Трент с интересом потирал свой новый мизинец большим пальцем.

– Квен еще долгое время будет страдать. Поэтому я настоял, чтобы он уехал с девочками. И конечно чтобы он сдерживал влияние Элизабет на малышек.

Слыша больше в его словах, чем Трент пытался сказать, я обернулась к нему.

– А как ты сам держишься?

– Я? – Он посмотрел на бутылку, зажатую в руке Ала, и наполнил свой бокал из бутылки, которая стояла на каминной плите между нами. – Я не входил в список тех, кого любила Кери, – сказал Трент, но я услышала сожаление в его голосе. Я отрицательно махнула головой, чтобы он не доливал мне, ведь и к этому я не притронулась. Видя, что я продолжаю молчать, он продолжил: - Мне она нравилась, но я не был влюблен в нее. Она была… слишком гордой, чтобы полюбить меня. Слишком сдержанной.

– Тебе нужна более приземленная девушка, да? – спросила я полушутя.

Ал всхрапнул. Послышался глухой стук, и бутылка с вином выкатилась из-под занавески. Она замедлила свой ход возле ног Трента, и он поднял ее.

– Скорее более непосредственная и спонтанная, – ответил он, и, опустив бутылку Ала рядом с нашей, случайно задел рукой мою ногу. – Мне уже недостает ее изысканных приказов и неожиданных оскорблений. Ей невозможно было отказать.

– Не это… – пробормотал Ал во сне. – Ему это понадобиться позже.

– Меня злит ее неожиданная смерть. Мне больно видеть, как мучается Квен, зная, что частично в этом виноват я, – добавил Трент, и его челюсть напряглась, а взгляд стал несфокусированным. Аромат корицы становился все сильней, смешиваясь с запахом жженого янтаря и древесным дымом. В таком виде мне он даже нравился. – Мне жаль, что так случилось, – сказал Трент тихо. – Я во всем виноват.

Такое поведение было не свойственно Тренту, но я совсем не удивилась. Я тоже горевала по Кери и Пирсу, но я не планировала жизнь с кем-то из них, в отличие от Трента, решившего жить с Кери вместе но, по сути, совершенно отдельно. В одиночестве. Он всегда думал, что будет одинок, но не при таких обстоятельствах. Даже снова сойдясь с Элизабет, он останется одиноким. Мне стало жалко его. Это несправедливо. Все происходящее.

– Ты в этом не виноват, – сказала я, поворачиваясь, чтобы смотреть прямо на него. Между нами было не больше метра, а казалось, что целая пропасть.

– Может когда-нибудь я и поверю тебе, – проговорил Трент, нахмурившись. – Рэйчел, я позвал тебя сегодня не только для того, чтобы вернуть себе пальцы.

Страх волной прошелся по телу.

– А зачем?

Он скривился, явно недовольный, что Ал сейчас храпит в углу комнаты.

– Мы могли активировать проклятье где угодно, а я хотел, чтобы ты увидела меня настоящего, увидела это место, – сказал он, указав на комнату. – Я хотел, чтобы ты узнала мои истоки, знала какой я на самом деле, без масок, носимых мной ежедневно.

Сердце забилось быстрее.

– Что ты сделал? – спросила я почти напугано.

Выдохнув, он посмотрел на часы, и стекло, отразив свет, скрыло циферблат. Затем, он напугал меня еще больше, залпом выпив оставшееся вино и снова наполнив бокал.

– Я совершил огромную ошибку, скрыв от тебя, почему я считал кольца подчинения лучшим выбором.

– Я знаю, – прервала я его, и Трент нахмурился.

– Ради Богини, ты можешь помолчать? – пробурчал он, и из-за занавески послышалось невнятное бормотание Ала. Небольшая деревянная лошадка-качалка с крыльями вывалилась в реальность, сначала ударившись о потолок, потом упала на пол и, пару раз качнувшись, замерла.

– Послушай меня внимательно, – добавил Трент, и сдержала слова возражения. – Начиная со следующей недели, дети с синдромом Розвуда начнут умирать, – сказал он, и у меня перехватило дыхание. – Если ничего не изменится, уже через месяц вы с Ли снова останетесь единственными, кто сумел выжить.

– Но ты же вылечил тех детей! – непонимающе воскликнула я.

– И да, и нет, – ответил Трент, предварительно сделав еще глоток вина. – Мне пришлось исправить их гены, чтобы Ку’Сокс придерживался своей части уговора и не причинял вреда Люси, но я так же вписал туда нечто похожее на вирус, который проявит себя только спустя некоторое время. Мне нужна была подстраховка, на случай, если он решит убить меня.

Я шокировано уставилась на него. Он легко встретил мой взгляд.

– Ты убьешь их. Всех малышей, – прошептала я, и он отрицательно качнул головой.

– Пока еще не убил.

– О чем ты говоришь? – Чувствуя себя преданной, я резко встала. – Трент, они же чьи-то дети! – воскликнула я, и Ал, фыркнув во сне, снова что-то пробормотал.

Трент перевел на меня взволнованный взгляд.

– Рэйчел, мир еще не готов к таким как они.

Я выставила бедро, чувствуя позади тепло камина.

– Да когда мир был готов к переменам Трент? Ответь мне, когда?

Опустив стакан, Трент посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела разочарование, скрытое за безрадостным согласием.

– Подумай, что будет, если они выживут. Ведь ЛПСО знает об их существовании. Ты выжила лишь потому, что можешь защитить себя. Или ты хочешь, чтобы я отдал детей на воспитание демонам?

Он поднялся, и начал ходить по комнате, а я откинулась в кресле.

– Или ты хочешь, чтобы я спрятал их вместе с семьями? Мне это под силу. Но демоны смогут со временем найти их. И одного за другим, демоны, желающие снова увидеть солнце и сбежать из Безвременья, будут похищать их или захватывать их тела. – Его глаза горели, когда он указал на меня бокалом с вином. – Я не могу позволить, чтобы родители продолжали любить детей, которые будут убивать домашних питомцев и творить проклятья, только потому, что они не в состоянии поверить, что их ребенок умер пять лет назад, а они растят пяти тысячелетнего демона-садиста, который ждет когда у ребенка наконец не разовьются нейронные связи, дающие доступ к лей-линиям. Я не хочу для них такой судьбы. – Трент расстроено отвернулся к окну и резко выпил из бокала. Отблески камина играли на его спине.

С кровати больше не доносилось ни звука, но меня не волновало, спит ли Ал или подслушивает.

– Но все может сложиться иначе, – сказала я тихо, схватив Трента за руку, чтобы он посмотрел на меня. – Трент, ничего не предрешено.

Он покачал головой, глядя мне в глаза.

– Я знал, что ты это скажешь. И если бы последнее слово было за мной, я бы предпочел трудный путь с легким концом, нежели легкий путь с тяжелым концом.

Я отпрянула.

– Что значит, если бы последнее слово было за тобой?

Допив вино, Трент поставил пустой бокал на подоконник. Вздохнув, он потер лицо, удивившись, когда заметил на руке все пять пальцем.

– А что бы ты выбрала?

Наши взгляды встретились, и меня напугал его пылающий взгляд.

– Я?

– Я хочу, чтобы решение приняла ты, – сказал Трент, стоя немного нетвердо. – Не потому что твое решение повлияет на твой народ, а потому что я хочу, чтобы ты была со мной и помогла осуществить это решение.

Сердце загромыхало в груди. Я не понимала, что он имеет в виду. Хочет, чтобы я была с ним?

Слегка пошатываясь, он подошел и уселся на каминную плиту, сжимая в руке бутылку вина, которую успел прихватить по пути.

– Если решение будешь принимать ты, то готовься помочь мне разбираться с его последствиями, – произнес он, ловко обращаясь со штопором. – Либо дети умрут естественной смертью, либо я продолжу лечить их и прятать следующие двадцать лет, пока они не смогут сами защитить себя.

Пробка выскочила из бутылки с легким хлопком, и Трент разочарованно посмотрел на свой бокал, стоящий в другом конце комнаты.

Я ошарашено уставилась на него. Он хочет, чтобы я приняла решение? Он согласен… принять мое решение и жить дальше согласно ему?

Плюнув на все, эльф отхлебнул прямо из бутылки.

– Я больше не хочу быть один против мира, Рэйчел, – сказал Трент. – И если решение примешь ты, то тебе придется быть рядом, пока я осуществляю его.

– Я хочу, чтобы дети выжили, – прошептала я, и он разочарованно опустил руки. Бутылка брякнула, стукнувшись об пол. – А что? Ты спросил мое мнение, и вот оно. Обратно дороги нет, даже если это не тот ответ, какой бы ты хотел услышать.