– Что это с Бо? – услышал я вопрос МакКейлы, обращенный к Джереми.

– Ничего, – ответил я и, встав в очередь, взял только бутылку газировки.

– Разве ты не голоден? – спросил Джереми.

– Вообще-то, меня немного мутит.

Он нерешительно отошел. Я подождал, пока они наполнят свои подносы, а потом направился следом за ними к столу, стараясь глядеть куда угодно, только не в дальний угол кафетерия.

Я медленно пил газировку, чувствуя легкую тошноту. МакКейла дважды озабоченно поинтересовалась моим самочувствием – и это показалось несколько чрезмерным. Я ответил, что все в порядке, но задумался, не лучше ли преувеличить свое недомогание и провести весь следующий урок в кабинете медсестры.

Это нелепо. Нельзя убегать. Почему я такой трус? Что страшного во враждебном взгляде? Не собирается же эта девушка взять и пырнуть меня ножом.

Я решил позволить себе один раз посмотреть на семью Калленов. Только чтобы узнать настроение. И осторожно покосился в их сторону. Никто не глядел в моем направлении, и я слегка повернул голову.

Они смеялись. Волосы Эдит, Джессамины и Элинор намокли от талого снега. Арчи и Роял уклонялись, а Элинор трясла головой, пытаясь попасть в них водой, капающей с ее волос, отчего на куртках парней спереди осталась широкая дуга брызг. Они наслаждались снежным днем, как и все остальные – только это больше напоминало сцену из какого-то фильма.

Но, кроме смеха и игривости, было еще какое-то отличие, хотя мне никак не удавалось понять, в чем оно заключалось. Я внимательно оглядел Эдит, сравнивая ее с воспоминанием недельной давности, и решил, что сегодня она не такая бледная – возможно, порозовела из-за игры в снежки, – да и круги под глазами почти не заметны. Из-за влаги волосы ее казались более темными и гладкими. Старательно отыскивая изменения, я даже забыл притвориться, что не смотрю.

– На что уставился, Бо? – спросил Джереми.

И именно в этот момент Эдит быстро взглянула на меня.

Я всем телом повернулся к Джереми, даже чуть сместившись к нему. Он отклонился, удивленный моим внезапным вторжением в его личное пространство.

Но я был уверен, что в тот короткий момент, когда мы с Эдит встретились взглядами, в ее глазах не было злости или отвращения, как в последний раз, когда я ее видел. В них снова промелькнуло лишь какое-то неудовлетворенное любопытство.

– На тебя смотрит Эдит Каллен, – сказал Джереми, заглядывая мне за плечо.

– Она ведь не выглядит сердитой, нет? – не удержался я от вопроса.

– Нет, – Джереми, казалось, растерялся, но потом вдруг расплылся в улыбке: – А что ты сделал? Пригласил ее на свидание?

– Нет! Я даже никогда не разговаривал с ней. Просто… кажется, я ей не очень нравлюсь, – признался я, по-прежнему повернувшись к Джереми, но по затылку побежали мурашки, словно я физически чувствовал ее взгляд.

– Этим Калленам никто не нравится… ладно, они никого не замечают настолько, чтобы можно было им понравиться. Но она все еще пялится на тебя.

– Перестань на нее смотреть, – потребовал я.

Он фыркнул, однако наконец-то отвернулся.

Потом нас прервала МакКейла – она планировала эпическую снежную битву на парковке после уроков и хотела, чтобы мы присоединились. Джереми с энтузиазмом согласился. Судя по тому, как он смотрел на МакКейлу, можно было практически не сомневаться, что он готов принять любое ее предложение. Я промолчал. Интересно, сколько лет я должен провести в Форксе, прежде чем заскучаю до такой степени, что буду с восторгом воспринимать замерзшую воду. Вероятно, дольше, чем собираюсь здесь жить.

Весь остаток обеденного перерыва я очень старался смотреть только на свой стол. Похоже, Эдит больше не собирается меня убить, поэтому ничего страшного, если я пойду на биологию. При мысли о том, что придется снова сидеть рядом с ней, мой желудок сжимался.

Мне совсем не хотелось идти, как обычно, с МакКейлой – похоже, она была популярной мишенью для снежков – но, когда мы уже были возле двери, все, кроме меня, хором застонали. Шел дождь, смывая остатки снега в прозрачные льдистые ленты по сторонам тротуара. Пряча улыбку, я натянул на голову капюшон. Теперь после физкультуры можно будет сразу ехать домой.

