Позабытых, которые окружали нас в темное кольцо. Их глаза, горящие желтым цветом во мраке,

были устремлены на нас. Но они не нападали. Молча они поползли в туман и исчезли из вида. Туман

рассеялся, солнечный свет пробился сквозь стволы деревьев, и всѐ стало вновь нормальным.

Мои руки тряслись, и я сомневался, что мои ноги продолжали бы меня держать. Я бросил

палку и прислонился к стволу, не заботясь о том, что здесь может быть дриада. Это видение Оракула,

то, что я увидел во время второй вспышки… Нет, это не могло быть правдой. Я отказывался в это

верить. Конечно, если это окажется правдой, то, конечно, это может объяснить некоторые реакции

Меган, Дворов, Тонкого Человека, каждого. Я понял, чего боится Меган. Я понял гораздо больше,

чем я хотел.

— Я не могу поверить, что Оракул ушла, — прошептала Анвил после долгой паузы.

Я промолчал. Честно говоря, я не думал об Оракуле. Я ещѐ не оправился от видения, которое

она послала в мою голову, не в силах остановиться, всѐ снова и снова воспроизводя его. Видение.

Кейран весь в крови, уставившийся куда-то на землю у своих ног. Его лицо превратилось в маску

горя, отчаяния и ужаса. А в траве… тело, с огромным пятном крови на груди, смотрящее

стеклянными глазами на него.

Я.

Глава 10

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Я должен был умереть.

Это было тем, чего Меган так боялась. Она знала. Она знала, что я умру, и Кейран будет там,

когда это произойдѐт. Вот почему все так взволнованы из-за этого пророчества? Как это может

случиться? Мы с Кейраном будем бороться с чем-то или кем-то, с чем-то порочным и мощным, что в

конечном итоге убьѐт меня? Или же он просто найдѐт меня лежащим там в траве? Я толком не успел

рассмотреть его во время видения, но я помню разводы крови на его лице и руках, хотя я не уверен,

его это или врага. Мы, может быть, сражались. В ту короткую вспышку я не запомнил, держал ли он

меч. Я даже не мог вспомнить, были ли мечи у меня самого.

Я не запомнил этого, и в этот момент меня действительно не волнует, насколько это видение

сбудется. Хотел бы я только увидеть собственную смерть. Я умру, и Кейран будет там, когда это

произойдѐт.

— Итан?

Анвил встала и нерешительно зашагала вперед, ее зеленые глаза смотрели с тревогой.

— Ты белый как полотно, — заметила она. — Тебя просто трясѐт! Что же Оракул показала

тебе?

Черт, я весь дрожу. Сжав кулаки, я оттолкнулся от ствола, сделав глубокий вдох, чтобы

замедлить мое колотившееся сердце.

— Ничего, — сказал я ей, заставляя себя успокоиться. — Я в порядке. Ничего такого, Анвил,

это просто адреналин после борьбы.

И видение своей собственной смерти, конечно. Это всегда откровение. Черт побери, я никогда

не выкину это видение из головы: оно отпечаталось в моей памяти намертво, и будет находиться там

вечно. Я, лежащий на траве и, несомненно, мѐртвый и окровавленный, хромающий Кейран, с ужасом

глядящий вниз. Меня снова начало трясти, но я остановил себя. Нет. Я не собираюсь позволить

этому случиться. Если Oракул хотела, чтобы я это увидел, то должен быть способ, чтобы

избежать этого. Иначе зачем бы она дала посмотреть мне всѐ это? Решено, я сунул обратно

расползающийся по мне страх. Что угодно. Этого еще не произошло, и, как Kензи однажды сказала:

я не верю в судьбу. Я не умру, мне это не нравится.

— Эти существа, — Aнвил вздрогнула, потирая руки, словно от холода. — Они Позабытые,

не так ли? Почему они не напали на нас?

— Я не знаю, — пробормотал я, глядя на валяющуюся кучу тряпья, все, что осталось от

Oракула. Я поймал себя на мысли, что мы только что стали свидетелями чего-то огромного и

страшного, и я подумал, что смерть древней фейри стала зловещим знаком для всех. — Я думаю, что

их целью было уничтожить лишь еѐ.

Мы поспешили выйти из парка, настороженно всматриваясь в каждую тень, словно там

прятались Позабытые, и побежали назад, к машине. На этот раз Aнвил залезла внутрь без колебаний,

а я сразу достал свои мечи из-под сиденья, положив их рядом со мной в грузовике. Я никуда не

пойду без них снова.

Я нашел отель достаточно близко к Бурбон-Стрит, а не на самой улице, потому что в отелях,

расположенных там, номера, наверное, стоят невероятно дорого, а я и так заплатил за номер

наличными. Даже в моѐм случае это стоило куда больше, чем бы мне хотелось, и я старался, чтобы

меня не передергивало, когда я передавал пачку денег. Я обязательно должен получить другую

работу этим летом, потому что мне кажется, что эта поездка собирается стать очень затратной, и в

итоге оставит мой кошелѐк пустым.

Черт возьми, Kейран. Надеюсь, ты стоишь этого.

По крайней мере, человек в костюме за стойкой регистратора не стал задавать вопросов,

почему семнадцатилетний парень, один, без родителей нуждался в комнате, и вручил мне ключ без

колебаний. С Aнвил, которая следовала за мной невидимой тенью сзади, я прошѐл по оранжево-

золотой прихожей, пока не нашел правильную дверь, а затем толкнул еѐ внутрь.

Комната была небольшой, но по крайней мере здесь было чисто, и я бросил свой рюкзак на

кровать.

— Ну, вот здесь нам придѐтся остаться, — объявил я, глядя на Анвил, которая осматривала

комнату с любопытством. — Думаю, что мы должны просто просидеть здесь до вечера, если,

конечно, ты не хочешь ещѐ что-нибудь сделать.

Я внезапно задался вопросом, что делала бы Кензи, если она и ее семья уже были бы здесь,

исследуя всѐ вокруг, впитывая местную историю. Делая все те вещи, которые, как предполагается,

должны делать в семейном отпуске. Мне было жаль, что я, возможно, никогда не буду делать это с

ней. Это не отпуск и не поездка ради удовольствия для меня, отнюдь нет, но когда-нибудь было бы

неплохо взять мою подругу в Новый Орлеан. Мы могли пойти в ресторан, слушать джазовую

музыку, посетить музей или взять экскурсию по достопримечательностям; всѐ то, что я, вероятно,

никогда не смогу сделать.

Aнвил смотрела на меня оценивающим взглядом, который намекал, что она знала то, что я

думал или чувствовал. Должно быть, моя яркая аура выдала меня с головой.

— Ты скучаешь по Кензи, — сказала она, подтвердив мои подозрения.

Я пожал плечами, и она покачала головой.

— Почему бы тебе не позвонить ей? — предложила она. — Ты же можешь сделать это? По

твоему… телефону?

Я улыбнулся этой небольшой паузе. Она была в Небывалом так долго, что различные

технологии и современные удобства, такие как телефоны и компьютеры, были абсолютно чужды ей.

Тем не менее, столь же быстро, моя улыбка исчезла.

— Я не могу, — сказал я, запустив руку в волосы. — Она сильно сердится на меня. Я не

думаю, что она захочет со мной разговаривать.

— Почему?

— Поскольку я не стал брать еѐ с собой на гоблинский рынок. Только не сейчас, когда фейри

преследуют нас, и особенно не теперь, когда Позабытые ходят за нами по пятам. Это очень опасно.

Я вспомнил Kензи, лежащую в палате, бледную и слабую, и мой живот болезненно сжался.

— Она больна, Анвил, — сказал я почти шепотом, в то же время задавшись вопросом, почему

я говорю об этом с фейри. — Я не могу поставить ее под угрозу. Не в этот раз.

Анвил странно на меня посмотрела, и я хмурился.

— Что? — Я вызовом скрестил руки на груди. — Почему ты так смотришь?

— Прости, — прошептала Анвил, и странный пристальный взгляд превратился в испуганный.

— Я знаю тебя, но не могу вспомнить твоѐ имя. Где мы?

И на моих глазах, полных ужаса, она начала исчезать.