Я открыла шкаф и начала раскладывать одежду по кучкам: грязная, грязная, очень

грязная, достаточно чистая, чтобы повесить и потом снова надеть. Стало понятно, что у

меня уйдет три дня на то, чтобы привести гардероб в порядок. Я отложила достаточно

чистой одежды на первое время, так что бросила это занятие и направилась на кухню,

чтобы помочь бабушке.

– Ну, так что ты готовишь? – спросила я. Схватив из открытой корзины яблоко, я

уселась на стул, стоявший у печки.

– Я пробую. Зелье должно защищать от бородавок. Ангус хочет его для своего сына.

Тот днями торчит в болоте, собирая камыш. Я вычитала рецепт в старой книге, но никогда

не слышала, чтобы кто-нибудь успешно его применял. Однако я добавила от себя

несколько составляющих.

– Я привезла тебе подарок от знахарки замка Оберн, – вдруг вспомнила я.

– О, в самом деле? И что бы это могло быть?

– Лаврушник. Она сказала, он очень редкий.

Услышав название, бабушка невольно оторвала взгляд от котла.

– Лаврушник, – повторила она. – У меня уже много лет не было ничего подобного. Лет

двадцать, наверное.

– Так это хорошая трава?

– Замечательная. Как говаривала моя тетка, нет ничего лучше от головной боли. Очень

щедро с ее стороны.

– Ну, я дала ей немного корня крепня.

Бабушка кивнула:

– Хорошая сделка.

– Я еще кое-что тебе привезла, – сказала я. – Не знаю, слышала ли ты об этом, потому

что я нет.

– И что же это?

62

63

– Семена урмы.

На сей раз бабушка не прониклась благоговением, достаточным, чтобы оторвать взгляд

от лежавшей перед ней книгой. Лишь тихо фыркнула.

– Не представляю, куда я их применю. Разве что для травли крыс, хотя в этом году они

не так уж плохо себя вели.

– Так семена ядовитые? – уточнила я, поскольку до конца не была в этом уверена. –

Они могут убить человека?

– Убьют, если он будет есть по сотне семян в день целый месяц, – ответила бабушка. –

Это легкий яд. От семян может стать плохо, но чтобы от них умереть, надо быть полным

глупцом.

– Ха! – сказала я, решив не объяснять, почему задавала эти вопросы. – А сами фрукты

все-таки вкусные.

Она рассеянно кивнула.

– Так оно и есть. Где ты их нашла?

– Выезжала с Джексоном. На охоту.

Бабушка снова фыркнула, чуть громче.

– Он как раз из тех мужчин, которые срывают с деревьев сомнительные фрукты и

кормят ими своих друзей.

Я промолчала. Ничто не могло улучшить ее мнение о Джексоне или любом другом

члене его семьи. Мы немного посидели в тишине, не считая хруста, с которым я съела

яблоко, и вдруг бабушка издала тихий раздраженный возглас.

– Я забыла ягоды бузины! Хотя зелью еще надо настояться минут двадцать... Возможно,

еще не слишком поздно...

Я вскочила со стула. Мне было точно известно, где они лежат.

– Я принесу.

– О, хорошо. Две бутылки. И поторопись. Слава небесам, ты вернулась.

В этот момент я поняла, что она рада моему возвращению.

На следующий день уверенности в этом поубавилось. Я вышла из своей комнаты позже,

чем обычно, услышав тихие женские голоса. И когда, потирая глаза, вошла в кухню, то

увидела, что бабушка разговаривает с белокурой девушкой моего возраста. Гостья

выглядела смутно знакомой, так что я предположила, что она из деревни. Ее лицо

выражало полную сосредоточенность, и я решила, что она пришла за советом или

лечением.

Представьте, каково было мое удивление, когда мой спящий разум вник в смысл

бабушкиных слов, которые оказались уроком по изготовлению снадобий, который я

освоила прошлой весной.

– Итак, если это только кашель, ты добавляешь несколько листьев шафраницы, но если

кашель сопровождается лихорадкой, забудь о шафранице. Замени его масляной лещиной

или лимонной алиотой.

– Доброе утро, – тупо поздоровалась я с ними обеими.

