых людей является тот факт, что они живут дольше, чем остальное взрослое население Америки». И ученый делает вывод о том, что, по свидетельству статистики, «средний размер состояния американца с возрастом увеличивается». Иными словами, обладатели крупных состояний независимо от цвета продуктов, поедаемых ими, имеют ярко выраженную тенденцию к долголетию.

Впрочем, неизвестно, чье мнение в Америке возобладает — профессора Лэпмана или миллиардера Ханта. Пока что в этой стране деньги говорят громче, нежели ум и талант.

Экстравагантность — скажете вы. Типичный далласский стиль — скажет американец. Далласский стиль, техасские манеры в обиходе, бизнесе, политике — эти выражения все чаще мелькают на страницах американской прессы. А Ханта называют одним из типичных представителей Техаса, столпом далласского общества. Собственно, гражданином богом спасаемого города Далласа он стал не так уж давно. После скитаний в погоне за долларами по городам и весям он осел в нем лишь в 1938 году. Но с тех пор Даллас наложил свой отпечаток на Ханта, а Хант влияет на многое в Далласе. Каков же он, этот стиль, откуда происходит, как выглядит, чем грозит?

После рокового залпа, стоившего жизни президенту Соединенных Штатов, в Америке появилась целая литература, посвященная Техасу вообще и Далласу в частности. Много среди этой литературы дешевки, погони за сенсацией, плоских анекдотов, кургузых теорий, смехотворных выводов. Но есть и серьезные размышления, представляющие бесспорный интерес. К числу такого рода размышлений можно отнести статью профессора социологии Техасского университета Риса Макги, озаглавленную «Корни несчастья». Позволю себе привести выдержки из этой статьи.

«За цветущими полями, — пишет Рис Макги, — великолепными шоссейными дорогами и вздымающимися в небо небоскребами скрывается штат, суровый, привыкший к насилию. Его климат и культура не очень изменились с тех пор, как 130 лет назад первые поселенцы отвоевали эту дикую пустыню у Мексики или скорее у индейского племени команчей, которым она фактически принадлежала. Историческое развитие и суровая борьба наложили свой отпечаток на характер штата и его населения. Один здешний климат в состоянии за год сломить людей, не обладающих выносливостью. Установки для кондиционирования воздуха и центральное отопление помогли сделать его терпимым, но не более. Сто лет назад первые поселенцы писали родственникам, что Техас — это ад. Он по-прежнему остается адом.

Споры, которые в Миннесоте разрешаются при помощи кулаков, в Техасе разрешаются убийством противника. Хьюстон и Даллас прославились тем, что из всех американских городов в них совершается наибольшее число убийств. Рост убийств в Техасе в основном является результатом индивидуальных усилий рядовых граждан. Частное имущество в Техасе должен защищать прежде всего сам владелец этого имущества, и, если вам приказано убираться подобру-поздорову, а вы не подчиняетесь этому приказу, вы рискуете поплатиться жизнью за свою медлительность».

Не правда ли, уютное местечко этот Техас! А Даллас, пожалуй, самый уютный город этого уютного штата. Впрочем, внешний облик города вполне привлекателен. А его центр, как мне кажется, даже красив. Огромные современные здания из стекла, алюминия и пластика поражают и восхищают.

Да будет позволено автору сделать здесь небольшое отступление. Я никак не могу согласиться с теми, кто мечет риторические громы и молнии по адресу новейшего архитектурного стиля, накладывающего сейчас свой облик на многие европейские города, но особенно заметного в крупнейших городах Америки.