— Признаюсь, я, — Командор развел руками. — Но Ролант и сам желал тебе помочь. Он славный парень. Мне хотелось, чтобы ты взглянул на Орден глазами юноши, похожего на тебя, прежде чем мы сможем поговорить.

— Это не сработало, — хмуро произнес Фьорд, сверля мужчину взглядом.

— Стоило попытаться, — юноше показалось, что в голосе Сапфировой Маски прозвучала улыбка. Командор обернулся и взял со стола пару листков бумаги. — Люфир принес мне твою историю, вкратце. Здесь даже есть твой портрет, — мужчина отделил один листок от остальных и показал Фьорду лицевой стороной. Юноша никогда ранее не видел столь похожих на живых людей портретов. С желтого листка резкими штрихами на него смотрело его отражение, с такими же взъерошенными волосами и стрелами-бровями. Губы, словно два сложенных изогнутых клинка, и упрямый взгляд.

— Да, да, — голос Сапфировой Маски вывел Фьорда из некого транса, — невероятная схожесть. Уж не знаю, что Люфир делает лучше: запоминает лица или же передает их бумаге, — Командор отложил портрет юноши на стол и занялся остальными бумагами. — Итак, Фьорд, маг огня, все верно?

Командор поднял голову и, увидев мрачный взгляд парня, кивнул, вернувшись к написанному.

— Очень редко рождаются маги, в семьях которых в течение нескольких поколений не было ни одного укротителя стихии. Такие как Ролант. Но еще реже в семье наследственных магов какой-то стихии рождается ребенок, наделенный духом иного элемента. Это уже о тебе. Все гадаю: стихия определяет характер, или же характер дает человеку власть над той или иной гранью природы? Что ж… ты скрывал свою силу, пока в твой девятнадцатый день рождения о твоих умениях не рассказал мальчик из селения. Ты, кажется, спас его ранее, раскрыв себя. Видно, парень решил уберечь тебя от участи мага-отступника.

Напоминание о друге-предателе пробудило в Фьорде былую злость. Юноша стиснул зубы и его взгляд еще больше наполнился гневом.

— Почему ты не сбежал сразу после того инцидента с пещерным пауком? Это было бы разумно. В таком случае твой друг вряд ли бы когда-нибудь рассказал о духе огня в тебе, и ты смог бы жить тихо и незаметно в другом месте. Если бы был осторожен.

— Я не собираюсь ни от кого бежать, — процедил Фьорд. С каждой минутой разговора и без того маленькая комнатка казалась ему все теснее, стремительно сокращая расстояние между ним и Сапфировой маской.

— Но ты сбежал. Сначала от церковников, после от приютивших тебя фермеров и только вчера бежал от моих людей. Бегство — не всегда признак слабости. Зачастую, это проявление умения трезво оценить свои способности и умения противника. Тебе не стоит стыдиться своего бегства и отрицать его. В любом случае, тебе несказанно повезло, что именно в тот день Люфир добрался до твоей деревни, чтобы забрать бумаги, и был приглашен на обряд клеймения.

— Повезло?! Он подстрелил меня, словно зайца! — вспыхнул Фьорд, тряхнув слипшимися от пота и дорожной пыли волосами.

— Но ведь не съел же? Да, парень, тебе повезло. Если б в тот день в деревне не оказался Люфир, ты бы так же сбежал. Потом скрывался. Но рано или поздно церковники нашли бы тебя — они всегда находят. И как им только удается? Нашли и упрятали бы в колодец, где ты окоченел бы за пару часов. С твоим упрямством и горячностью тебе не было бы помилования. Благодаря Люфиру мне стало о тебе известно, и мы смогли отыскать тебя раньше церковников. И вот ты здесь, в безопасности, среди таких же магов, как и ты, где единственный твой враг — ты сам. Цель Ордена — дать пристанище всякому магу, желающему добиться лучшей жизни для себя и всех остальных укротителей стихий. Мы следим, чтобы церковники не переходили границ, и чтобы сами маги не ухудшали своего положения.

— Не тратьте попусту слов! — тогда, как Сапфировая Маска был преисполнен спокойствия и терпения, Фьорд, казалось, мог взорваться в любое мгновение вопреки действию яда жука. — Они хороши для Роланта и остальных, но вам не удастся и мне забить голову этим утопическим бредом. Я читал много книг. В них было и об Ордене. Ордене Смиренных. Семнадцать лет назад Орден был создан Всевидящей Матерью и с тех пор только и делал, что превращал магов, способных что-либо изменить, в цепных псов, верно служащих Церкви. Как дальновидно: рано или поздно маги поднимут головы и восстанут, желая отстоять свое право на достойное существование, но во что выльется этот бунт, когда одна из правительниц давно позаботилась о создании корпуса боевых магов, готовых исполнить любой ее приказ?!

Ярость выплескивалась из Фьорда горечью фраз, заполняя башню до основания, проникая в самые потаенные уголки. И лишь Сапфировая маска оставался неизменно спокоен, внимательно слушая юношу.

— Вы действительно считаете, что даете приют мятежным магам? По-моему, вы только и делаете, что заковываете рвущиеся из плена предрассудков и закостенелых страхов души в кандалы рабского смирения. Вы говорили, что редко рождаются дети с силой стихии, отличной от стихий их родителей. Только о магах, способных покорить больше одной стихии я и вовсе не слышал. Конечно, кроме всем известного Проклятого, но уж слишком давно он жил, чтобы его существование было правдой, а не способом удержать магов в узде. Но вот передо мной стоит человек укротивший пламя и камень. Кто же еще, как не он должен был положить начало новой эре равенства простых людей и магов? Остановить притеснения церкви и разрушить идеологию искупления неведомо чьих грехов?

— Но что же он сделал со своей жизнью? — гнев иссяк, и в голосе Фьорда зазвучало сожаление. Он так долго держал в себе эти слова, не имея возможности поговорить о беспокоящих его вещах, что теперь, выложив все Командору, он почувствовал облегчение и некое успокоение. Эти чувства испугали его, и он с силой прогнал их, заменив привычной для него злостью и обидой. — Он превратил себя в верного пса Всевидящей Матери, лающего по команде и заполняющего головы магов лживыми иллюзиями. Вы это сделали! Уж лучше и вовсе не жить, чем превратиться в такую же слабовольную игрушку без имени!

— Что ж, мне ясна твоя позиция. Стража! — громко позвал Командор. Дверь медленно открылась, и двое бойцов встали по каждую сторону от Фьорда. — Отведите его в камеру. Тебе стоит подумать о твоем положении, Фьорд, хорошо подумать. Дайте ему воды и хлеба.

После того, как Фьорда увели, в комнату к Сапфировой Маске зашел приземистый человек с сальным лицом и обвисшими щеками. Щенячьи глаза пытливо глядели из-под кустистых бровей, а нижняя губа была старательно поджата.

— Хорошо, что ты здесь, Ормак, приставь к этому парню охрану. Уж слишком прыткий, — проговорил Командор даже не подняв на вошедшего взгляда.

— Вы разослали с поручениями всех подготовленных магов до последнего. Остались лишь необученные новички, — забормотал толстяк, теребя пуговицу на мундире.

— И ты. Ты же еще здесь. Проследи, чтобы все было в порядке. Справишься с мальчишкой? Оставь меня Ормак, я устал и хочу тишины. Дела подождут до завтра, не так ли?

— Слушаюсь, Командор, — выдавил толстяк и удалился из кабинета, что-то недовольно бормоча себе под нос.

Сапфировая маска взял бумаги о пойманном отступнике и, просмотрев их еще раз, согнул вчетверо и спрятал во внутренний карман плаща. В книге оставалось еще несколько не прочтенных страниц.

Фьорду досталась узкая келья, по углам которой пряталась сырость. Она расползалась из старого матраса, набитого прелой соломой. Под потолком застряло маленькое оконце, густо оплетенное паутиной. У надколотого стекла сидел паук, заматывающий в плотную вязь зеленую муху.

Фьорду принесли глиняный кувшин с водой и ломоть хлеба, но парень не собирался к ним притрагиваться. Опустившись на холодный пол и обняв себя за плечи, юноша закрыл глаза, желая спрятаться от чувства отчаяния и абсолютного бессилия. Но они были внутри него, ломая кость за костью, стараясь отобрать у мага веру в его идеалы. Перед глазами стоял образ сапфировой маски: непроницаемой, лишенной эмоций и привязанностей. Фьорд был готов поверить, что за ней скрывается фантом, но никак не живой человек.