Бабушка едва взглянула в мою сторону, но гостья застенчиво улыбнулась.

– Ты, должно быть, Кори, – сказала она. – А я Милетта.

– Здравствуй, – отозвалась я и подождала объяснения, которого так и не последовало.

Бабушка снова бросила на меня быстрый взгляд.

– Поторопись, – как обычно нетерпеливо буркнула она. – Уже полдня прошло, а ты до

сих пор не одета. Пора учиться.

Не зная, что на это ответить, я кивнула и ушла умываться. Спустя двадцать минут я

вернулась на кухню, сделала себе будерброд и взяла немного фруктов. Милетта в этот

момент училась, как правильно измельчать шафраницу, какой использовать пестик и как

добиться состояния мелкой пудры. Поглощенная уроком, она внимательно следила за

бабушкой и при этом совершенно не волновалась. Должно быть, девушка часто сюда

63

64

приходила – на то, чтобы почувствовать себя свободно рядом с бабушкой, порой уходило

немало времени.

– Ну ладно, я готова, – громко заявила я, отодвинув тарелку. – Что мы будем изучать

дальше?

Мы с Милеттой занимались вместе весь остаток дня. Когда она наконец ушла, бабушка

проводила ее во двор и позвала меня покормить кур и кроликов. Курятник с крольчатником

находились в некотором отдалении от дома, по другую сторону большого сада, полного

загадочных цветов и еще более загадочных трав. Я не торопясь покормила животных:

насыпала им в клетки зерна, положила салата-латука и понаблюдала, как они поглощают

свой корм. После я налила им свежей воды, приголубила моих любимцев и медленно

направилась обратно к дому.

Бабушка подвешивала котел с рагу над огнем, и в кухне витал уютный сильный аромат

укропа и лука. Я уселась на свой привычный стул и некоторое время молча наблюдала за

ней.

В конце концов именно она дала объяснения, которых я упорно не хотела просить.

– Дочка Розы. Ну, знаешь, той, которая делает свечи. Пятый ребенок, а в доме лишние

руки не нужны. Роза спросила, не возьму ли я ее в ученицы.

– И ты взяла, – спокойно сказала я.

Бабушка пожала плечами.

– Посмотрим. Пока она учится очень быстро, но я не давала ей ничего сложного. Тем не

менее она мне нравится. Она хорошая девочка, не слишком болтливая, не слишком глупая.

– Мне казалось, я твоя ученица, – заметила я.

И снова это пренебрежительное фырканье.

– Ты моя ученица, когда ты здесь, а именно три четверти года. Останешься ли ты здесь,

когда тебе исполнится двадцать или двадцать один? Не думаю. Я единственная знахарка на

тридцать верст вокруг. Мне нужно верить, что тот, кого я подготовлю, будет здесь, когда я

уйду.

– Я буду здесь! – с легким жаром запротестовала я. – Почему бы мне не быть?

Бабушка послала мне быстрый насмешливый взгляд.

– Ни один человек не выберет скромный домишко, если ему предложат замок, – сказала

она.

– Но мне не предлагали замок!

Бабушка неопределенно махнула рукой, как бы говоря «возможно, только пока».

– Я знаю, к чему тебя готовит твой дядя Джексон, и в той жизни ты вряд ли будешь

раздавать травы бесплодным деревенским женщинам. Разумеется, ты имеешь право сама

выбирать, но нетрудно догадаться, что ждет тебя впереди. Когда живешь среди знатных

людей, начинаешь хотеться большего. В этом нет ничего необычного.

Сколько людей пророчили мне то же самое этим летом? И все же на сей раз во мне

поднялась волна беспричинной паники.

– Я не хочу жить в роскошных домах! И не желаю выходить замуж за какого-нибудь

дворянина, которого для меня выберут Джексон и леди Грета! Мне просто хочется жить

здесь, с тобой, и стать знахаркой для деревни, и никогда не выходить замуж... или,

возможно, выйти замуж по любви за какого-нибудь деревенского парня, который ничего не

будет знать о хороших манерах, но зато у него будет доброе сердце...

В ответ бабушка рассмеялась: