- Ответь мне.

- Я не могу.

Потому что я права.

Он ничего не сказал.

Левана сглотнула.

- Женись на мне, Эврет.

Его глаза бросились к ней в ужасе, но она оставалась спокойной.

- Женись на мне, и станешь принцем. Она не навредит тебе.

- Нет, нет. Солстайс… Моя Зима…

Его сердце остановилось, и она удивилась своей болезненной ревности.

- Зима? Кто такая Зима?

Он рассмеялся без улыбки, и руки скользнули по лицу.

- Моя дочь. Ты веришь, что любишь меня, но не спросила, как назвал месячного

ребёнка… Это безумие, ты не видишь?

Она сглотнула. Зима. Солстайс. Хотя на Луне и не было времён года, она знала

календарь достаточно хорошо, чтобы чувствовать, как эти слова друг другу подходили.

Она вспомнила нежное, расшитое детское одеяльце.

Он говорил, что никогда не забудет свою жену. Сколько будет жить.

- Зима, - она облизнула губы. – У твоей дочери будут все богатства и привилегии, что

могут только быть у девочки её статуса. Разве ты не желаешь ей счастья?

- Я хочу, чтобы она была окружена любовью и уважением. Не игрой людей в поисках

выгоды. Не тем, что ты хочешь сделать.

Левана сжала кулаки и шагнула вперёд, склонив голову и посмотрев на него.

- У Зимы будет мать, а у тебя жена. И я буду любить тебя больше, чем она.

Дрожа от ярости и решимости, Левана прошла мимо него в сторону дворца. Это

отобрало у него много времени, но он вспомнил, что она принцесса и может быть в

опасности, и последовал за нею

12.

Сопротивление начало покидать Эврета после этого, и Левана надеялась, что он

начал забывать жену. Или не забывать её, но забывать, что она – другая женщина. Его

глаза часто становились пустыми в её присутствии, но когда другие придворные были

рядом, он оставался столь же непроницаем, словно кто-то пропавший. Он ничего не

отдавал. Он был чужим.

Она была мудрой. Он прежде был прав. Если б сестра хотела обвинить его в интересе

к принцессе, она в праве это сделать. Левана не беспокоилась об этом, ведь к Ченнэри

были свои романтические завоевания, о которых она думала, к тому же, она строила

глазки взрослым мужчинам, когда была моложе, чем Левана теперь.

Нет, она не беспокоилась.

Особенно в те мгновения, когда они оставались наедине. Эти мгновения, когда он

принадлежал исключительно ей. Она постепенно ослабляла свою ментальную хватку и,

к её облегчению, к её радости, его реакция становилась лишь смелее. Руки притягивали

её сильнее. Ласки становились смелее.

Первую ночь, что они провели вместе, он шептал ей в волосы одно слово.

Сол.

Преисполненная боли и удовольствия, гнева и нежности, Левана сжимала зубы и

притягивала его.

Когда купол на следующий день сиял над белым городом, Левана спала, пока слуги

не принесли завтрак. Эврет лежал недвижимо в её постели, пока Левана приказала

намастить масло на булочки. Разрезать фрукты. Приготовить чай, который она не

хотела пить.

Когда слуга ушёл, Эврет сжал простыни. Она видела его лицо, когда он увидел пятна

крови на белом хлопке. Как быстро отвернулся. Как поспешно оделся, бормоча

ругательства под нос.

Сидя на подушках, положив поднос на колени, Левана бросила ягоду на язык. Кисло.

Ченнэри позвала бы слуг, чтобы съели это, и эта мысль приходила ей в голову, но она

отмахнулась от неё. Она – не сестра.

- Нет, - сказал Эврет, не прикасаясь к ней. – Слишком далеко… немыслимо, - он

сжимал свои волосы, проклиная себя. – Мне так жаль, принцесса.

Она раздражённо ощетинилась, но попыталась переиграть всё в шутку.

- Позавтракаешь? – ворковала Левана. – Я пошлю за подносом, если ты голоден.

- Нет… Моя дочь была с няней всю ночью. Я не планировал…

Левана смотрела на его мускулистую спину, когда он натягивал рубашку.

