Позже священник Глубинной Церкви отвел меня в сторону и прошептал:

- Честно говоря, мы все очень благодарны, что вы развенчали этот ужасный культ Погружений. Они просто сборище ортодоксальной деревенщины и церкви будет лучше без них. Но будет ошибкой думать, что ваша работа не имеет ничего общего с обычными - цивилизованными - верующими!

***

Я стоял в задней части толпы, которая собралась на пляже возле заводи, слушая двух стариков, которые стояли по щиколотку в молочного цвета воде. Мне потребовалось четыре дня, чтобы добраться сюда из Митара, но когда я слышал сообщения об омовении цветущими зуйтами на дальнем северном побережье, я был должен увидеть это своими глазами. Группа исследователей зуйтов взяла антрополога для таких случаев. Такого, что может справиться с такими понятиями, как существованием объективной реальности и биохимическим субстратом для человеческой мысли, но Селина была с нами меньше года и сейчас уехала проводить другие исследования.

- Это древнее, святое место! - произнёс один старик, раскинув руки, чтобы объять заводь. - Чтобы понять это, вам нужно только обратить внимание на его форму. В ней сконцентрирована энергия звёзд, солнца и океана.

- Центр силы там, в небольшом входном протоке, - добавил другой, указывая на точку, где вода могла бы подойти к его икрам. - Однажды я бродил слишком близко. Я почти потерялся в большой мечте океана, когда мой друг пришел и спас меня!

Эти люди не были последователями Марни или членами какой-либо другой крупной религии. Насколько я был в состоянии сказать по виденным новостям, цветение происходило каждые восемь или десять лет, и оба сделали себя "хранителями" бассейна более пятидесяти лет назад. Некоторые местные жители воспринимают всё это как шутку, но другие почитают стариков. За небольшую плату туристы и местные жители могли присоединиться к песнопениям и быть причащенными мощным варевом. Испарения были сосредоточены над цветущей водой; в течение нескольких дней, прежде чем зуйты лишатся питательных веществ и массово умрут в облаке сероводорода, уровень содержания аминов будет здесь значительно выше, чем в любой из наших лаборатории в Митаре.

Пока я смотрел на людей, выстроившихся для ритуала, я пытался придумать как уберечь тех, кто может серьёзно пострадать от воздействия зуйтов. Всё происходило средь бела дня, никто не опасался за свою жизнь, и псевдоразумная абракадабра стариков придавала веса этим обычным уличным мошенникам. У них была предельная искренность, но денег, передаваемых из рук в руки, было достаточно, чтобы подорвать все это. "Ловушка для туристов", не дающая никакого жизненного опыта.

Когда пение закончилось, первая посетительница встала на колени у края заводи. Один из хранителей наполнил маленькую металлическую чашку водой и плеснул ей в лицо. Через некоторое время, она заплакала от радости. Я подошёл поближе, мой желудок напрягся. "Она знала, чего от неё ждут, не более того. Подыгрывала, не желая портить удовольствие - как хорошая подсадная утка у ярмарочного экстрасенса."

Потом хранители нараспев заговорили над молодым человеком. Он начал легкомысленно раскачиваться ещё до того, как они коснулись его водой; когда же они это сделали, молодой человек зарыдал от облегчения, содрогаясь всем телом.

Я посмотрел вдоль очереди. Третьей в ней стояла девочка не более десяти лет, которая оглядывалась с опаской. Её отец (как я предположил) стоял позади неё, держа руку на спине, как будто собираясь толкнуть её вперёд.

Я потерял всякий интерес к игре в антрополога. Я протиснулся сквозь толпу и, добравшись до края заводи, повернулся обращаясь к людям в очереди:

- Эти люди мошенники! Здесь нет ничего таинственного. Я могу точно вам сказать, что в воде просто наркотик, природное вещество, выделяемое существами, которые оказались в ловушке, когда волны отступили.

Едва я присел на корточки и подготовился окунуть руку в заводь, как один из хранителей бросился вперед и схватил меня за запястье. Это был старик, и я мог бы сделать то, что хотел, но некоторые люди уже усмехались, а мне не хотелось драться с ним и применять насилие. Я попятился от старика и заговорил снова.

