когда мне не придется врать всем вокруг.

— Да, а теперь посмотри, где она оказалась, — парировал Кингстон. — Не знаю, что ты с ней

сделал, пока вы были в отъезде, но ты будешь еще долго жалеть о своем возвращении.

— Стой. Что? — я нахмурился, все еще пытаясь не выпускать из виду качков. — О чем ты?

Где сейчас Кензи?

Кингстон покачал головой.

— А ты не слышал, урод? Господи, ну ты и ублюдок. — Он сделал шаг вперед, сузив глаза в

чистом презрении. — Кензи в больнице.

Глава 2

ОТЕЦ МАККЕНЗИ

Мой живот скрутило.

— В больнице? — повторил я, пока ужас и страх охватывали меня изнутри. Я помнил, как

Кензи рассказывала мне кое-что о себе, пока мы были у фейри, что-то важное, мрачное и пугающее.

— Почему?

— Ты мне скажи. — Кингстон сжал кулаки. — Она попала туда из-за тебя.

В боку вспыхнула боль; один из качков кинулся на меня и ударил по ребрам, пока я был

отвлечен, сбивая меня в сторону. Я ахнул и попятился, уворачиваясь от второго удара слева и

поднимая кулаки, держа дистанцию, пока эти трое наступали на меня.

Кингстон яростно махнул кулаком в сторону моего лица; я дернул голову назад, позволяя его

костяшкам задеть меня, прежде чем кинуться вперед всем телом, после чего парень с рычанием

согнулся. В то же время один из его друзей врезал кулаком по моей незащищенной спине. Я

скривился, приходя в себя от удара, затем развернулся вокруг Кингстона, используя его как щит. Он

зарычал и сделал выпад назад локтем, пытаясь попасть мне по лицу. Я словил его руку, завел ее за

спину и пихнул парня в его друга.

Когда они упали и покатились по земле, последний качок накинулся на меня сзади, хватая

меня в свои медвежьи объятия и схватывая руки. Я дернул назад головой, врезаясь черепом в его

нос, и качок прокричал ругательства. Увиливая из его хватки, я обошел его, ткнул ногой в заднюю

часть его колена и надавил руками на плечи. Он настиг землю с порывистым «у-у-ух», оставляя

легкие без воздуха, и остался лежать, ожидая, пока пройдет головокружение.

Остальные двое уже вспрыгивали на ноги со смертоносным видом, и мне больше не хотелось

оставаться с ними. Вырываясь из битвы, я залез в свою тачку и захлопнул дверь. Кингстон подошел

и врезал кулаком по окну, когда я выезжал, испепеляя меня взглядом. В том месте, куда попал его

кулак с кольцом, пошли трещины, но, к счастью, ничего больше. Я объехал качков, жаждущих моей

крови, и помчался прочь с парковки.

У моего телефона ушло пару минут, чтобы найти ближайшую больницу к дому Кензи, и я тут

же поспешил туда. Предполагалось, что после школы я отправлюсь прямиком домой, и, наверное,

так и стоило поступить — но я мог думать только о Маккензи. И что я был причиной того, что ее

госпитализировали. Может, косвенно, но все же, это определенно была моя вина.

У Кензи была лейкемия, жесткий вид рака, влияющего на клетки крови. Это все, что она мне

рассказала, пока мы были в Небывалом, и прогнозы были не особо обнадеживающими. Это основная

причина, по которой она хотела остаться в Стране Фейри, владеть даром Видения.. Девушка не

знала, сколько у нее осталось, и хотела увидеть все, что может. Ее болезнь также сделала Кензи

относительно бесстрашной и куда более броской, чем она могла бы быть. Даже когда представился

шанс вернуться домой, она не бросила меня, переживая со мной все битвы на мечах, похищения и

смертельный опыт, прокладывая путь с одной части Небывалого в другую, отбиваясь от фейри,

Позабытых и других тварей, желающих нас съесть.

И теперь она была в больнице. Это уже слишком. Ее болезнь воздалась за все то время, и все

из-за меня. Если бы я не взял ее собой в Страну Фейри, она была бы в порядке.

Я заехал на людную парковку и сидел там, глядя на большое квадратное здание вдалеке.

Часть меня, которая держалась поодаль от всего мира, держа людей на расстоянии вытянутой руки,

чтобы обезопасить их от фейри, говорила мне не идти туда. Что я уже испортил жизнь Маккензи,

затащив ее в скрытый мир, и лучшим и безопасным для нее решением, было держать далеко-далеко

от меня.

Но я не мог. Я уже пообещал ей, что не исчезну, и, если честно, мне не особо-то и хотелось.

Теперь у Кензи было Видение, как и у меня, что значило, что фейри потянет к ней. И я ни за что не

оставлю ее наедине с ними. Кроме того, она никогда мне этого не забудет.

Я пересек парковку и вошел в больницу, находя комнату ожидания, полную скучающих,

мрачных и обеспокоенных людей. Игнорируя их, я подошел к приемному столу, где сидела

медсестра с вьющимися волосами, разговаривающая с полицейским.

Мое сердце подпрыгнуло, и я попятился, наблюдая за офицером из-за незаметного угла. Не

было нужды в нервотрепке, говорил я себе, пока медсестра смеялась с каких-то слов полицейского. Я

не в беде. Я ничего не сделал. С другой стороны, я уже достаточно наобщался с копами за день, да и

не выигрывал никакого приза «Примерного Горожанина», со своим-то внешним видом. Если офицер

посчитает, что я выгляжу подозрительно, все, что ему потребуется сделать, это достать мое личное

дело, чтобы увидеть перед собой вереницу преступлений. Это не стоило ни риска, ни усилий.

Я прятался за углом, пока офицер, наконец, не ушел, и только тогда подошел к столу.

— Простите, — начал я, когда медсестра подняла взгляд и осмотрела меня сверху донизу из-

за своих очков. — Я хотел бы проведать свою знакомую. Не могли бы вы подсказать, в какой палате

находится Кензи Сент-Джеймс?

Женщина с сомнением посмотрела на меня. Я так и видел, как она ставит печать «хулиган» у

меня на лбу еще до того, как она ответила с вымученной вежливостью:

— Часы посещения почти закончились. Вы друг семьи, молодой человек?

— Нет, — ответил я. — Кензи моя одноклассница. Мы ходим в одну школу.

— Угум. — Она окинула меня еще одним скептическим взглядом, будто сомневаясь, ходил

ли я вообще в школу, и я ощетинился.

— Послушайте, я просто хочу увидеть ее на пару минут. Я ненадолго. Просто хочу

убедиться, что она в порядке.

Медсестра заколебалась, и я выдавил почти отчаянное «Пожалуйста».

Она поджала губы. На секунду мне показалось, что она откажет, и скажет убираться, пока она

не вызвала обратно полицейского. Но затем женщина коротко кивнула в сторону коридора.

— Хорошо. Мисс Сент-Джеймс в палате 301, с левой стороны. Только побыстрее.

Почувствовав облегчение, я поблагодарил ее и поспешил по коридору, проверяя номер у

каждой двери, проходя одинаковые палаты, полных коек и больных людей. Когда я обходил тележку

уборщика, женщина и маленькая девочка, примерно около девяти или десяти лет, вышли из палаты

передо мной. Я отошел, чтобы дать им пройти, чувствуя укол узнавания, когда они прошли, не

взглянув на меня. Я не знал высокую блондинку, но маленькую девочку видел раньше. Она была на

фотографии с Кензи на брелке, обе улыбались в камеру.

Сводная сестра Маккензи. Алек или Алекс, что-то в этом роде. Ее темно-каштановые волосы

были собраны в хвостик, на ней была сине-белая униформа школы. Он шла вслед за мамой,

направляясь в комнату ожидания. Я смотрел, пока они не повернули за угол и исчезли, гадая, знала

ли сестра Кензи, что на самом деле произошло с ее сводной родственницей. Когда я был в ее

возрасте, то не понимал, почему не вижу свою старшую сестру; лишь знал, что она не дома, не была

частью семьи, и скучал по ней. Надеюсь, сестре Кензи никогда не придется проходить через это —

боль знания, что у тебя была сестра, а затем, внезапно, ее не стало.

Дверь, через которую они вышли, светилась слабым голубым светом. Заглянув в комнату 301,