– Мы с тобой оба знаем, что Биз хороший малый, но он еще ребенок, – сказал он мягко, расправив крылья и скрыв нас от взглядов остальных горгулий.

Обеспокоенная, я позволила ему увести себя вглубь кладбища, подальше от остальных горгулий.

– Они зовут его разрушителем мира, – напомнила я, и Этюд тяжело втянул воздух, горизонтально опустив уши. От него пахло железным колоколом, и у меня почему-то заломило зубы.

– Он мой сын, – сказал Этюд. – Он привязан к тебе - демону. Я вижу это в твоей ауре. Не о таком будущем для него я мечтал. Все мечтают, чтобы их дети выросли и стали твоей улучшенной копией, – продолжил гойл. – Осели на одном месте, вырастили парочку горгулий, пели песни, резонирующие с вселенной.

– Я не о таком будущем мечтаю для своих детей, – сказал Дженкс.

– Я смирился с его выбором, – продолжил отец Биза, уж слишком рассудительно, и мне стало не по себе. – Даже если это значит, что ему возможно придется жить в Безвременье и никогда больше не увидеть звезд.

– Я никогда не заставлю его пойти на такое, – возразила я, и рука Этюда на моем плече напряглась, и когти на секунду предупреждающе кольнули меня.

– Но мы с тобой оба знаем, что Биз не великий герой. Он плохо летающий растяпа.

Мой рот удивленно приоткрылся, и я выбралась из-под его крыла.

– Этюд, думаю, ты сильно недооцениваешь своего сына, – сказала я, прямо посмотрев на него. Мне не нравилось, что приходится задирать голову, разговаривая с ним. Размером он был с небольшого слона. – Твой сын в нежном сорокасемилетнем возрасте сумел найти мою душу в линии и собрать ее воедино, когда от моей ауры, по которой меня можно было найти, осталось не больше клочка. – Я ткнула пальцем в голую, рельефную грудь Этюда, и он отступил назад. – Он перенес меня к единственному человеку, способному спасти меня, – продолжила я, придвигаясь ближе и задрав голову, чтобы видеть его лицо. – Он спел мне два резонанса существующих в одной линии, чтобы я смогла починить ее!

– Мм, Рэйч? – позвал Дженкс, зависнув над плечом Этюда и выглядя обеспокоенным.

– Вот об этой линии я говорю, – зло сказала я, указав на нее. – Той самой, вокруг которой вы все сбились в кучу, будто она последний костер в мире без солнца! А прямо сейчас, Биз в Безвременье играет в кошки-мышки с демоном-психопатом, который пытается разрушить Безвременье. За безбожно короткий отрезок времени он пытается выучить мелодии всех линий, чтобы мы могли спасти ваши пушистые задницы!

– Рэйч?

Горгульи слетались отовсюду, вокруг меня ползали их зловещие черные тени.

– Если твой сын разрушитель мира, то я помогу ему выполнить эту миссию! – крикнула я.

Меня трясло, и я отступила назад, внезапно осознав, что светящиеся в темноте золотые и красные глаза, обладают мускулами, способными размельчить камень в пыль, будто воду из губки выжать. Но я еще не закончила.

– Вы все можете оставаться на моем заднем дворе, потому что я знаю, как гадко сейчас звучат линии, и если уж у меня от них голова болит, вас вообще должно бить в агонии. Но если вы еще хоть раз назовете Биза плохо летающим растяпой, я выйду сюда в обед и посбиваю ваши каменные башки!

– А-а, Рэйч? – протянул Дженкс.

– Чего тебе пикси? – рявкнула я, хотя мои колени тряслись, и я стояла, уперев руку в бок.

– Ничего.

Этюд оценивающе рассматривал меня, и я непроизвольно скрестила руки на груди. Знаю, этот жест выглядел будто я испугалась, хотя я пыталась показать как я зла. Сейчас я была и напугана и зла.

– Вероятно, – прогромыхал Этюд, и его уши повернулись ко мне, – мой сын хотя бы мудро выбрал оружие. Ты поможешь ему выжить?

Его интонации изменились, теперь в них слышалось уважение. Я втянула воздух, слыша, как он дрожит при вдохе.

– Я и собиралась, – ответила я тихо и искренне. Все хотят защитить кого-то. А кто защитит меня? – Защищать его до последнего вздоха.

Этюд снова оглядел меня с ног до головы. Встав в полный рост, он указал на кого-то позади меня. Я непроизвольно шагнула назад, и оглянулась, но Этюд лишь улыбнулся своей животной чернозубой ухмылкой.

– В таком случае, – сказал он, сложив крылья за спиной, – как ты хочешь поступить с этими двумя? Они пытались прокрасться по саду, и думаю, затевали что-то нехорошее.

– Да ни хрена фейриного! – воскликнул Дженкс, и я ощутила что покраснела.

– Ник, – сказала я, ничуть не удивившись, и вся моя желчь и гнев слились в одном слове. Я не смогла сдержать гадкую усмешку, пока оглядывала Ника висящего в дюймах от мокрой земли в лапах двух горгулий. Джакс сидел спиной к нам на ладони другой горгульи, и я смогла разглядеть его разорванные в лохмотья крылья. Он явно не хотел здесь находиться. Ладонь держащей его горгульи испускала видимые потоки тепла, и, увидев его Дженкс так громко ругнулся, что Джакс вжал голову в плечи.

Мне было все равно, если Ник легко сможет прочитать эмоции по моему лицу. Ни одно из испытываемых мной чувств не сулило ему ничего хорошего: я радовалась, что мы, ну то есть не именно мы, но главное, что поймали его; гнев, что он посмел ударить меня; и ненависть, что из-за его предательства погибли Пирс и Кери. Меня лишь слегка утешала мысль, что мы с Айви уложили его в музее.

Он пробирался сюда с целью украсть кольца, и я пощупала карман, убеждаясь что они на месте. Слава Богу, этой ночью сад был полон ярких внимательных глаз. Крылья Дженкса посинели от холода, но он все равно подлетел и завис у лица Ника, выглядя таким же взбешенным, как и я.

– Ник, Ник, Ник, – сказала я, уперев руки в бока. – Я даже не удивлена.

Ник выглядел угрюмым. Он скривился из-за боли в плечах. На лице виднелись свежие синяки, и я предположила, что Ку’Сокс отделал его, потому что он не смог забрать у нас кольца. Ник обратился ко мне:

– Ты дашь мне объясниться или сразу решишь, будто знаешь, что тут происходит?

– Святое дерьмо! – пробормотал пикси, осознав, какую опасность может представлять Ник, и метнулся в сторону церкви, оставляя позади себя тревожную тонкую полоску пыльцы. Когда шум его крыльев затих, Джакс покраснел. Его крылья были невероятно сильно изодраны, но основные жилки были не задеты, значит со временем, все заживет. Даже в гневе, Дженкс не действовал импульсивно.

Горгульи вокруг зашевелили крыльями, перешептываясь и посмеиваясь над моей чрезмерной осторожностью, гудя как небольшое стадо слонов.

– Ему не сбежать от нас, – сказал Этюд уверенно и насмешливо одновременно. Я коснулась линии, и все горгульи удивленно приподняли уши.

– Помнишь демона, о котором я говорила? – спросила я, наполняя чистой энергией свое ци. – Тот, который похитил Биза? Он может залезть в этот кусок дерьма, как в свои старые поношенные тапочки.

Хвост Этюда изогнулся, напоминая вопросительный знак. Ник закряхтел, когда острые когти впились ему в плечо.

– Значит, ты не будешь против, если я надену на него липучки? – добавила я, ходя взад-перед перед Ником по мокрой траве. – Даже находись Ник на освещенной земле, Ку’Сокс все равно сможет вселиться в него. А вот липучки по крайней мере не позволят Ку’Соксу воспользоваться линией, если ему вдруг захочется заскочить и проведать своего любимого питомца. Даже наше соглашение, включающее неприкосновенность церкви, не будет нарушено.

– Ку’Сокс не станет вселяться в меня, – сказал Ник, но я лишь пожала плечами.

– Как знать. – Я остановилась перед ним, чувствуя уверенность, ведь внутри я была наполнена энергией, а вокруг сидело штук пятьдесят горгулий. – То есть ты хочешь сказать, что больше та-а-ак не делаешь, да малыш Ник? Прости, но я тебе не верю. – Может мне и не стоило вести себя настолько нахально, но я была так зла на Ника, что остальное меня мало волновало.

Горгульи держали его за предплечья, и издали казалось, что его распяли. Ник прищурился глядя на меня. Хотя ему явно было больно.

– Ты была права, – сказал он. Голос был высоким и резким из-за боли в спине и руках. – Ой. Я пришел помочь. Может, прекратишь мучить меня?