Кто мог знать, что мир, захваченный монстрами, совсем не чудовищный?

Гриффин тихо заговорил над моим ухом:

- Ты еще можешь передумать.

Я повернулась к нему. Его ореховые глаза сияли, а растрепанные каштановые волосы падали на глаза. У меня никогда еще не было права выбора. А он был готов поддержать любой мой выбор. Мы стояли так близко друг к другу, что мир казался где-то далеко. Я могла подойти еще ближе, и он, думаю, позволил бы это. Я могла обвить руками его шею и увидеть, что он будет делать, что я буду делать. И в мире не было бы ничего, кроме нас, все было в моих руках.

И тут Гриффин разразился незнакомыми ругательствами и помчался к костру, где горело мясо василиска. Я подбежала следом, и мы задули огонь на мясе, смеясь до слез. Мы убрали обгоревшие края и принялись за горячее мясо внутри, а потом вымыли обожженные пальцы в водопаде. Туман от воды бросал нам на лица холодные капли, небо стало светло-фиолетовым, солнце скрылось за горизонтом, и день подошел к концу.

У костра было теплее, но Гриффин настоял, чтобы мы спали в пещере за водопадом.

- Василиски плохо видят в темноте, - сказал он. – Я видел, как они натыкаются на гору ночью. Но нас возле костра они точно не упустят, - воздух в горах был холодным, но в крохотной пещере осталось тепло дня, не было ветра. Гриффин расстелил на земле свою накидку из кару, я разложила рядом свою. Накидка высохла после долгого пути на солнце, мех был мягким и теплым. Мы смотрели, как на небе зажигаются звезды по бокам от вуали водопад.

- Завтра, наверное, придется весь день идти, - сказал он. – А там уже будем ждать дирижабля. Они летают по ночам?

Я покачала головой. Я видела их только днем.

- Это не самые стабильные механизмы. Наши технологии сильно ограничены.

- Наши тоже, - сказал Гриффин. – Ученые быстро погибают. Они не сражаются. Потому охотники на монстров пытаются обеспечить безопасное место, чтобы снова развить цивилизацию.

- Ты говорил, что у Ледяного моря может быть целая деревня.

- По слухам, несколько деревень осталось. Но Ледяное море очень далеко, а я не имел дела с ледяными монстрами. Если там и есть деревня, у них должны быть свои хорошие охотники.

- Когда я… попаду на дирижабль, - медленно сказала я, - что ты будешь делать?

Гриффин вытянул ноги, уткнувшись руками в колени.

- Я вернусь к Алайе и Сайре, если они еще в убежище, - сказал он. – Если нет, я пойду в земли лавы, чтобы оставить эту чешую оружейнику. А потом? Я буду дальше бороться с монстрами, которые угрожают выжившим, и смотреть на небо, вдруг упадет кто-то еще, как ты, - он сделал глоток из фляжки и закупорил ее. – А ты?

- Я… - я так отчаянно хотела покинуть землю. А для чего? Мятеж меня беспокоил, да, но я знала, что отец легко с ним справится. А потом жизнь снова вернется к тихой библиотеке, чтению летописей и мечтам о мире внизу. Я буду сбегать к озеру Агур и на свой обрыв, уклоняясь от своих обязанностей и не забывая взять с собой Элишу. А через год выйду замуж за сына Саргона, которого не люблю. И возьму всю ответственность на себя. Да, я хотела снов быть с отцом… Но теперь я знала больше. Я многое видела. Внизу был целый мир, который я хотела исследовать.

- Кали.

Я посмотрела на Гриффина, а он был встревожен.

- У тебя опять этот взгляд.

Я коснулась рукой своей щеки.

- Какой взгляд?

- Словно на твоих плечах весь мир. Когда ты думаешь о доме, у тебя этот взгляд. Я его знаю. У охотников такое тоже бывает, - он уперся рукой в мех кару и придвинулся ближе ко мне. – Забыть о жизни ради остальных. Но ты словно не сама сделала этот выбор. Его сделали за тебя.

Я молчала. Он снова угадал.

Он покачал головой.

- Хотелось бы, чтобы ты рассказала, - отметил он. – Помогать остальным очень важно, да. Но ты выглядишь такой несчастной, когда говоришь о возвращении домой. Ты можешь выбрать сама, Кали, - его лицо было так близко к моему, что его дыхание касалось прядей волос возле моего уха. – Что ты выбираешь?

Что я выбираю? Я задавала себе этот вопрос множество раз, но выбирать всегда приходилось, думая об остальных – об отце и его уважении, о моем народе. Меня никогда не заставляли, но подталкивали к нужному пути. И я выбирала его, думая, что другого варианта нет, ведь я не хотела всех подвести.

Но пока я смотрела в сверкающие глаза Гриффина, я знала, что могу выбрать сама, не думая о последствиях.

Я выберу этот момент. Этот шанс.

Мой голос превратился в шепот:

- Я… выбираю…

Ладонь Гриффина коснулась моей щеки, рука его была мозолистой и теплой. Его глаза были бездонными и ореховыми, как поля во время уборки урожая, как теплый хлеб только из печи.

Я склонилась к его губам, оставались лишь пару дюймов. Я не хотела больше думать. Я не хотела тревожиться.

Я выбрала Гриффина.

Он закрыл глаза и приблизился ко мне.

И тут я с ужасом поняла, что предала его. Единственного человека, который искренне спросил у меня, чего я хочу. Я не могла так его ранить.

Я отвернулась и опустила взгляд. Его губы замерли возле моей щеки, он открыл глаза, растерявшись.

- Прости, - прошептала я. – Я… помолвлена.

Гриффин выдохнул, дыхание коснулось теплом моей щеки. Он отодвинулся на свою накидку из кару, глядя на свои руки.

- Это не мой выбор, - быстро сказала я. – Я не люблю его. Он мне вообще не нравится. Но я обязана.

Я столько времени держала это в себе, что теперь правда вырвалась потоком, который нельзя было остановить.

- Я – дочь царя, наследница Ашры и ее земель. Потому моя жизнь мне не принадлежит, Гриффин. Мне суждено править на парящих континентах. Мне суждено быть фитильком и воском, наследницей Феникс. Мне суждено гореть для людей.

Сначала он ничего не сказал. А потом тихо заговорил:

- Когда горит свеча, Кали, воск тает и стекает с нее. Фитилек сгорает. А потом и свет гаснет.

- Я не хотела этого скрывать. Я хотела рассказать. Но после того, как Алайя рассказала об операции «Феникс» и про ужасные деяния наших людей… А перед падением я узнала о мятеже в Буруму. Я должна предупредить отца и остановить это. Прости, Гриффин. Я не хотела, чтобы ты думал, что люди наверху не изменились. Я не хотела, чтобы ты думал, что я выбрала кого-то еще. Я просто хочу вернуться и все исправить.

Гриффин молчал, и я знала, что ранила его.

- Конечно, ты бы не захотела все это рассказывать, - тихо сказал он, и он был таким прощающим, что у меня заболело сердце, а совесть принялась ругать меня. Он смотрел на водопад, на круги, появляющиеся на поверхности небольшого пруда в камнях. – Как его зовут?

Я не хотела озвучивать это, чтобы воплощать в реальность. Но он заслужил знать правду.

- Джонаш. Он – сын Саргона, правящего на континенте Буруму.

Гриффин лег спиной ко мне. Я хотела дотянуться до него, но не знала, как. Шрамы на его спине изгибались, и я могла лишь догадываться, какие шрамы оставила только что сама.

- Гриффин, я хочу все исправить, - сказала я. – Я вернусь, разорву помолвку. Скажу отцу, что жива, все улажу. И потом вернусь.

- Ты не можешь, - сказал Гриффин, повернувшись ко мне. – Им нельзя знать, что внизу выжили люди. Мы знаем о прошлом, как и те, кого сбросили. Мятеж из-за них вспыхнет и среди нас. Они подумают, что мы в этом замешаны и всех уничтожат.

Я покачала головой.

- Нет. Мой отец не такой. Он выслушает, я знаю.

- Но ты обещала Алайе, - сказал он, и вес обещания камнем лег на мое сердце. – Ты обещала сохранить наш секрет.

Последние лучи солнца угасли, мир вокруг нас потемнел. Я слушала журчание водопада. Этот миг ускользал от меня, как вода, утекал сквозь пальцы, хоть я и старалась его сдержать.

- Это мой отец, - тихо сказала я, устроившись на мехе рядом с Гриффином. Он перевернулся, чтобы видеть меня, хотя в темноте видно было плохо. – И он думает, что я погибла. Мне нужно его снова увидеть и дать понять, что я в порядке. Я… должна уйти.