Я не отступаю. Вместо этого, я делаю шаг вперёд, так, что наш носы практически сталкиваются:

– Не смей вмешивать сюда Джека. Ты ничего о нём не знаешь.

– Я знаю, что он не будет встречаться с девушкой, которая убила его сестру.

На лице Касс возникает ухмылка, а голос в моей голове поёт: "Она права, ты же знаешь, что она права".

– Думаю, вы сказали, что это был несчастный случай, – я проталкиваюсь мимо неё и выхожу из класса, не оглядываясь.

Мне нужно побыть в другом месте.

Там, где я смогу подумать.

***

Библиотека – это моё безопасное место. Я выделяю себе тёмный уголочек, подальше от библиотекаря.

Касс знает, что я не пойду в полицию.

Я знаю, что не пойду в полицию.

Я ненавижу Касс и Полли за то, что они правы.

Я ненавижу себя за то, что вела себя как трусиха.

Я ненавижу Рей и Тару за то, что они мертвы.

***

Я остаюсь в библиотеке до закрытия, отключив телефон после трёх пропущенных от папы.

Он очень и очень зол, когда я прихожу домой, но я так устала, чтобы ещё и с ним спорить. Но я знаю, что он злится, потому что волнуется. Я помню, как начинаю паниковать, когда он долго не идёт, представляю всё самое ужасное. Сценарии в моей голове включают потерю контроля за рулём, и в конечном итоге озеро, борьбу с ручками, дверями и стёклами, пока машина заполняется ледяной водой. Не то, чтобы в Лондоне было много озёр.

Дейли позвонила ему и сказала, что не видела меня с утра. Она рассказала ему про Рей. Ненавижу думать о том, что Дейли и папа говорят обо мне.

Злость папы улетучивается, когда он видит слёзы в моих глазах. Он хватает меня в свои объятия и говорит, что всё будет хорошо. Затем он делает мне несколько сырных тостов и сажает перед телевизором, но не спрашивает, хочу ли я поговорить об этом, просто готов выслушать. Может, я должна рассказать ему. Может, он поможет мне разобраться. Он ещё раз меня обнимает и говорит.

– Сумасшедшие вещи происходят. Ты волнуешься об этом. Позволь мне подумать о том, что я могу с этим поделать.

Я хочу.

***

Призрак Тары не чувствует ни капли грусти о Рей.

– Может, и тебе так сделать, – всё, что она сказала за себя.

Я с трудом могу заснуть. Всё, о чём я думаю, это Рей и какой отчаявшейся она была. И я не перестаю удивляться, почему сама не подумала о самоубийстве? Её вина была хуже моей? Это делает её хорошим человеком?

Не важно, как плохо всё будет, я не могу представить, как выбираю смерть. Я не могу так поступить с отцом.

И я хочу жить. Есть вещи, которые я хочу сделать. Хочу научиться кататься на сноуборде. Поступить в университет. Свободно говорить на испанском. Хочу получить работу, в которой действительно хороша. Я хочу жить за городом и, возможно, иметь кур. Я хочу влюбиться.

А что Рей хотела сделать в своей жизни? Может, она хотела стать доктором или учёным. И если бы она стала доктором или учёным, то сделала бы что–то очень важное, открыла бы, например, лекарство от рака. Рей было суждено изменить мир, заставить людей перестать страдать так, как моя мама. И теперь этого не будет. Из–за нас.

Той ночью в лесу мы убили двух людей.

Глава 34

Когда настали Танцы в память о Таре Чэймберз, Рей – всё, о чём могли говорить. Несмотря на пожелание семьи, все узнали, что это было самоубийство. Слухи порочны. Рей была в секте. Рей была беременна (близнецами) после секса с мистером Майлзом, пока его жена смотрела. Рей тайно была лесбиянкой, влюбленной в Тару и, обезумев после её смерти, не смогла дальше жить. У меня нет доказательств, но я подозреваю, что добрая половина слухов была начата Касс.

Я так обрадовалась, что мне не нужно было сидеть на ещё одних похоронах – только семья Рей. Думаю, разумное решение. В противном случае все бы просто сравнивали их с похоронами Тары, и Рей никак бы не смогла побить численность пришедших.

Полли, с другой стороны истинного, страшного суждения, решила изменить название танцев. Танцы в память о Таре Чэймберз и Рей Морган – долго произносить. Некоторые люди старались протестовать, что Рей не заслуживает этого, поскольку самоубийство не достойно жалости, как несчастный случай на воде. Но Полли было всё равно. Видимо, состоялось заседание комитета, и голосование прошло единогласно. Никто, кажется, и не знает, где находится этот комитет.

Флаеры теперь поменяли, якобы комитет изменил название танцев. Хотя я слышала, многие шептались о танцах "Мёртвые девушки". Это показывает, что пока один одноклассник мёртв – трагедия, два – справедливое соревнование для всех типов с больным чувством юмора.

Психолог вернулся, и родители вызвали его на ещё одно собрание. Теперь беспокоятся о суицидальных подражателях. Папа пришёл домой с брошюрками "Ваш ребёнок – суицидник? Десять признаков, чтобы узнать". Я порвала их и сказала папе, что ему не о чем волноваться. Он, кажется, поверил мне.

У меня прошло несколько бессмысленных послеурочных занятий с Дейли. Она старалась заставить меня рассказать о своих чувствах, но я отказывалась говорить обо всём, что не связанно с учебным планом. Это, наверное, облегчение для неё. Она может успокоиться, что по крайне мере, приложила усилия. Излишне говорить, что ни одна из нас не упоминает моего отца.

Половину своего времени я провожу с Джеком. Он приглашает меня посмотреть на репетицию "Blackdog Sundays". В группе всего четыре участника. Спайк – солист (его настоящее имя Джордж). Дженкс играет на бас–гитаре. Я думаю, что это тоже его ненастоящее имя. На барабанах сидит Дэйв. Уверена, что Дэйв – уже настоящее имя. Думаю, Дэйв немного обнадёживает.

Они все одеваются почти как Джек (не совсем, по моему скромному мнению). Они дружны, но и просты. Кроме, разве что, Спайка, который продолжает произносить моё имя, как телеведущий супер–банального ток–шоу.

Я точно не жаждала этого момента, боясь, что мне придётся солгать Джеку. Да, вы восхитительны. Вы ТОЧНО сможете получить предложение на запись ваших песен. Но, к моему удивлению, они реально очень хороши. И Джек просто великолепен. Он даже не собирался сосредоточиваться: просто продолжал смотреть на меня и улыбаться. Когда они взяли перерыв, я ничего не могла с собой поделать.

– Да, вы восхитительны. Вы точно сможете получить предложение на запись ваших песен.

Скромный Джек сказал мне, что я заблуждаюсь, но вы точно сможете определить, что он рад.

Последнюю песню, которую они играли, была написана для Тары. Он берёт соло Спайка себе и атмосфера мгновенна меняется. Смех, шутки и возня вокруг исчезли. Джек поёт с закрытыми глазами и каждое слово пронизано грустью. Каждая нота затянута. Голос Джека на последнем куплете немного ломается, а моё сердце ломается намного больше.

Мы должны были идти в кино после этого, но я могу сказать, что Джек не в настроении. Вместо этого мы идём в тихое кафе, и Джек говорит о Таре. Слова выходят из него невероятным потоком. Он плачет, раз или два, и уже почти перестал стесняться этого. Многое из того, что он говорит, мне трудно слушать, но я ничего не принимаю, чтобы остановить его или поменять тему. Очевидно, что Джеку это необходимо. И меньшее, что я могу сделать, это выслушать его.

***

Настал вечер танцев. Крошечная часть меня рада. Стыдливая девичья часть меня тупо рада, что придёт на танцы с гитаристом группы, которая здесь выступает. Остальная часть меня наполнена предчувствиями.

Я должна была остаться дома и смотреть телевизор с папой. Самая разумная вещь. Я бы услышала обо всём в понедельник, но весь ужас был бы подправлен из–за деталей посредников. Но Джек хотел, чтобы я была здесь. И все собирались прийти. Если я не приду, то все начнут об этом говорить. Последнее, что мне надо, это люди, которые интересуются, почему я избегаю танцев "Мёртвые девушки". Я должна сделать это, чтобы не привлекать к себе внимание. Даже Касс идёт. Я узнала это только потому, что Сайра сказала мне, ведь я и Касс всё ещё не разговариваем. Я стараюсь представить нас двоих, подготавливающих друг друга: делать причёски, танцевать и петь с расчёсками или делать всё, что обычно делают девочки. Изображение распадается, прежде чем у меня появляется шанс задуматься.