– Я собирался позволить тебе ехать рядом со мной на обратном пути, но, возможно,

будет лучше взять карету и кучера...

– Не надо, правда, я с тех пор уже три раза ездила верхом, и отлично управлялась с

лошадью, спасибо.

– Ну хорошо, в любом случае мы поедем не торопясь, – все еще хмурясь, решил

Джексон. – Однако мне надо вернуться в Хальсинг-мэнор через две недели, так что я не

смогу в дороге растрачивать время впустую.

– Я не доставлю тебе никаких хлопот.

Что там не говори, мне было грустно покидать замок Оберн, и приступы тоски иногда

вызывали у меня вспышки головной боли. Элисандра переживала молча, но, казалось,

была удручена так же сильно, как и я. Она стала реже улыбаться, а когда ее взгляд

останавливался на мне, она будто впитывала глазами мой малейший жест, чтобы

сохранить его в памяти на будущее. Сестра говорила очень мало, но почти каждый день на

протяжении моей последней недели в замке приносила мне подарки: всевозможные

безделушки, отделанные драгоценными камнями шпильки для волос, книги, шарфы.

Вечером накануне отъезда Элисандра пришла с маленькой коробочкой, перевязанной

золотой лентой.

– Я принесла тебе подарок, – объявила она, входя в мою комнату.

– Еще один! Ты меня избалуешь.

– Я и хочу тебя избаловать. Вот. Открывай.

Мы уселись бок о бок на моей кровати, и я, развязав ленту, открыла коробочку. Внутри

лежала керамическая подвеска с портретом Элисандры, размером не больше ногтей двух

моих больших пальцев, сложенных вместе.

В немом изумлении я потянула за зеленую ленточку и вытащила камею.

– Э-ли-сан-дра, – выдавила я. – Она такая красивая...

– Лорд Мэттью сказал, что на еще один портрет не хватит времени, но Камилио

согласился задержаться еще на день и сделать камею за один сеанс. Я объяснила ему,

насколько для меня важно подарить ее тебе. Он даже не взял за это денег.

Я тут же простила Камилио с его театральными манерами за всю заносчивость.

– Мне очень нравится! И я могу оставить ее? И смогу носить на этой маленькой

ленточке?

Элисандра рассмеялась.

– Возможно, не в присутствии лорда Мэттью. А когда вернешься к бабушке.

Я вздохнула.

– Это будет только через несколько дней. Мы выезжаем утром.

– Знаю. Я буду скучать.

Я указала рукой в сторону комнаты Элисандры, где в комоде лежала нарисованная

мною карта.

60

61

– Приезжай в гости.

Лицо сестры по-прежнему оставалось безмятежным, но на секунду мне почудилась в ее

глазах тень глубокой тоски.

– Возможно, в этом году, – вполголоса произнесла она. – Мне бы хотелось попробовать.

Элисандра задержалась допоздна, мы разговаривали, пока я заканчивала приготовления

к отъезду. Но в конечном счете нас начало клонить в сон так сильно, что мы больше не

могли оставаться на ногах и расстались. Утром Джексон расхаживал по коридорам,

направо и налево раздавая последние указания, слуги бегали туда-сюда, а леди Грета

спорила с кем-то по поводу, которого я так и не поняла. Кент зашел посмотреть на всю эту

суматоху и умудрился обнять меня прежде, чем Джексон увлек меня из комнаты.

Держась в сторонке и опираясь рукой о стену, Элисандра молча наблюдала за царящим

вокруг хаосом. Когда Джексон настоял, что мы должны, будь оно все проклято, немедля

отправляться в путь, я подбежала к ней, чтобы в последний раз крепко обнять. После этого

мы покинули комнату, вышли во двор, оседлали лошадей и, объехав большой фонтан,

направились к массивным воротам. С нами ехали двое стражников из свиты Джексона,

один из них вел в поводу навьюченную моими пожитками лошадь. Несколько человек

помахали нам на прощание, но мало кто пришел проводить нас. Совсем скоро мы выехали

за ворота замка и повернули к моему дому.

Бабушка по-своему обрадовалась моему приезду. Она была скупа на выражение чувств.

На самом деле, хотя мы с Джексоном подъехали к домику с немалым шумом – дядя громко

раздавал указания своим стражникам, а я возбужденно смеялась – бабушка даже не вышла

во двор, чтобы встретить нас. Я спешилась и, бросив поводья Джексону, вбежала в дом.

Бабушка сидела на кухне и помешивала в кипящем котле отвар из трав, ее взгляд бегал по

странице с рецептом в какой-то ветхой, прошитой вручную книге.

– Бабушка! – воскликнула я, бросившись к ней.

Не отрывая взгляда от книжки, она рассеянно кивнула и обняла меня за плечи

свободной рукой.

– Да, хорошо. Вижу, ты вернулась, Кори, – произнесла она. – Ты голодна? Я еще какое-

то время буду здесь занята, но в кладовой достаточно еды.

Совершенно не похоже на радушный прием Элисандры, когда я приезжаю в замок

Оберн каждое лето.

– Не сейчас. Бабушка, мы только приехали. Выйди и поздоровайся с дядей Джексоном.

Бабушка скорчила гримасу. Она испытывала к Джексону не больше теплых чувств, чем

леди Грета ко мне.

– Кори, я шагу не могу ступить от котла, пока все части не растворятся. Если ему

хочется со мной поговорить, приведи его сюда.

Вздохнув, я высвободилась из ее полуобъятия.

– Пойду позову его.

Я вышла во двор. Джексон и его люди уже сгрузили почти весь мой скарб.

Джексон закинул на плечо набитую сумку и спросил:

– Можно входить в дом без опаски?

Пожав плечами, я кивнула:

– Она слишком занята, чтобы выйти.

– Она всегда занята.

Довольно скоро все мои вещи были занесены в дом, и люди Джексона снова вскочили в

седла, ожидая приказа трогаться. Джексон задержался на несколько минут, чтобы

попрощаться, пообещал писать. Мы сговорились, что он приедет за мной следующим

летом.

– Веди себя хорошо, – напоследок сказал он.

Поцеловав меня в щеку, Джексон вскочил на коня и помахал на прощание. Я смотрела,

как они удаляются по пыльной дороге, почти сразу же сворачивающей в редколесье, и

61

62

вяло махала им вслед, пока не решила, что Джексон уже вряд ли обернется. И, тихонько

вздохнув, вернулась в дом.

– Я тебе нужна? – крикнула я бабушке, переступив порог. – Если нет, то пойду разложу

вещи.

– Все в порядке, – ответила она. – Ступай, распаковывайся.

Я потащила в свою комнату последнюю пару узлов, по дороге оглядываясь по

сторонам. Как и каждый раз, по возвращении домик казался меньше, чем я его помнила, а

каменные стены – более серыми и массивными. Будто впервые, я отмечала разные

подробности: свисавшие рядами по сто штук с тянувшихся в одну сторону потолочных

балок пучки трав, разнообразные, полные своих целебных тайн растения. Я пробежала

взглядом по удобной, но потертой мебели: стоявшим как попало стульям, диванам,

креслам-качалкам и большим шкафам, а еще развешанным вдоль каждой стены полкам с

книгами. Полки были забиты под завязку, кипы книг громоздились на них и занимали

каждую свободную поверхность в комнате. Многие годы я считала, что каждая книга в

этом доме – колдовская, полная сведений по травознанию и рецептов зелий, но как только

я достаточно повзрослела и научилась читать, то обнаружила, что многие из книг –

обычные романы. Бабушку нельзя было назвать сентиментальной, но она любила хорошие

истории.

Моя комната была гораздо чище и опрятнее, чем гостиная, и выглядела так, словно

бабушка сюда даже не заглядывала все три месяца моего отсутствия. Спальня была

наполнена яркими красками и уставлена прочной мебелью. На узкой кровати лежало алое

стеганое одеяло, рядом стояли кресло-качалка, сундук из кедра и еще одно кресло, пол

устилал связанный вручную разноцветный коврик, а на стене висели зеркало и моя

собственная книжная полка. Как и бабушка, я обожала хорошие истории, хотя, в отличие

от нее, я частенько ленилась что-то читать.