- Я изучал этот препарат более десяти лет в Митарском университете. Он присутствует в воде по всей планете. Мы пьем его, купаемся в нем, плаваем каждый день. Но здесь такая его концентрация, и если вы не понимаете, какое воздействие может быть оказано на вас при его использовании, он может повредить вам!

Хранитель, который схватил было меня за запястье, начал смеяться.

- Мечта об океане мощная сила, да, но нам не нужны твои советы! На протяжении пятидесяти лет мой друг и я набирались практического опыта и теперь достаточно сильны, чтобы стоять в святой воде!

Он указал на свои ноги. Я не сомневался, что кровообращение в них достаточно, чтобы ограничить дозу до допустимого уровня.

Он протянул ко мне свою жилистую руку:

- Убирайся назад в Митар! Убирайся к своим книгам и мёртвым механизмам! Что ты знаешь о священных тайнах? Что ты знаешь об океане?

- Думаю побольше тебя, - ответил я.

Я шагнул в бассейн. Он начал плакать, что моё нечистое загрязняет воду, но я прошёл мимо. Другой хранитель пошёл за мной, но, хотя мои ноги и были мягкими после нескольких лет ношения обуви, я не обращал внимания острые камни и продолжал идти ко входу. Скопление зуйтов помогло. Я почувствовал прежнюю радость, прежний мир, прежнюю "любовь". Они подействовали как обезболивающее.

Я оглянулся через плечо. Второй человек перестал преследовать меня, казалось, что он просто боится двигаться дальше. Я стащил с себя рубашку и, скомкав, бросил на скалу в стороне бассейна. Потом я двинулся вперёд, направляясь прямо к "фокусу силы".

Вода доходила до колен. Я почувствовал, что моё сердце бешено колотиться, было сложнее, чем в детстве. Люди кричали мне с края бассейна - некоторые возмущённые моим кощунством, некоторые видимо заботясь о моей безопасности в случае потери мною контроля. Не оборачиваясь, я крикнул на весь голос:

- Здесь нет никакой "силы"! Нет ничего "священного"! Нет ничего, только препарат...

Старые привычки умирают с трудом, сперва я почти молился. Пожалуйста, Святая Беатрис, не дай мне вернуть мою веру.

Я лёг в воду и позволил ей покрыть своё лицо. Моё зрение потускнело, я почувствовал, что я покидаю своё тело. Любовь Беатрис хлынула в меня будто ничего и не изменилось: Её присутствие было ощутимо, как и прежде, неоспоримо, как и никогда. Я знал, что любим, принят и прощён.

Я ждал, глядя на свет, почти ожидая голоса, видений или подробных галлюцинаций. Того, что происходит с некоторыми из Погрузившихся. Как кто-то может стать здравомыслящим после такого?

Но я чувствовал только свои эмоции, подавляющие, но несовершенные. Они возрастали не непрерывно, поэтому я мог бы купаться в них несколько дней. Но теперь я понимал, что эмоции не скажут больше о моём месте в мире, чем тепло солнечных лучей на коже. Я никогда не спутаю их прикосновение с настоящей рукой.

Я поднялся на ноги и открыл глаза. Остаточные фиолетовые изображения танцевали перед моими глазами. Мне потребовалось несколько тау, чтобы отдышаться и почувствовать себя твёрдо стоящим на ногах. Тогда я повернулся и побрёл обратно к берегу.

Толпа замолчала, хотя я понятия не имел, что это было: отвращение или завистливое уважение.

- Дело не только в воде, - сказал я. - Сейчас это часть нас, это в нашей крови. - Все ещё полуслепой я не видел слушает ли кто-нибудь меня. - Как только вы поймёте это, вы - свободны. Тогда ваш дух воспарит, тогда сердце наполнится радостью, тогда жизнь будет стоит прожить - и с ложью, и с разложением, и с бесцельностью, - тогда вы никогда не будете порабощены.

Они позволили мне уйти целым и невредимым. Я обернулся посмотреть, кто остался в очереди: девочки в ней не было.