— Я предпочла бы не иметь ничего этого, но быть с семьей, — ответила, пытаясь скрыть в голосе боль, но он предательски дрогнул.

— Что дала тебе семья? Нищее существование? Постоянно скрываться ото всех? Они ведь прятали тебя семь лет.

— У меня была любовь, — злость так и плескалась из меня.

— Ах, любовь! — протянул Натриг. — Тебе не хватает любви?

Я молчала. Разве мог он понять мою боль?

— Скажи мне, что тебе может дать любовь? — спросил он. — Страдания. Унижение. Недоверие. Подозрение. Когда ты испытываешь чувства, ты уязвим.

— И что плохого в этом? — откровенно не понимала я.

— Любой может причинить тебе боль. Даже тот, кого ты любишь.

— Мои родители никогда не причиняли мне боль.

— Это пока. А что было бы потом, Рин? Когда бы ты выросла? Дать тебе образование они не могли. Выдать замуж — тоже. Они боялись, что о тебе кто-то узнает. Ты жила бы, пока были бы живы они. А что потом? Нищета и голодная смерть?

Я молчала. Никогда не задумывалась об этом.

— Империя дала тебе куда больше, чем твоя так называемая семья, Рин, — с презрением бросил Натриг.

— Империя не дала мне ничего, кроме унижения и боли, — со злостью произнесла я.

Машина мягко остановилась. Я вышла первой, не желая больше продолжать бессмысленный и ранящий меня разговор. Но глава тайной канцелярии был другого мнения.

— Империя сделала тебя сильной, Рин, — продолжал он защищать систему.

— Империя калечит души и тела видящих, — не сдавалась и я, шагая за Натригом к дверям больницы.

— Чем же? — усмехнулся мой бывший наставник.

Я остановилась, пораженная его непониманием.

— Вы считаете, что для детей благо голодать, мерзнуть, быть избитыми?

— Никто не наказывает учеников просто ради удовольствия. Таковы методы воспитания.

— Жестокие методы, — бросила я и прошла мимо Натрига.

— Зато воспитывают сильный дух, — ответил он мне в спину.

— И заставляют ненавидеть всех и вся.

— Видящие обречены на одиночество. Зачем заранее создавать у них иллюзию, что когда-то они будут не одиноки? Это только приведет к дополнительному разочарованию.

— А почему видящие не могут иметь друзей, семьи? — пыталась я достучаться до Натрига.

— Ты бы хотела дружить с человеком, который видит тебя насквозь? Или выйти замуж за того, кто будет знать все твои сокровенные мысли? А, Рин? Скажи мне.

На это у меня ответа не было. К сожалению, тут бывший наставник был прав. Люди не любят обнажать свою душу и мысли. А от нас, видящих, скрыть что-то просто невозможно.

— То то и оно, Рин. Видящие обречены на одиночество. Когда ты наконец смиришься с этим, тебе станет легче.

Я не успела ничего возразить, когда Натриг произнес:

— Эст Ормис, вы уже здесь?

— Почему меня не пускают к Вирлесу? — маг был возмущен и разгневан.

— Потому что это мой приказ, — спокойно ответил глава тайной канцелярии.

— Он подотчетен мне как главному имперскому магу!

— Но без моего присутствия или присутствия другого видящего вы с ним разговаривать не будете.

— Почему? — взвился эст Ормис.

— Потому что я руковожу расследованием, — Натриг поставил точку в споре. — Если хотите участвовать в нем, придерживайтесь правил и приказов.

— Правил и приказов, которые придумываете вы? — не унимался маг.

— Я и император, — глава тайной канцелярии был непоколебим как скала. — И это не обсуждается, эст Ормис. Впрочем, вы всегда можете отказаться от участия в расследовании.

— Ни за что! Умирают мои маги!

— Тогда вы первый должны быть заинтересованы в том, чтобы соблюсти все формальности.

— Какие формальности, Натриг? Это пострадавший маг. Он находится между жизнью и смертью!

— Только не надо этих громких слов, — небрежно произнес глава тайной канцелярии. — Жизни вашего мага ничего не угрожает. Давайте убедимся в этом вместе. Пойдемте, эст Ормис.

Я вошла в палату последней. Натриг был прав: маг чувствовал себя прекрасно, но наше появления стало для него неожиданностью. Страх, удивление, досада и… ненависть. Последнее совсем неудивительно. Видящие симпатии не вызывали ни у кого. А тут сам глава тайной канцелярии собственной персоной.

— Эст Вирлес, добрый вечер! Как вы себя чувствуете? — мне показалось или в голосе Натрига послышалась насмешка? Впрочем, он был в своем репертуаре. Его никогда не трогала чужая беда.

— Неважно, — неуверенно ответил маг.

— Еще бы! Такое пережить! — и ни капли сочувствия. Зато пострадавший отозвался страхом и растерянностью. — Как вам только удалось вырваться из рук убийц?

— Я… Я не знаю. Не помню, — голос мага дрогнул. Страх был на грани паники.

— То, что Вирлес спасся, это чудо! — раздраженно воскликнул эст Ормис. — К чему эти вопросы?

— Мне все же хотелось бы знать, — не отступал Натриг. — Эст Вирлес — первый, кому удалось выжить. К тому же, он может рассказать нам что-нибудь важное. Так что, эст Вирлес, как вам удалось выжить?

Ужас. Досада. Раздражение. Мага бросало из одной крайности в другую, и мне это было не понятно. Впрочем, после того, что он пережил, его состояние не вызывало удивления.

— Я… Я, правда, не помню, — растерянно пролепетал он.

— Совсем не помните?

Натриг, что, издевается?

— А как все произошло, помните? Где? Когда? Кто напал?

— Было раннее утро, — голос мага сорвался на шепот. Он прочистил горло и продолжил:

— Ко мне постучали. Я еще спал. Когда открыл… Когда открыл, меня толкнули в грудь и… Я упал.

Мужчина замолчал. Его не отпускал страх, смешивающийся с досадой, недовольством и… предвкушением. Интересно. Захотелось подойти к нему, коснуться руки и «прочитать», но я осталась на месте, прислушиваясь уже внимательнее.

— Больно ударились? — спросил Натриг.

— Что? — не понял маг.

— Говорю, больно ударились?

— Натриг, что вы себе позволяете? — возмутился эст Ормис. — Вирлес пережил такое, а вы просто издеваетесь!

— Я воссоздаю картину произошедшего. Если вы и дальше будете вмешиваться, то я отстраню вас от расследования, эст Ормис, — холодно ответил глава тайной канцелярии.

В палате повисла тишина. Только было слышно, как скрипит от злости главный имперский маг.

— Итак, эст Вирлес, вы упали, — продолжил Натриг невозмутимо.

— Да, — неуверенно ответил маг.

— Больно ударились?

— Я… Я не помню.

— Что произошло дальше?

— Вошел человек.

— Мужчина, женщина?

— М-м-мужина.

— Почему вы решили, что это человек?

Я дернула головой в сторону бывшего наставника, решив, что Ормис, наверное, все-таки прав и Натриг просто издевается над несчастным магом.

— В смысле? — опешил Вирлес.

— Ну вы сказали, что это был мужчина, человек. Почему вы решили, что это был человек?

Мага охватило отчаяние.

— Я… Я не знаю. Мне так показалось, наверное.

— И что было дальше?

— Он вошел, — Вирлес громко сглотнул. — Вошел и…

— Во что был одет этот человек? — Натриг резко прервал мужчину, вызвав удивление и недоумение у всех присутствующих.

— Что? — переспросил растерянный Вирлес.

— Ну что на нем надето было, эст Вирлес?

— Я… Я… Я не видел.

— Совсем?

Мне хотелось подойти к главе тайной канцелярии и хорошенько ударить чем-нибудь тяжелым. Ну невозможно быть настолько циничным и черствым!

— Было темно, — поспешно ответил маг.

— Ах, да, — воскликнул Натриг. — Да, вы говорили, что было ранее утро.

— Да, — охотно подтвердил Вирлес.

От мужчины пришла волна облегчения, которая быстро сменилась напряжением, когда глава тайной канцелярии спросил:

— Человек на вас напал? Ударил?

— Н-нет, — после секундной заминки ответил маг.

— Угу. Что дальше?

— Он… Он достал что-то из кармана.

— Кармана куртки?

Допрос походил на фарс. Хотелось уйти, но я не имела права. Пришлось слушать и терпеть наглые выходки Натрига.

— Я… Я не знаю, — растерялся Вирлес.

— Да, раннее утро, — словно бы вдруг вспомнил глава тайной канцелярии. — И что было дальше?

Маг несмело, как будто боялся кого-то разбудить, прочистил горло.

— Он достал из кармана какую-то вещь.

— Вещь? Какую? Что это было?

— Не знаю. Я не видел.

— Она была большая, маленькая? Круглая? Квадратная?

Вирлес молчал. Его напряжение росло.

— Небольшая, — наконец, выдавил он из себя.

— Круглая?

— Не знаю.

— Угу. А дальше?

— Он достал эту… штуку и…, — Вирлес снова прочистил горло. — И я стал терять силу.

— Сразу?

— Д-да, — как будто сомневаясь в собственным словах, произнес маг.

— Давайте уточним. Он достал эту… штуку и вы сразу стали терять силу?

— Да. Да, так и было, — живо откликнулся мужчина.

— Быстро теряли?

Вирлеса охватили страх, раздражение и отчаяние.

— Д-д-да.

— Вы как будто не уверены, — спохватился Натриг.

— Я плохо помню, — это был первый раз, когда маг высказался с раздражением.

— Ну да, стресс и все такое. Продолжайте.

— Я же говорю, — недовольно произнес он. — Я начал терять силу. Испугался. Такого никогда не было со мной. Сила уходила и…

— Что вы чувствовали при этом, эст Вирлес? — снова перебил его глава тайной канцелярии.

— Нет, это возмутительно, — вступился за подопечного эст Ормис. — Я буду жаловаться императору! Вы же просто издеваетесь над Вирлесом!

— Эст Ормис, я вас предупреждал, — холодно ответил Натриг. — Покиньте палату. И идите жалуйтесь.

— Я не уйду, — взбесился маг.

— Вам помогут, — спокойно произнес глава тайной канцелярии.

— Вы не имеете права!

— Я имею полное право и неограниченные полномочия. А вы, эст Ормис, нагло и бесцеремонно мешаете вести расследование.

— Да вы не расследование проводите, Натриг! Вы издеваетесь! Какое вам дело до того, как чувствовал себя Вирлес? Как можно чувствовать себя, когда у тебя отбирают силу, Натриг? Это же…

— Вон! — рявкнул мой бывший наставник негромко. Но этого вполне хватило, чтобы в палате наступила гробовая тишина. Напряжение в воздухе стало просто осязаемым.

— Я вам так этого не оставлю, Натриг! — взбешенно прошипел эст Ормис.

Хлопнула дверь. Гулко сглотнул Вирлес. Его страх медленно, но верно перерастал в панику.

— Итак, — голос главы тайной канцелярии вновь стал обманчиво радушным, — на чем мы остановились? Ах да, что вы чувствовали, эст Вирлес, когда у вас забирали силу?