поздравляла меня с праздником, не сообщая никаких стоящих новостей.

В первом свертке – от Элисандры – оказались несколько локтей лазурного шелка. Для

повседневной жизни слишком роскошно, но я решила подбить им новый плащ. Приятно

сознавать, что тебя так любят.

Второй сверток пришел от Кента. Там лежал золотой медальон с сапфиром – как раз

под кольцо. Поздравление принца тоже было коротким и очень формальным. Он желал

мне здоровья и легкого сердца. Я долгое время смотрела на медальон, не зная, что с ним

делать, затем положила его в небольшую серебряную шкатулку к кольцу и убрала все в

дальний угол ящика комода. Потом рассыпала несколько семян скрынь-травы вокруг

ножек, чтобы отвести глаза ворам, и приказала себе не думать обо всем этом.

Зима прошла с обычной скрипучей медлительностью, словно разбитая артритом старая

леди, чья единственная отрада – доставлять неудобства другим. Только мы подумаем, что

зима отступила под натиском игривой молодой весны, как она собирается с силами и

укрывает нас мокрым рыхлым одеялом снега. Пришлось откапываться целых два дня, в

первый таверна вообще не открылась. Мы с деревенскими ребятишками играли на улице в

снежки и вернулись по домам промокшими и замерзшими, но счастливыми. Той ночью я

рано легла и тут же уснула от усталости.

Когда весна наконец пришла, в деревне устроили свадьбу. Дарбин с новой

подавальщицей произнесли обеты в небольшой церкви, а потом пригласили всех

постояльцев на праздник в таверну. Мне поручили приготовить свадебный пир, но так как

185

186

предстояло накормить по меньшей мере три сотни человек, я позвала на помощь еще

десять женщин. Праздник продолжался два полных дня, а потом Дарбин на неделю закрыл

таверну и отправился с женой в свадебное путешествие. Я провела это время у бабушки,

рассказывая Милетте блюда, что узнала при подготовке свадьбы. Кухарка из меня по-

прежнему была не ахти, но мои помощницы охотно делились своими секретами. По

словам бабушки, за Милеттой ухаживал парень, живший в трех деревнях от нас, и похоже,

она уже прикидывала, что подаст гостям на своей свадьбе.

– Он живет так далеко! – воскликнула я, глядя на бабушку.

Та нетерпеливо шикнула на меня и посмотрела на дверь. Бабушка поделилась

новостями, пока мы разжигали в доме огонь, а Милетта в саду полола сорняки.

– Подумаешь, тридцать верст. За день добраться можно.

– Но если она за него выйдет, ты представляешь, что произойдет? Ты же все это время

готовила ее на свое место!

– А, тут все в порядке, – спокойно ответила бабушка. – Он хочет устроиться конюхом на

конюшню.

– Не знала, что им нужен конюх.

Бабушка хитро улыбнулась:

– Ну, если не нужен, то скоро понадобится. Милетта не собирается уезжать отсюда, так

что опасаться мне нечего.

И точно: двумя неделями позже я узнала, что на конюшню взяли нового конюха. Судя

по всему, будущее Милетты было устроено.

Весна принесла небывалый урожай младенцев. Я ночи напролет готовила травяные

настойки повитухам, возившимся с мучавшимися схватками роженицами. Дарбин купил

землю по соседству и стал строить гостиницу рядом с таверной. Снесенный бурей шпиль

церкви чинили всем селением, что по ходу вызвало множество споров, но и радости от

сделанного.

А спустя девять месяцев и одну неделю со своей свадьбы моя сестра Элисандра

приехала ко мне в деревню.

Глава 18

– У входа тебя кое-кто ждет, – сказал мне Дарбин.

– Кто?

– Не представились. Барышня и молодой человек. Верхом.

Покупателям не нужны лошади, чтоб до меня добраться, ибо так далеко слава обо мне

явно не разлетается. Я пожала плечами, вытерла руки о передник и, выйдя на солнечный

свет, увидела Элисандру, что стояла подле лошади и с надеждой взирала на дверь таверны.

– Кори! – Сестра бросилась ко мне.

Я даже взвизгнула от восторга и неверия, обняла ее, отступила на шаг, чтобы как

следует разглядеть, и с еще одним возгласом опять заключила в объятия.

– Элисандра! Что ты здесь дела… о, это прекрасно, но почему ты не предупредила? Как

долго сможешь задержаться?

Ответы сестры были столь же беспорядочны, и мы наконец разъяли объятья, смеясь и

по-прежнему держась друг за друга.

– Рассказывай, – велела я. – Что ты здесь делаешь? Как убедила Мэттью тебя

отпустить? Как нашла меня? Что нового при дворе? Надолго ты?

– Ох, все это так сложно, так волнующе! – воскликнула Элисандра, и я подумала, что

прежде никогда не видела ее такой оживленной. Она буквально лучилась – счастье

разливалось по ее лицу, освещая каждую черточку. – Лорд Мэттью наблюдал за мной

беспрестанно, и, конечно, оказалось, что я не беременна. Едва со дня свадьбы минуло

девять месяцев, я сказала ему, что собираюсь тебя проведать. Он поднял шум, мол, ты

186

187

изгнана навеки, и все болтал и болтал без умолку, что я должна выйти замуж за человека

благородного происхождения. А я просто вышла из комнаты. Просто вышла. В жизни так

не поступала!

– Я так горжусь тобой, – восхищенно произнесла я. – Как ты нашла в себе мужество?

– Я притворилась тобой.

Мы рассмеялись.

– А твоя матушка? – спросила я. – Что она думает об этой небольшой вспышке

бунтарского духа?

– Я просто сообщила ей, что уезжаю. И собирала вещи, пока она расхаживала по

комнате и рыдала. На прощанье я ее поцеловала, но маму это не успокоило. Так что даже

не знаю, приедет ли она меня навестить.

– Приедет… – Я осеклась, на миг онемев от потрясения, а затем затараторила: – То есть

ты покинула замок? Навсегда? Ты останешься жить со мной? О, Элисандра, это чудесно!

Сестра снова засмеялась:

– Нет-нет-нет, не останусь. Я еду в поместье Джексона. Он на него не претендует. И

вообще объявил себя мертвым с точки зрения закона.

– Объя… – Я с трудом понимала смысл ее слов, не говоря уже о том, чтобы

самостоятельно закончить предложение. – У тебя вести от дяди Джексона?

Элисандра кивнула:

– Неделю назад получила от него письмо. Похоже, он также послал копии своему

управляющему, местному судье и Мэттью. В письме дядя отказывается от своего

подданства, от Хальсинг-мэнор и прав на наследование любого другого имущества, а

попутно объявляет о своем статусе как о… кажется, он назвал это «неживая особа». Это

было очень странно.

– Он ушел в Алору.

– Да, я тоже так подумала. Ты бы слышала возмущенные тирады Мэттью! Но никто не

удивился. Кент полагает, что дядя может когда-нибудь пожалеть о своем решении и

захочет вернуться к людям, но я думаю…

– Никогда, – перебила я. – Он никогда не покинет Алору. Судя по историям, что я

слышала, – что он сам рассказывал, – он теперь с алиорами навеки.

– Это значит, я в самом деле унаследовала Хальсинг-мэнор. – Сестра еще раз на

секунду прижала меня к себе и поправилась: – Мы с тобой унаследовали, потому что мой

дом, где бы он ни был, – твой дом.

Я напряженно пыталась сообразить.

– Подожди-ка. Там было какое-то дикое ограничение – точно помню. Ты можешь

унаследовать владения Джексона, только будучи замужем.

Элисандра снова кивнула. На лице ее расцвела широкая улыбка.

– Знаю. Я приехала сюда, чтобы выйти замуж. И хочу попросить тебя стать подружкой

невесты второй раз за год.

– Замуж! – выдохнула я. – Но…

И тогда наконец посмотрела на ее спутника, который все это время неподвижно сидел

на своей лошади. На нем не было замковой ливреи, и я предположила, что это не один из

королевских гвардейцев, посланный охранять Элисандру в этом поспешном путешествии.

Но я ошиблась. Мужчина оказался гвардейцем, и я его знала. Родерик – личный страж