- Я заплачу няне, Эврет, - она пригладила одеяла рядом с собой.

Он сел на край кровати, чтобы надеть ботинки, покачал головой. После,

поколебавшись, бросил ботинок на пол. Плечи опустились в поражении. Левана

усмехнулась, облизнула ягодный сок на пальцах, готовясь подвинуться, чтобы

освободить место для него на кровати, когда он вновь начал говорить голосом,

преисполненным горем.

- Я пытался уйти. Неделю назад.

Левана колебалась, вытягивая палец изо рта.

- Уйти?

- Мы уже собрались. Я хотел взять Зиму в секцию пиломатериалов, освоить новую

процессию.

Она сощурилась.

- Новую профессию? Рубить деревья?

- Может быть. Или на лесопилку, или даже на стройку, не знаю. Я хотел быть где

угодно, но я здесь.

Ошеломлённая, она отложила поднос.

- Тогда почему нет? Если ты так отчаянно хочешь уйти…

- Её Величество этого не допустит.

Она замерла.

- Я сказал ей об отставке, и она рассмеялась. Она сказала, что ей слишком много

удовольствия доставляет наблюдать, как ты дуришь себя, чтобы позволить мне уйти.

Даже пригрозила отправить стражу за мной и Зимой, если я посмею уйти без её

согласия.

Левана вздрогнула.

- Меня не волнует, что она думает.

- Меня волнует. Она моя королева. Она контролирует меня так же, как и ты.

- Я не контролирую тебя.

Он смотрел на неё, пока выражение лица не показалось и вовсе запутанным.

- А как это называется?

- Я!. Я!. – она впилась ногтями в ладони. – Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. Я

вижу это в твоих глазах каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне.

Он жестоко рассмеялся – не тем тёплым добрым смехом, что она помнила. Указывая

на лицо, он кричал:

- Ты носишь лицо моей жены! Она пропала на две недели, и я был несчастен, а потом

вернулась, и я… Но она не вернулась! Это ты, только ты, разве не манипуляция?!

Отбросив одеяло, Левана завернулась в халат, валявшийся на стуле.

- Это моё лицо. Вот кто я, и ты не можешь сказать, что прошлая ночь была ошибкой.

Что ты не хотел этого.

- Я никогда не хотел этого, - он коснулся лба. – Придворные судачат, и стража… и

слухи…

- Это важно? – она задыхалась. – Я люблю тебя, Эврет.

- Ты даже не знаешь, что значит это слово. Я хотел, чтобы ты поняла, - он указал на

пространство между ними. – Это не твои фантазии в твоей голове. Ты не моя жена, и я

должен быть с моей дочерью. Это всё, что осталось от неё.

Левана плотнее завернулась в халат и в гневе наблюдала, как он одевал свои

ботинки.

- Ты женишься на мне.

Он остановился, прежде чем застегнуть последний ремешок.

- Принцесса, прошу, не начинайте.

- Сегодня ночью.

Он смотрел на пол слишком долго. Мучительно долго.

Она не знала, что ждала увидеть, когда он поднимет голову, но её это не удивило.

Они смотрели друг на друга одно мгновение, пока Левана не поняла, что он не

отказался.

Она сглотнула, настаивая.

- Я найду богослужителя, и мы встретимся в солнечной часовне с наступлением

темноты.

Его взгляд вновь упал на пол.

- Бери дочь, если хочешь. Она должна там быть, думаю. И няня, пусть следит, - она

перекинула волосы через плечо, чувствуя себя так увереннее – менее раздражали.

Она была его женой – он не мог сказать, что нет.

Она будет мать своего ребёнка.

И слухов не будет, ведь никто не может говорить плохо о муже принцессы, шурине

королевы.

- Ну? – решилась она спросить у него. Она чувствовала энергию, что окружила его,

готовясь подавить, если он откажет. Это для его блага. Единственный способ укрепить

их семью. Их счастье.

Эврет перекатился с носка на каблук. Его отсутствующее выражение лица стало

грустным.

Грустным?

Нет, отзывчивым. Он жалел её.

Она нахмурилась, окружая своё сердце стеной.

- У тебя есть шанс найти свою любовь, принцесса, настоящую любовь. Оставь меня.