небрежно, но всегда по-доброму. С Филлери все будет хорошо.

Тем не менее я вздохнула, и Эндрю сочувственно мне улыбнулся:

– Ты выглядишь печальной, Кори.

Я кивнула:

– В эти дни мир меня расстраивает. То, что год назад я бы и не заметила, кажется мне

ужасным. Это взросление? Неужели с каждым годом все будет хуже и хуже, и так до самой

смерти?

Снова улыбнувшись, Эндрю протянул мне руку. Я дала ему себя обнять и опустила

голову на широкую, теплую грудь. Тонкие и невесомые, словно тростник, руки обхватили

меня. Казалось, будто я очутилась в объятиях камыша и птичьих перьев – утешающих и

ободряющих объятиях. Как давно Эндрю меня не утешал! Я закрыла глаза и позволила

сладкому аромату его кожи успокоить меня.

– Ты еще слишком молода, чтобы видеть мир в столь мрачном свете, – тихим голосом

зажурчал он. – От чего ты столь нервозна и несчастлива?

– От всего вокруг, – приглушенно пробормотала я. – Филлери. Элисандра. Да, и

Родерик, и Хеннеси, и все остальные тоже. Что с ними станет?

– Не знаю, какие у них сложности, – весело и одновременно сердечно начал было

Эндрю, – но думаю…

– Эндрю! Кори! Быстро прекратите! – Резкий голос заставил нас в удивлении

разомкнуть объятья. Я обернулась и глазам моим предстало невиданное зрелище:

Крессида в бешенстве. Шагнув к нам, она больно схватила меня за руку.

– Крессида! Что…

Она оттащила меня от Эндрю и бесстрастно уставилась на нас обоих:

– И так уже плохо, что человеческая девочка поднималась сюда и общалась с алиорами.

Плохо, что ребенком она приходила к тебе за утешением, Эндрю. Но теперь! – Крессида

перевела безжалостный взгляд с Эндрю на меня: – А ты, Кори! Ты уже взрослая и лучше

меня знаешь, что нежиться в объятиях мужчин…

– Да я просто…

– И не надо говорить мне про свою невинность. Ты благородного происхождения,

живешь в королевском замке и знаешь, что тут смотрят за каждым жестом. Обниматься вот

так с кем-то, кто ничем не лучше простого слуги? Что, если бы леди Грета тебя увидела?

Или лорд регент?

– Кто никогда сюда не поднимался, – пробормотал Эндрю.

– Или еще кто-нибудь, – добавила Крессида, не обращая на него внимания. – Тебе

следует думать о собственной репутации. Вот что должно быть в твоей голове в первую

очередь, но ведь ты еще и Эндрю подвергаешь опасности. Как ты думаешь, что

происходит со слугами, которые околачиваются рядом с благородными господами?

– Они бросаются с крыши замка, – вспомнив Тиацу, тихо промолвила я. – Но я не

думала, я только…

Голос Крессиды смягчился, с лица сошла резкая маска бешенства. Она отпустила мою

руку.

– Тебе пора начинать думать, Кори. Всегда, все время. Ты не можешь позволить себе

глупых ошибок.

Я развела руками:

128

129

– Мне очень жаль. Я больше не стану приходить.

– Так будет лучше, – согласилась Крессида.

Но я же говорила не всерьез, хотела лишь успокоить!

– Но...

Крессида кивнула:

– Знаю. Но в этом году принц станет королем, и все изменится. А теперь будь хорошей

девочкой и возвращайся в свою комнату. Увидимся, когда я приду помочь тебе одеться к

ужину.

Так я лишилась своего убежища. На самом деле я не верила, что подвергаю алиор риску

своими непроизвольными проявлениями привязанности – Элисандра частенько обнимала

Крессиду, а Брайан порою пожимал руку Эндрю. Но Крессида была права – я больше не

ребенок. И если хочу сохранить репутацию, мне следует внимательнее следить за своими

действиями.

Вот только действительно ли я хотела сохранить репутацию?

Я вернулась в свою комнату и уже не впервые задумалась: а что ждет меня саму?

Возобновить дружбу с другими оказалось проще. Анжела, по приезду впервые встретив

меня, завизжала от восторга и волоком потащила в свою комнату, дабы рассказать обо

всем случившемся за последние девять месяцев. В первые две недели Кент трижды

приглашал меня на прогулку верхом и, похоже, делал это ради удовольствия от моей

компании. Правда, ни разу не сказал, что соскучился по мне. Как всегда расслабленный и

добродушный, он, казалось, был тем не менее немного погружен в себя, словно его сильно

тревожило что-то, что он не мог обсудить. Меня такое отношение немного обижало, ведь в

прошлом году один или два раза мне казалось, что он видит во мне друга, с которым

можно поделиться. Я думала, что мы близки. Он же, судя по его отстраненности, нет.

Но я не стала спрашивать о причинах его тревоги и молчания.

Случая поболтать с Родериком мне почти не выпадало, хоть я и видела его постоянно.

Как личный страж принца, он всегда сопровождал Брайана, когда тот выезжал за пределы

замка. На званых ужинах и танцевальных вечерах, когда вокруг было много незнакомцев,

Родерик также следовал за принцем из комнаты в комнату. Во время трапезы гвардеец

стоял настороже за стулом Дамьена, наблюдая за слугами, гостями и Брайаном. Время от

времени я пыталась поймать его взгляд, изредка он легонько кивал мне, но никогда не

улыбался.

Правда, я и не думала, что у Родерика есть особые поводы для улыбок. Вряд ли ему

доставляли удовольствие его новые обязанности. Из-за него я радовалась, что

бракосочетание состоится уже скоро, ведь знала о планах Родерика оставить службу сразу

после свадьбы. Из-за себя печалилась: мне будет крайне грустно, когда он уедет. И,

разумеется, печалилась из-за Элисандры тоже – мне бы хотелось, чтобы день свадьбы не

наступил никогда.

Но случилось так, что сначала нам предстояло другое: странная свадьба, странное

празднование и начало стольких перемен, что я и сосчитать бы их не смогла.

За три недели до летнего солнцестояния я оказалась в комнате для завтраков намного

раньше привычного и смогла разделить утреннюю трапезу с Брайаном и регентом. В ту

ночь мне не спалось, и я решила, раз уж рассвет неумолимо наступает, то можно и

вставать. День наверняка одарит щедрее, нежели бессонная ночь.

Первым таким подарком оказался Брайан, обернувшийся от буфета с наполненной

снедью тарелкой в руках.

– Кори! – воскликнул он, поставил тарелку на стол перед Дамьеном и устремился ко

мне через всю комнату, дабы шумно чмокнуть в щеку. Этим летом он всегда приветствовал

меня таким манером, чем по-прежнему нервировал.

129

130

За недолгое время моего отсутствия Брайан сильно изменился. Его белая кожа казалась

краснее и грубее, будто принадлежала мужчине намного старше, и на ее фоне рыжие

волосы выглядели слишком яркими. Быстрые фамильярные объятия неизменно казались

излишне интимными, а выражение лица… его сложно было описать. Бабушка сказала бы,

что он полон озорства, но мне думалось, что дела обстоят намного хуже. Порой он казался

беспокойным. Перевозбужденным. Необузданным.

Этим утром, получив поцелуй от принца, я тут же повернулась поздороваться с

регентом, сидящим за столом перед своей собственной тарелкой.

– Брайан. Лорд Мэттью. Дамьен. Доброе утро.

Дамьен, разумеется, ничего не ответил, лишь едва заметно склонил голову в

молчаливом приветствии. Лорд Мэттью, прищурившись, быстро взглянул на меня.

Уравновешенный, все просчитывающий наперед человек, он (по крайней мере, мне всегда

так казалось) не отличался сильными чувствами. Неужели и Кент таким станет? Неужели

его холодность лишь предзнаменование подобных перемен?

– Доброе утро, леди Кориэль, – формально поздоровался регент. – Какое редкое

удовольствие – наслаждаться вашим обществом столь ранним утром.

– Восхитительное удовольствие, – добавил Брайан. – Давай, садись рядом. Дамьен

подвинется.

– Позволь, я возьму немного еды, – сказала я Брайану. – Проснулась ни свет, ни заря,