126

И последнее, а потом я действительно должна отправить это письмо. Примерно неделю

назад Хеннеси Мелидонский заезжал в Оберн, возвращаясь домой из путешествия по

южным провинциям. Кент впоследствии рассказал, что его отец был крайне озадачен

поведением Хеннеси. Ты, должно быть, знаешь, что Артур Мелидонский настаивал на

союзе с замком, и ты должна была его обеспечить. Но, по словам Кента, Хеннеси сообщил

лорду Мэттью, что решил искать другую невесту, и поскольку он осознает, что нарушает

договоренность, готов пойти на уступки. Кент сказал, его отец боялся, что ты откажешь

Хеннеси, и обдумывал, как принудить тебя к этому браку, а теперь бедный регент зашел в

полный тупик.

Мы с Кентом предположили, что Хеннеси приехал к тебе в деревню, сильно растерялся,

увидев, как ты живешь, и не смог заставить себя сделать предложение. Я могла бы тебе

посочувствовать, не знай я, что тебя не прельщал брак с ним – и сейчас сообщаю тебе об

этом, просто чтобы успокоить. Но не думай, что лорд Мэттью про тебя забыл! Скорее

всего, он уже замышляет выдать тебя замуж за другого политического союзника, так что

готовься к тому, что у тебя не будет отбоя от ухажеров на моей свадьбе.

Ох, Кори, я ужасно по тебе скучаю. Считаю месяцы, недели и дни до нашей встречи. С

любовью, Элисандра».

Я три раза перечитала письмо. В нем было столько всего, что заставляло задуматься,

вызывало беспокойство и трепет! Элисандра, которая все-таки выходит замуж за Брайана

– превратится ли ее жизнь кошмар, или сестра, подобно Кенту, сумеет как-то обуздать

своенравного принца? Родерик стал личным стражем Брайана – эта новость, должно быть,

порядком разозлила тоскующего по дому гвардейца, откровенно признавшегося в

ненависти к принцу.

Единственным светлым лучиком в письме стала весть о Хеннеси. Было приятно

сознавать, что в этом безотрадном мире есть хотя бы один человек, которого не осаждают

тревоги и неприятности, и что именно я подарила ему этот покой. Слабое утешение, но на

сегодняшний день это все же лучше, чем ничего.

Четыре месяца спустя я направлялась в замок Оберн, чтобы провести лето при

королевском дворе и стать свидетельницей свадьбы моей сестры и принца.

Часть третья. Свадьбы

Глава 12

В замке Оберн царила суматоха.

Покои, которые Элисандра делила с леди Гретой, Дарией и (время от времени) со мной,

были перевернуты вверх дном. Всюду – в каждой комнате, в каждом углу, – лежало

приданое сестры. Нарядные платья, повседневные платья, нижние юбки, сорочки, туфли,

домашние тапочки, накидки, шали, перчатки, шляпы, постельное белье, ночные рубашки,

коробки с украшениями, бутылочки с духами, гребни для волос, безделушки, вазы, книги

– все, старое и новое, что Элисандра хотела перенести в свои новые покои в другой части

замка, валялось грудами, кучами и сундуками по всем комнатам. Найти что-либо было

невозможно. Мы с Дарией потратили целый день, пытаясь отыскать потерявшуюся

перчатку, которая требовалась Элисандре для сегодняшнего званого ужина. Безуспешно.

Еще несколько часов ушло на поиск туфель, подходящих к новому выбранному наряду,

ведь от прежнего пришлось отказаться.

Леди Грета, в беспрестанной тревоге, ежеминутно раздавала указания Дарии, Крессиде

и мне и тут же отменяла их. Выглядела она, будто совсем не спала, вместо сна проводя

ночные часы за продумыванием застолья, составлением списка гостей и попытками

предупредить все то, что могло пойти на свадьбе не так. Для меня было истинным

126

127

удовольствием наблюдать, как она целый день напролет ходит непричесанная, с

непарными серьгами, а однажды ее платье до полудня оставалось расстегнуто на спине,

пока наконец кто-то это не заметил. В тот день радости моей не было предела.

Однако большую часть предсвадебных дней я проводила в легком беспокойстве,

наблюдая за Элисандрой и гадая, о чем же та думает. Как всегда, понять было невозможно.

Едва прибыв в замок, в первую же выпавшую нам минутку наедине, я спросила, как она

поживает и не боится ли выходить замуж за Брайана. Сжав мои руки, сестра рассмеялась и

ответила:

– Не будь глупышкой. Я годами готовилась к этому дню.

Она даже встретила мой взгляд, спокойно и сдержанно, как всегда.

Я же не могла поверить ее словам.

Бракосочетание назначили на следующее после летнего солнцестояния утро, а значит

мы проведем самый длинный день в году, празднуя это событие. Самой церемонии должна

была предшествовать целая неделя балов, выездов на охоту, обедов, состязаний и ярмарок.

Конечно же, на торжество пригласили представителей всех восьми провинций: свадьба

покажет единство, которого страна не видела со дня заупокойной службы по отцу Брайана.

Свое время в эти оставшиеся до церемонии недели я делила между помощью

Элисандре и возобновлением дружбы со старыми приятелями в замке.

И хотя я не гуляла ночи напролет, как прошлым летом, мне удалось провести пару

веселых вечеров на воротах замка, обмениваясь историями с Шорро и Клуатом. Они оба с

гордостью рассказали, что второй год подряд назначены нести ночную службу здесь, на

воротах, а это, по их словам, высокая честь. Я же невинно поинтересовалась, может, это

Критлин так пытается избежать лицезрения их невзрачных физиономий при свете дня? Я

также спросила – при первой же нашей встрече, – как продвигается роман Клуата, и

разволновалась сверх меры, узнав, что он вот-вот собирается жениться.

– А поскольку она приняла мое предложение, Критлин уже выделил нам комнаты в

казармах для семейных. Мы решили пожениться за неделю до принца. Похоже, нынешнее

лето отлично подходит для свадеб, – сказал Клуат. Он весь сиял. Никогда прежде я не

видела этого обычно столь угрюмого мужчину в таком восторге, и это давало мне слабую

надежду. Похоже, некоторым все-таки удается жениться по любви; пускай даже любовь

эта и зародилась с участием магии, все равно знак-то хороший.

– Дай мне знать, когда ты будешь готов остепениться, – сказала я Шорро. – Смешаю для

тебя совершенное особое зелье.

– Не раньше, чем рак на горе свистнет, – усмехнулся он. – Жди до конца света!

Ночами я больше не проходила мимо покоев алиор, но несколько раз забегала туда в

дневные часы. Эндрю представил меня Филлери, которая так сильно изменилась, что я не

сразу узнала юную алиору. Стеснительная, но улыбчивая, Филлери осторожно подошла

поздороваться, хихикая в ладошку. Кто-то вплел ей в косы цветы и ленты, подобрал милое

розовое платьице, обильно украшенное кружевами и бантами. Ее руки, и косы, и шарфики

– все трепетало, и Филлери, вся словно бы длинные, тонкие цветные ленты, походила на

множество танцующих на ветру стягов. Все еще смеясь в ладошку, она вложила

свободную руку в мою, и я почувствовала вспышку восторга, которую всегда несло с

собой прикосновение алиоры.

– Похоже, она вполне оправилась, – заметила я Эндрю.

– В какой-то степени.

– Как твои дела? Нравится ли тебе жить в замке? – спросила я. Филлери только

покраснела, снова хихикнула и убрала руку.

– Она не говорит.

– Она не выучила язык людей?

– Она совсем не говорит.

Я внимательно посмотрела на него:

127

128

– А раньше она могла говорить? В Алоре?

Эндрю кивнул:

– О да. И когда только оказалась здесь – тоже. Она нам столько всего рассказывала! Но

больше нет. – Он пожал плечами: – Мы и улыбкам теперь радуемся. К тому же Анжела за

троих болтает, Филлери говорить особо нет нужды.

Значит это маленькое застенчивое создание оказалось в услужении у Анжелы. Ну хоть

это хорошо. Анжела позволяла себе резкие слова, но злой не была, к слугам относилась