Его тело позволяло превратить человека в Стража только один раз, и он использовал этот шанс с Медисон. Не то чтобы он сожалел о содеянном. Совсем нет.

Он очень хотел сделать тоже самое для своих детей или, по крайней мере, чтобы Медисон могла их превратить, но она никогда не сможет обратить человека в полноценного Стража, потому что такой дар давался только истинному Стражу.

Кровь должна быть сильной, чтобы одарить кого-то вечной жизнью, после того как он обратил Медисон, его кровь стала слабее, не намного, но ощутимо, чтобы он почувствовал разницу. Благодаря тщательным записям Совета Защитников он знал, чего ожидать, когда решился изменить Медисон.

Из тех же записей он знал, что существовала только одна истинная женщина-Страж, и появилась она по невероятной случайности. На женщину-Защитника, которая была на раннем сроке беременности, напал Мастер. Ее заставляли пить его кровь, вероятно, Мастер надеялся, что она умрет самой жестокой смертью, причиной которой должна была стать его кровь.

Вместо этого кровь ее будущих детей, мальчиков-близнецов, фильтровала кровь Мастера и возвращала ее женщине, и по невероятной случайности, которая, скорее всего, никогда больше не повторится, были созданы трое истинных Стража.

Все сомнения по поводу того, что она- истинный, рожденный Страж, оказались напрасными, когда несколько лет спустя она была вынуждена обратить своего мужа, ее пару. Все были ошеломлены, когда он очнулся не сильным вампиром, а Стражем.

Эта история привлекла внимание Ефраима по нескольким причинам.

До соглашения с Советом Защитников он никогда не встречал других Стражей и отчаянно искал о них любую информацию.

Он не имел ни малейшего понятия, как кого-то обращать, как он был создан, или он- всего лишь ошибка природы. Еще одна причина, по которой история не отпускала его, заключалась в том, что женщина была Защитником, и она обратила своего мужа-Защитника, то, что должно было быть невозможным.

Защитники живут на земле дольше обычных людей, обладают усовершенствованными органами чувств, природными способностями и сверхсилой, чтобы во что бы то ни стало защитить человеческую расу.

Из опасения, что они станут слишком могущественными или поставят свои нужды выше Господних, их время на Земле было ограничено, а чтобы они не могли "обращаться", чтобы избежать возвращения на небеса, на них наложено заклятие. Любая попытка обратить Стража в вампира или оборотня заканчивалась жестокой смертью или так, по крайней мере, ему рассказывали.

Но та история о паре Защитников, которые смогли обратиться...

Дала ему надежду, и, когда придет время, он собирался воспользоваться шансом и обратить Криса. Ни Крис, ни кто-либо другой не знали о его планах, и Ефраим не имел ни малейшего намерения ими делиться.

Он чуть не попытался обратить Криса одиннадцать лет назад, когда думал, что теряет его, но удержался.

С трудом.

В ту ночь он пообещал себе, что никогда не будет сидеть сложа руки и слушать, как сердце его сына снова остановится. Когда придет время, в пылу сражения или когда истекут двести лет, отведенные Крису, Ефраим попытается снова и обратит его.

Он знал, что вероятность успеха ничтожно мала, но обязан попытаться. Если существовала хоть малейшая возможность сохранить сына, он должен попытаться.

По той же причине он планировал обратить Джил и Джошуа в подходящее время. Не собирался ждать, когда они состарятся и будут лежать на смертном одре, но и не торопился навсегда изменить их жизнь.

Его дочери Джил двадцать пять, забавная, добрая и все еще его маленькая девочка. Она была такой нежной, молодой женщиной, которая делала все, чтобы помочь другим, у него не хватало духу отнять это у нее. Не сейчас. Он также хотел дать ей шанс стать матерью.

Будучи вампиром, даже немного более сильным, она не сможет этого испытать. Поэтому он давал ей время наслаждаться жизнью сейчас, но не станет ждать вечность.

По тем же самым причинам он не обращал Джошуа. В двадцать один он все еще был ребенком, и ему необходимо разобраться в своей жизни, прежде чем вмешается Ефраим, но он вмешается, если в этом будут нуждаться кто-то из его человеческих детей.

Ни за что он не будет стоять в стороне и не потеряет их. Не говоря уже о том, что будет с Медисон, если она их потеряет. Даже несмотря на то, что биологически Джил и Джошуа были ее сестрой и братом, она никогда не воспринимала их подобным образом.

Медисон вырастила их одна, без посторонней помощи. Она сама была ребенком, когда их настоящая мать не захотела иметь с ними ничего общего. С самого начала Медисон любила их как собственных детей, и десять лет назад, когда у нее появилась возможность официально усыновить своих брата и сестру, она не упустила шанс.

И хотя Ефраим оберегал своих детей, потому что не смог бы перенести их потерю, он делал это также и потому, чтобы Медисон никогда не пришлось испытать боль разлуки с ними.

Такая боль никогда не проходит, и Ефраим не желал этого Медисон.

- Детка? Ты в порядке? - спросила Медисон, обхватила ладонями его лицо и нахмурилась.

- Да, - ответил он, стараясь выкинуть из головы мысли, которые итак не давали ему спать ночью. Не было никакой нужды делиться с ней своими заботами. Ей не стоит волноваться.

Когда придет время, он обо всем позаботится, а после примет наказание от Совета Защитников за то, что нарушил свое слово и обратил людей.

- Ты не ответил, Ефраим. Почему ее способности не проснулись? - спросила Медисон, ее голос сорвался в конце.

- Шшш, все хорошо, детка, - успокаивал он, притянул ее ближе и поцеловал в лоб. Он заметил, как у нее от страха учащается сердцебиение, и запах возбуждения начинает рассеиваться.

Ефраим знал, что Медисон волнуется за Криса и надеется, что он нашел ту, что сможет его любить и заботиться о нем. Конечно, Изабелла совсем не похожа на ту женщину, которую Медисон представляла себе. И скорее всего, боялась, что девушка не сможет защитить спину Криса в бою.

Им сейчас совсем не к чему гребаная драма. После того через что прошла Медисон, потеряв Джулию, их девочку, которая умерла при родах, он сделает все, что в его силах, чтобы Медисон не пришлось ни о чем волноваться во время беременности, кроме как о том как бы побаловать свою прекрасную попку.

- Я спросил Эрика, дорогая. Он сказал, что нападение было неожиданным и закончилось прежде, чем она успела моргнуть.

Не хватило времени для того, чтобы ее способности проявились. Не беспокойся. Сегодня ей представится шанс, и как только она поймет на что способна, будет более открыта для нашего мира, и, надеюсь, к утру у нас появятся ответы, - пообещал Ефраим, зная, что очень постарается, чтобы ночью все прошло хорошо.

- Уверен? - спросила Медисон, снова положив руки ему на плечи.

- Да, - подтвердил он, склонившись, чтобы поцелуями прогнать ее беспокойство прочь. -

Все будет хорошо, Медисон, - успокаивающе проговорил он в ее губы. - Позволь мне перед уходом сделать тебе приятно, детка, - нежно попросил он в надежде, что ее буйные гормоны подыграют ему, и она разрешит помочь ей сбросить напряжение и расслабиться.

Протяжно простонав, Медисон раскрыла губы ему навстречу. Ефраим скользнул языком ей в рот, обхватил попку и приподнял Медисон так, что их глаза оказались на одном уровне. За считанные секунды его снова окутал аромат ее возбуждения.

Медисон жадно впивалась в его губы, крепко схватив за волосы и давая ему знать, что снова страстно его хотела.

Когда она клыками порезала ему язык и губы, то чуть не замурлыкала от удовольствия, слизывая кровь, напомнив ему о том, что он должен ее покормить, когда придет домой с патрулирования.

Хотя обычно они пили кровь из пакетов, во время беременности Ефраим предпочитал кормить ее из своей вены. Она все еще пила кровь из пакета, но ее главным источником крови был он, и Ефраим не хотел ничего менять. А то, что он при этом ослабевал, его не заботило.