Всю дорогу до четвертого корпуса МакКейла, не умолкая, жаловалась на капризы погоды.

Когда мы вошли в класс, я почувствовал облегчение, увидев, что место Эдит еще пустует. Это давало мне время успокоиться. Миссис Баннер сновала по аудитории, раздавая микроскопы и коробки с предметными стеклами – по одному набору на каждый стол.

До занятия оставалось еще несколько минут, и все оживленно переговаривались. Стараясь не смотреть на дверь, я от нечего делать разрисовывал обложку своей тетради.

Я очень отчетливо услышал, как стул рядом со мной сдвинули с места, но полностью сосредоточился на своем орнаменте.

– Привет, – произнес тихий мелодичный голос.

Я поднял глаза, потрясенный тем, что она со мной заговорила. Она сидела так далеко от меня, как позволяли размеры стола, но ее стул был повернут ко мне. С ее спутанных волос еще капала вода – и даже при этом она выглядела так, словно только что закончила сниматься в какой-то рекламе. Идеальное лицо выражало дружескую открытость, на полных розовых губах играла легкая улыбка. Но миндалевидные глаза смотрели настороженно.

– Меня зовут Эдит Каллен, – продолжила она. – У меня не было возможности представиться на прошлой неделе. А ты, должно быть, Бо Свон.

Мысли беспорядочно кружились в растерянности. Неужели в прошлый раз мне все померещилось? Сейчас она вела себя безупречно вежливо. Нужно было что-то сказать, ведь она ждала. Но в голову не приходило ни одной нормальной реплики.

– К-как ты узнала мое имя? – запинаясь, промямлил я.

Она тихо рассмеялась:

– О, оно известно, наверное, каждому. Весь город ждал твоего прибытия.

Я нахмурился, хотя и так догадывался о чем-то в этом роде.

– Нет, – глупо уперся я, – я имею в виду, почему ты назвала меня «Бо».

Она явно смутилась:

– Разве ты предпочитаешь, чтобы тебя звали «Бофор»?

– Ни в коем случае, – сказал я. – Но Чарли – то есть мой отец – вероятно, за глаза всегда называет меня так… вот почему все здесь, похоже, знали меня под этим именем, – чем больше стараний я прилагал, чтобы объяснить, тем глупее это звучало.

– О… – видимо, она решила не продолжать этот разговор. Я смущенно отвернулся.

На мое счастье, в этот момент миссис Баннер начала урок. Пока она объясняла, в чем будет состоять сегодняшняя лабораторная работа, я попытался сосредоточиться. Препараты в коробке сложены не по порядку. Работая в паре, мы должны были рассортировать предметные стекла с клетками кончика лукового корня в соответствии с фазами митоза и правильно их подписать. Использовать учебник не разрешалось. Через двадцать минут она собиралась пройти по классу и посмотреть, кто выполнил задание.

– Начинайте! – распорядилась учительница.

– Сначала дамы, партнер? – спросила Эдит. Я взглянул на нее, улыбающуюся невероятно красивой улыбкой, с ямочками на щеках, и замер, засмотревшись, как дурак.

Она приподняла брови.

– Э… конечно, давай, – выпалил я.

Ее взгляд метнулся к красным пятнам, наверняка расцветшим у меня на лице. Ну почему моя кровь не может просто оставаться там, где ей полагается, в венах?

Быстро отвернувшись, Эдит потянула микроскоп на свою сторону стола.

На изучение первого стекла у нее ушло примерно четверть секунды… возможно, даже меньше.

– Профаза.

Она быстро сменила предметное стекло, потом замерла и посмотрела на меня.

– Или ты хочешь проверить? – с вызовом спросила Эдит.

– Э… нет, все в порядке.

Она аккуратно написала слово «Профаза» на верхней строчке нашей рабочей таблицы. Даже ее почерк был идеален, словно она посещала уроки чистописания или чего-то такого. Неужели кто-нибудь в наше время еще делает это?

Едва взглянув в микроскоп на следующий образец, она вывела в новой строке «Анафаза», так вычурно изогнув заглавную «А», будто каллиграфически заполняла приглашение на свадьбу. Мне пришлось готовить такие приглашения для маминой свадьбы. Я тогда распечатал текст на принтере, набрав его замысловатым шрифтом – и он выглядел далеко не так элегантно, как почерк Эдит.