– Я должна кое–что тебе рассказать. Это нечто ужасное.

– Хорошо, валяй.

Он смотрит на часы на каминной полке, и я могу сказать, что у него чешутся руки, чтобы включить телевизор. Он не верит, что то, что я собираюсь ему рассказать и правда ужасное. Он думает, что это будет вроде я–получила–низкую–оценку–за–экзамен или я–разбила–твою–любимую–кружку. Он и понятия не имеет. Я собираюсь сломать его.

Глава 49

Он слушает спокойно большую часть. Пару раз он пытается меня прервать, но я умоляю его дослушать до конца. Я смотрю, как он из весёлого состояния переходит в беспокойное, и напряжённое. К тому времени, когда я закончила, он сидел, положив руки на голову.

– Пап? Скажи что–нибудь, пожалуйста? – Я похожа на глупую, испуганную девчонку. Как и сказал Джек.

– Дай мне... я думаю.

– Пап? Всё же будет хорошо, да? – я начинаю плакать. Я, правда, не хочу плакать, но я полагаю, это неизбежно.

Он ничего не говорит минуту или две, а затем вскакивает с дивана и начинает ходить. Он всегда говорил, что его мозг начинает работать лучше на ходу. Я насчитываю тринадцать переходов из одного конца комнаты в другой, прежде чем он говорит.

– Хорошо, Алиса, я больше не хочу, чтобы ты об этом беспокоилась. Ты совершила ошибку – вы все совершили ужасную ошибку. Но это и есть ошибка. Вы не хотели никому навредить.

Кроме Полли. Я не рассказала ему, что знаю о Полли. Не уверена почему.

Мои слёзы превратились в обычные всхлипы.

– Я собираюсь позвонить в полицию. Детектив Маршалл сказал, что мы должны позвонить ему, если у нас появиться какая–нибудь информация.

Голова папа наклоняется на меня вперёд.

– Нет!

– Я должна, папа. Ты же знаешь, что должна.

Он встаёт на колени передо мной, взяв мои руки в свои. Его руки потные.

– Нет, Алиса, ты не должна. Я много не знаю об этом роде вещей, но не думаю, что последует простой удар по рукам за что–то такое серьёзное. Это убийство, Ал. Кто–то умер. Точнее двое, если считать Рей. Тебе шестнадцать лет и ты можешь попасть в тюрьму. А я не позволю этому случиться.

Его лицо ожесточилось, но та злость не направлена на меня.

– Но подумай о её семье, которая никогда не узнает правды. Это несправедливо.

– Мне всё равно на её семью! Меня заботишь ты. Ты всё, что у меня есть, Алиса, – он начинает плакать, и я не могу на это смотреть.

Когда мама умерла, он старался не плакать рядом со мной. Я всегда входила в комнату и находила его сидящим здесь с красными глазами. Он кашлял и бормотал что–то о контактных линзах, а я молчала. Это было лучше для нас обоих.

– Пожалуйста, не плачь. Я должна это сделать. Что если бы это была я? Что если бы я была той, кто умер? Ты бы сделал всё, чтобы убедиться, что я буду достойно похоронена, правда? В достойном тихом месте, куда ты смог бы приходить и приносить цветы. Как мы делаем для мамы.

Он рыдает, но я могу сказать, что он также пытается взять себя в руки. Старается быть сильным, каким он был всегда.

– Если бы это была ты, то я бы не хотел узнать, что ты всё это время пролежала на дне колодца. Осознание этого убило бы меня.

Он прав. Но и я тоже.

– Мама бы согласилась со мной.

Это удар ниже пояса, но это всё, что у меня есть.

Папа гневно покачал головой.

– Ты не права. Твоя мама сделала бы всё, чтобы защитить тебя, как и я. Я обещал ей, что никогда не позволю чему–либо плохому случиться с тобой.

– Это не то обещание, которое ты смог сдержать. Ты делал всё правильно, но ты не мог остановить то, что уже случилось. Ты же понимаешь это, не так ли?

Он опускает голову, и я знаю, что он винит во всем себя. Словно я бы не оказалась в таком затруднительном положении, будь он хорошим отцом. Или этого бы не случилось, будь мама всё ещё жива. Ничего из того, что я могу сказать, заставить его думать по–другому. Его плечи поникли.

– Я не могу тебя потерять, Алиса.

– Ты не потеряешь меня. Чтобы не случилось. Я всё ещё твоя дочь и всё ещё люблю тебя.

Он не смотрит на меня.

– Пожалуйста, выслушай меня. Никто не должен об этом узнать. Это только ты, Касс и эта девочка Полли, так ведь? И из того, что ты мне рассказала, они не хотят, чтобы это вышло наружу. Нас всего четверо, Алиса. Четверо людей могут сохранить секрет. Полицейское расследование закрыто. Никто не должен узнать.

– Это делает тебя соучастником.

Не знаю, почему меня вообще это заботит. Он никогда с этим не согласиться. Я просто должна рассказать ему о Джеке. Это остановит его.

– Мне, чёрт побери, всё равно, чем это делает меня! Я твой отец, Алиса. Однажды у тебя появятся дети, и ты поймёшь, каково это быть родителем. Это если ты не попадёшь в какую–нибудь женскую тюрьму! – Кричит он.

Я слышала достаточно. Я встаю с дивана и иду к лестнице.

– Алиса Кинг, ты вернёшься назад прямо сейчас. Я ещё не закончил говорить с тобой!

Если я закрою глаза, то это напомнит мне то, что было шесть или семь лет назад. Я почти вспоминаю, как он возится со мной, потому что я отказываюсь, есть морковь на тарелке.

– Давай поговорим об этом утром. Мы оба устали.

Он встаёт и потирает лицо руками.

– Ты права. Подойди и обними своего старика–отца?

Были времена, когда я считала, что папины объятья обладают магическим эффектом. Они всегда заставляли меня чувствовать себя лучше, когда я была напугана или обеспокоена. Она даже заставляли меня чувствовать себя лучше, когда я была больна.

В этих объятьях есть что–то заканчивающееся. Интересно, папа это тоже почувствовал, потому что прошептал.

– Я всегда буду любить тебя, Алиса. Никогда не забывай об этом.

– Хорошо, папа.

– Обещаешь мне?

– Обещаю.

Последнее, что я слышу, прежде чем уйти в свою комнату это.

– Ты хорошая девочка.

Не знаю, кого он пытается в этом убедить.

Глава 50

Бруно лежит на кровати папы, освещённой светом из коридора.

– Вот ты где, мальчик! Иди сюда! – Я свищу, но звук выходит неправильный.

Он поднимает голову и смотрит на меня. Затем отпускает голову на лапы и закрывает глаза.

В моей комнате холодно.

Я включаю ноутбук и роюсь в ящиках стола, пока он загружается. Есть фотография, которую мне нужно найти. Она занимала почётное место на моей тумбочке раньше. Пока я не убрала её из–за того, что не могла больше на неё смотреть.

Я нахожу её в самом углу ящика. Она немного порвана на углу. Я должна была лучше о ней заботиться.

Бабушка и дедушка сделали эту фотографию на мой восьмой день рождения. На фоне стоит торт на столе. Торт с восьми свечами. Я одета в синее платье с зелёными полосками, и стою я перед мамой и папой. Я съёжилась и смеюсь, потому что мама меня начинает щекотать. Никто не смотрит в камеру: папа смотрит на маму, мама смотрит на меня, а я закрыла глаза из–за смеха. Это немного старое фото. Композиция неправильная, мы не в фокусе. Но она единственная, которая у меня есть.

Есть куча фотографий меня и мамы или меня и папа или мамы и папы. Но это единственная, где мы все трое вместе. Я знаю, почему так. Уверена, есть другие, наверно на старом компьютере папы. Жаль, что я раньше не додумалась туда посмотреть.

Я аккуратно складываю фотографию и кладу в задний карман джинсов.

Наконец, мой древний ноутбук загрузился. Я сижу на полу, балансируя с ним на бёдрах. Немного времени уходит на то, чтобы найти то, что я хочу. Не знаю, как долго я уже сижу, уставившись в экран.

На моём телефоне пропущенный звонок от Касс. Она оставила сообщение, но я не слушаю его. Я посылаю ей текст: "Прости".

На моём телефоне стоит картинка меня и Джека. Я сделала её, подняв телефон над нашими головами. Это хорошая фотография. Я удалю её.