В армии Никите также часто приходилось сиживать в камерах. Не умел он слепо соглашаться с каждым приказом. На все у него было свое мнение. Дважды он дослужился до капральских лычек и оба раза не задержался в звании, за дерзость его разжаловали.

Так что по части сидения за решеткой, Никита был опытным человеком, чего нельзя было сказать о Ежонке. Танька выглядела угнетенной. Еще пару дней назад у ней была своя комната, она была свободным человеком и летела из одной звездной системы в другую, где ее как и остальных членов семьи «Арго» ожидало приличное вознаграждение за перевозку. Теперь у нее были свои нары, жесткие и мокрые, четыре каменных стены с зарешеченным маленьким окошком, и неясная перспектива провести ближайшие пару десятков лет в плену у летиан. Если не предстояло чего похуже.

Никита не знал как ее подбодрить, но он должен был сделать хоть что-то.

«Еж, как ты?» — спросил он через «разгонник».

Таня не ответила. Она сделала вид, что ничего не слышала.

Никита поднялся с нар, подошел к окну, ухватился за решетку, подтянулся и выглянул наружу. Окно выходило на задний двор складского помещения. Снаружи было темно и грязно, пахло помоями и весной.

«Таня, у тебя не появилось такое странное чувство. Мне кажется, что после общения с мозгоклюем у меня остались остаточные воспоминания. Их мало и они фрагментарные, но это могло бы нам помочь»

«Нам пытались записать чужую личность, и это получилось. Сейчас я до конца ее стерла, по крайней мере все управляющие механизмы, но кое что осталось. И это напоминает легкую форму шизы. Иногда мне кажется, что этот ужасный мир мой собственный, а все остальное папа, „Арго“ это глюк системы, мои воображаемые друзья. И тебя не существует»

«Еж, ты не должна поддаваться. Мы справимся с этой хренью. Все у нас с тобой будет замечательно» — пообещал он.

«Никита, ты сам-то себе веришь. Мы на планете, черт знает какой планете, мы даже не знаем где находимся, и никто не знает, что мы тут. Так что на спасательную экспедицию рассчитывать не стоит. Правда в нашем случае на нее вообще рассчитывать не приходится. Никто не станет искать даль-перевозчиков. Это дорогое удовольствие. А теперь мы еще в плену. Никита, что им от нас надо? Почему они нас держат в камере?»

Танька сидела, прижавшись спиной к стене, и обнимала руками колени. В темноте ее глаза блестели от слез.

«Они боятся нас» — сказал Горец.

Он спрыгнул на каменный пол, подошел к ней и сел рядом.

«Они нас боятся. Поэтому не знают, что с нами делать»

«Зачем нас бояться. Мы же пришли с миром» — удивилась она.

«Вот именно после этих слов чаще всего и начинались войны» — заметил Никита.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Таня дрожала толи от холода, толи от страха.

«А папа еще волновался, что я универ брошу, втрескаюсь в тебя и выскочу замуж» — улыбнулась она и положила голову к нему на колени.

«И ведь правильно делал. Ты у меня еще и не на такое способна» — произнес Никита, гладя ее по голове.

Горец оглядывал камеру, размышлял, как отсюда выбраться. Должен был быть выход. Покорно идти на убой он не мог, не в его стиле. На воле никого не слушал, а тут сдался, поднял лапки кверху и на скотобойню, да будь он проклят, если подчиниться. Правда, вот с побегами из тюрем у него всегда было отвратительно. Пару раз он пытался совершить побег, но ничего толкового из этого не выходило. Оба раза его ловили, да накручивали срок вдвое. Но сейчас у них не было другого выхода.

«Почему они нас бояться?» — спросила Таня.

«Я еще не очень представляю, что у них тут происходит. Но вдумайся в один момент, несколько тысяч лет назад они прилетели сюда. Это огромная куча времени. И за всю эту пропасть времени они не попытались связаться с землей. Может быть, это какая-то секта. Может, что-то приключилось с ними при отлете. Кто теперь разбереть. Давно было. Те события ржа времени съела. Они избрали изолированную жизнь. А тут мы появляемся. А за нами придут тысячи других людей. Прилетят экспедиции. От их привычной жизни ничего не останется. Мы сломаем их жизнь, причем будем думать, что для них так будет лучше. Хотим мы того или нет, но летиане уже не земляне. Хоть они нам и родственники дальние, но они для нас еще большие инопланетяне, чем оттингеры или сентосфериане. У них своя цивилизация, свой муравейник, а мы тут с сапогами и палками. Радуйтесь нам»

«Да мы просто возьмем прайан и улетим назад. На фиг они нам сдались» — сказала Таня.

«Ну, это понимаем мы с тобой. Но они не могут так рисковать» — ласково произнес Никита.

«И что они с нами сделают?» — настороженно спросила она.

«А что бы ты сделала на их месте? Скорее всего нас просто убьют. Прямо в этой камере. Вся информация при помощи мозгоклюя уже находится у них в руках. Образцы наших ДНК у них тоже есть. Мы больше не нужны» — Никита ничего не хотел от нее скрывать. Пусть лучше знает всю страшную правду, чем умрет в розовых очках.

«Что мы будем делать? Надо бежать отсюда» — вскочила Таня.

Никита недовольно поморщился. Если бы все так было просто. Убежать из этой клопоморки не проблема, только вот куда потом податься. Мирград для них чужой город, они в нем не ориентировались и вполне способны заблудиться в трех улицах, а ведь надо еще из города выбраться. А что потом? За городом пустыня, ее нужно преодолеть. Для этого надо разжиться водой и продуктами. Даже если у них получится найти продукты, воду и выбраться из Мирграда, поход через пустыню не загородная прогулка. Но пустыня когда-нибудь да кончится, а за ней начнутся леса… Они в ловушке, куда бы они не пошли, вернуться на «Арго» у них не получится. Можно попробовать связаться с кораблем через «разгонник», но Горец уже пробовал это сделать. В Рубежном форте и на Сортировке у него ничего не получилось. Корабль их разбит, вся надежда на Магистра и Дизеля, только они могли их спасти, но до них еще добраться надо. