пахли корицей.

– Что это? – спросила я, нюхая высушенные листья. – Не помню, чтобы бабушка когда-

нибудь это использовала.

– Лаврушник, – ответила знахарка, чуточку гордая. – Я каждый год покупаю его на

Файлинской ярмарке, ведь растет он только далеко на севере, у самой горной границы. Он

очень дорогой, но такой чудодейственный, что не нарадуюсь.

– От боли бабушка в основном использовала корень крепня, – поделилась я.

Гизельда кивнула:

– Купить его здесь – дорогое удовольствие, и я немного побаиваюсь этого растения.

Можно использовать лишь крошечную дозу, иначе рискуешь убить пациента. И все же я не

отказалась бы иметь чуток в запасе.

– У меня есть с собой немного, – сказала я. – Если тебе надо.

Гизельда не смогла скрыть изумление. Как и все, она знала мою историю, но не вполне

верила, что такая юная девушка может что-то знать об использовании растений – или

иметь дело с такими опасными лекарствами.

– У тебя есть корень крепня? Так-так, что ж. Не советую тебе использовать его при

таких ранах, он больше при родах или когда человеку настолько больно, что просто

необходимо его успокоить.

Все это я знала. Крепень был как успокоительным, так и болеутоляющим, хотя, если

принять слишком много, можно отравиться: появится рвота, в конечностях пропадет

чувствительность, станет трудно дышать, и смерть не заставит себя ждать. Я не

потрудилась перечислить симптомы Гизельде, лишь кивнула с серьезным видом.

– Согласна, и мне очень интересно испытать твой лаврушник, – сказала я.

– Если сможешь немного поделиться корнем крепня, – уточнила она.

– Смогу. Он в сумке рядом с сундуком.

Гизельда уняла мою боль, я дала ей лекарство, и мы обе были довольны.

Когда я просыпалась после утренних лекарств, Крессида кормила меня обедом. Затем,

поддерживая мое слабое тело, помогала спуститься в солнечную гостиную Элисандры.

Там я устраивалась на диване, где читала (редко), шила (с отвращением) или принимала

гостей (с восторгом). Иногда со мной сидела Элисандра. Анжела и Мэриан часто

приходили похихикать и посплетничать, да и Кент старался заглянуть каждый день хоть на

несколько минут.

Конечно, вся боль и стыд от падения окупили себя в тот день, когда Брайан снизошел до

того, чтобы проведать меня.

53

54

После обеда со мной тогда были Анжела и Мэриан. Они как раз рассказывали о

готовящейся охоте на бешеного волка, к несчастью, все еще гулявшего на свободе. Рядом

сидела Элисандра, она писала письмо и лишь изредка присоединялась к нашей беседе.

– Лорд Мэттью хотел отправить лишь несколько гвардейцев, но Брайан посчитал, что

гораздо веселее созвать дворян замка. Вызов для всех. Награда – золотое кольцо c

королевским гербом Увреле, – поведала Анжела.

– Кажется, слишком большая награда для такой маленькой охоты, – прокомментировала

Элисандра из своего угла.

– Думаю, это кольцо, которое ему не особо нравится, – предположила Анжела.

Элисандра улыбнулась.

– Что же, тогда трофей превосходный.

– И сколько человек решило присоединиться к охоте? – спросила я.

– Последний раз я слышала, что пятнадцать, – ответила Анжела.

Мэриан воскликнула:

– Пятнадцать! Я не сильно разбираюсь в охоте, но разве такое большое количество

мужчин не распугает всю дичь в округе?

– Мужчин и женщин, – поправила Анжела. – Леди Дорин и ее кузина тоже участвуют.

– Да, от пятнадцати всадников будет немыслимый шум, – рассеянно согласилась

Элисандра. Она перечитывала письмо и слушала наш разговор в пол-уха.

– Плюс гвардейцы, – добавила Анжела. – Итого где-то двадцать.

Мэриан вздохнула:

– Хотела бы и я поехать.

– А кто именно из гвардейцев? – захотела я знать.

Анжела посмотрела на меня ничего не выражающим взглядом.

– Не знаю. Кто-то.

– Кент поедет? – спросила Элисандра.

– Думаю, да, – ответила Анжела.

– А регент? – спросила я.

Анжела сморщила нос:

– Похоже, он посчитал, что участников уже и так довольно.

Мэриан снова вздохнула, на этот раз более театрально.

– Уверена, именно Брайан сразит чудовище, – заявила она. – Одним ударом меча.

– Вообще-то, скорее одним выстрелом из лука, – раздался голос от двери. Мы издали

безмолвный крик. Брайан! Здесь! Мы все выпрямились в своих креслах и застыли, не

способные говорить или двигаться.

Элисандра встала и приветствовала его:

– Как, Брайан, я думала, сегодня ты будешь занят с посланцем Мелидона.

Принц склонился над ее рукой. Наша троица захлопнула рты, иначе не сдержать нам

стона зависти. Он дерзко усмехался, без сомнения, прекрасно сознавая впечатление,

которое производил на нас, и нарочно разыгрывал галантность. Обычно он не был так

официален с Элисандрой.

– Я уже потратил на него пару часов и вскоре должен уйти на несколько скучных

встреч, которые наметил для меня дядя Мэттью, но хотел посмотреть, как дела у Кори.

Собирался зайти еще день или два назад, но…

Элисандра подвела его к моему дивану, где я изо всех сил пыталась выглядеть бледной

и интересной. Брайан точно так же склонился над моей рукой, и могу сказать, что я сейчас

была ошеломлена больше, чем четыре дня назад, сразу после падения.

– Как самочувствие, Кори? – спросил принц с очаровательной улыбкой. Я

почувствовала, как лицо залил румянец, и едва не разразилась смущенным хихиканьем.

– Прекрасно. То есть гораздо лучше. Я имею в виду, что голова уже почти совсем не

болит.

54

55

– Я хотел прикончить эту лошадь в ту же минуту, как услышал о произошедшем, –

царственно произнес он. – Но я…

– О нет! – воскликнула я. – Это все моя вина! Не причиняйте вреда лошади!

Он кивнул:

– Что ж, я не выношу, когда животные калечат людей, и все это знают. Но и твоя сестра,

и тот гвардеец, казалось, довольно уверенно утверждали, что скотина попала ногой в

змеиную нору и что происшествие не было злонамеренным случаем. Потому я пощадил ее

и не уничтожил.

– О да, спасибо, это и правда была не вина лошади, – сказала я, запинаясь, потому что

мне и в голову не приходило, что возмездие может постигнуть кого-то, помимо меня. Но я

посчитала жест Брайана очень щедрым – пожертвовать превосходной лошадью, потому

что она посмела мне навредить! От этой мысли пульс понесся вскачь.

– И как твоя голова? Лучше? – спросил он.

– Намного. Иногда болит. – Прямо сейчас аж пульсировала. – Но с каждым днем мне

легче.

– Где ты ударилась? Синяки есть?

Я положила руку на затылок, затем левее, где так жестко приземлилась.

– Здесь, – показала я. – Все еще чувствительно.

Потянувшись, он коснулся моих волос прямо там, где только что лежала моя ладонь.

Брайан был так прекрасен, что я ожидала, что боль немедленно улетучится, исцеленная

его королевской лаской. А на самом деле почувствовала, как внезапно застучало сердце,

отчего боль усилилась.

– Бедняжка Кори, – посочувствовал он. Сместив руку, похлопал меня по макушке. –

Выздоравливай. Мы хотим, чтобы ты вернулась к нам как можно скорее.

Повернувшись на каблуках, Брайан мимоходом кивнул девушкам и вышел.

Стоит ли говорить, что на десять секунд воцарилось ошеломленное молчание? Затем

Мэриан, Анжела и я одновременно загалдели:

– Ты это видела?

– Он тебя коснулся!

– Кори, он зашел узнать, как ты! Он о тебе беспокоился! Брайан!

Элисандра, вернувшаяся к своей писанине, раз или два поднимала на нас глаза с

огромным весельем, но ничего не говорила. Я знала, что для нее знаки внимания Брайана

были обычным явлением, и она воспринимала их гораздо спокойнее. Но меня ошеломила

такая невероятная благосклонность. Я рухнула на диванные подушки и заявила: