бальной зале, превращаемой в подмостки. Дамы играли в модные игры на южных

лужайках; мужчины, разделившись на группы, уезжали на устраиваемую для них охоту.

Обеды были один грандиозней другого, каждый новый гость – блистательней

предыдущего. И я диву давалась, как в замке мог поместиться еще хоть кто-то.

Ординал Уирстенский прибыл вечером того дня, когда состоялся наш разговор с лордом

Мэттью. И я не удивилась, что уже во время ужина он сидел рядом со мной, и едва ли не

само собой разумеющимся было увидеть напротив себя Грету – так она могла следить за

каждым моим шагом. Ординал оказался ровно таким, каким я его представляла:

стареющий влиятельный мужчина, без обаяния и утонченности, настолько убежденный в

своей значимости, что ему даже не приходило в голову задуматься, находят ли

окружающие его столь же величественным. Как это ни странно, неприязни я к нему не

испытывала; я обрадовалась, что он не слишком чувствителен, чтобы обижаться на мое

поведение. А также с облегчением поняла, что он вряд ли замечает, насколько мне не

интересен, и значит, не станет жаловаться лорду Мэттью на мое к нему отношение. Я

обходилась с ним вежливо, не особо вслушивалась в его речи и совсем забывала о нем,

если не наблюдала рядом.

Других гостей я тоже не сильно жаловала. Меган Трегонийская, к примеру, только

успела приехать, как сразу стала обращать на себя внимание. Она значительно похорошела

со времени нашего знакомства четыре года назад. И хотя по-прежнему была бледной и, как

по мне, пресной, однако же моментально притягивала мужские взгляды, стоило ей войти в

комнату.

Едва не всякий раз, попадаясь мне на глаза, она или висела на руке Кента, или сидела

рядом с ним за обеденным столом, или преграждала ему путь, ловко вывернув из-за угла.

Судя по выражению лица и неизменной учтивости Кента, он всегда был рад ее видеть. Я

прилагала немало усилий, убеждая себя, что его поведение – всего лишь учтивость, и что

Меган нравится ему не более, чем мне.

Хотя какое мне дело, кто Кенту нравится, а кто нет.

152

153

В эти бурные дни в замке гостили и другие дворяне, что встречались мне в прошлом, и

Мэриан с Анжелой часто видели в паре с некоторыми из этих менее знатных вельмож. В

самом деле, я не раз заставала Анжелу скромно улыбавшейся Лестеру Файлинскому,

который был весьма приемлем, и отчаянно флиртовавшей с его кузеном Джудом, чья

кандидатура приемлемой не являлась. Мэриан была уже негласно помолвлена с Холденом

Веледорским, но, поскольку объявить о том намеревались лишь после свадьбы принца,

девушка получила наставления оказывать благосклонность и прочим кавалерам. Она так и

поступала, правда, совсем неохотно; Мэриан уже не мыслила себя без этого прекрасного

юного лорда. Я желала ей всего наилучшего и подготовила свадебный набор из трав

счастья, мира и изобилия. Полагаю, о большем в браке она и не мечтала.

Элисандра эти семь дней, казалось, прожила словно в полусне. Она пользовалась

огромным успехом: ее то и дело выхватывали из одного разговора, чтобы она удостоила

своим присутствием другой. Она едва успевала сказать собеседнику пару-тройку фраз, как

кто-то, жаждущий внимания, нетерпеливо ее перебивал. Протягивая руку для поцелуев

сотни раз на дню и милостиво принимая добрые пожелания от раболепных незнакомцев,

она улыбалась всем одинаково, едва приподнимая уголки губ. Похоже, именно такой все и

представляли себе сказочную принцессу.

Но, на мой взгляд, Элисандра день ото дня становилась еще бледней, еще бесплотней.

Думаю, она кидалась к протянутым рукам, в неискренние объятия с надеждой, что от

бесчисленных касаний, пожатий и поглаживаний сотрется так, что к утру свадьбы от нее

ничего не останется.

Всю эту неделю, не считая обедов, Брайана с Элисандрой редко видели вместе в одной

комнате или на одном мероприятии. Днем жених охотился верхом, а вечерами пропадал в

одной из библиотек, беседуя о политике с дядей и прочими лордами, невеста тем

временем слушала музыку в гостиной. Даже на обедах они едва обменивались словом, при

том что сидели рука об руку. Конечно, все их внимание занимали важные персоны,

которые целой вереницей выстраивались к ним, но, думаю, дело не в этом. Жениху с

невестой просто нечего было сказать друг другу. То, что Элисандра презирает Брайана, я

подозревала давно, но поверить не могла, что он – да, вообще, кто угодно – умудрялся не

испытывать к ней жадного восхищения. И все же Брайан как будто не замечал Элисандры,

словно рядом сидела и обедала не его суженая, а какая-то золоченая ониксовая статуя.

Такое положение дел было явно не на пользу их браку. С другой стороны, разве что-то

было на пользу?

Вместе со знатью в замок в эту беспокойную неделю самого разгара лета прибывали и

алиоры.

Однажды я спросила у Джексона, сколько же их в неволе, и, ожидая получить

приблизительный ответ, удивилась, когда он стал перечислять имена. Десять алиор, за всю

жизнь взятых в плен одним из охотников, продали наместнику короля Трегонии и его

лордам; шестнадцать, захваченных другим, поделили между феодалами Килейна и

Уирстена. Сам Джексон поймал тридцать, и те были куплены жителями замка Оберн или

проданы на Файлинской ярмарке знатным особам, которых дядя помнил поименно.

Горстке прочих охотников посчастливилось пленить одну или две алиоры и получить за

них неслыханные деньги. Из шестидесяти семи пленных пять сбежало, а восемь умерло

на службе у своих хозяев-людей. Точнее, девять, считая Эндрю.

Пятьдесят три алиоры в неволе. В одну из ночей я незвано наведалась в жилище для

рабов, что на верхнем этаже замка, и тихо прошла по комнате спящих бедняг,

предварительно осыпав себя скрынь-травой. По правде говоря, она не даровала

невидимости, но заставляла невольно отводить от меня взгляд. Пока я бродила по комнате,

никто не шелохнулся, хотя мерное сопение алиор стихало, когда я прокрадывалась мимо, а

после возобновлялось вновь. Приходилось ступать осторожно, поскольку на полу спало

153

154

около двенадцати алиор, и это при том, что на кроватях они разместились по двое или

трое.

В итоге я насчитала пятьдесят три – все до единой плененные алиоры находились в

замке Оберн на свадьбе моей сестры.

Я задержалась на минутку в этой наполненной звуками и лунным светом комнате и

пересчитала еще раз. Пятьдесят три. Как же мне хотелось, чтобы их было пятьдесят

четыре.

Выскользнув из комнаты, я спустилась на нижние этажи замка, прошла через широкие

парадные двери и очутилась в теплой, благоухающей ночи. Рассеянно кивнув стражникам,

я направилась к фонтану. Украшенный цветными огнями – в стеклянных, разных оттенков

шарах горели свечи, – он выглядел очень празднично под сенью спокойного ночного неба.

Я примостилась у воды и поболтала в ней пальцами. Однако мое настроение и поздний

час не располагали к купанию.

– Я думал, ты оставила свои ночные променады, – сказал Кент.

Я удивленно подняла глаза. Кент? Я не слышала его шагов по брусчатке, обычно он так

тихо не ходил. А, может, я глубоко погрузилась в свои думы, поэтому никого и не

слышала.

– Три ночи подряд слонялся по саду и ни разу на тебя не наткнулся.

Я подвинула юбки, освобождая для него место, и он сел, непринужденно расположив

длинное тело на холодном камне.

– И что тебя вынудило бродить по ночному замку? – поинтересовалась я.

– Вопросы, на которые нет ответа, загадки, которым нет конца, – ответил он

совершенно беспомощно.

– Полагаю, ты так и не уговорил Элисандру бежать с тобой.

– Нет. Хотя и пытался.

– Пытался? – Брови мои взлетели вверх. – Когда? Она мне не рассказывала.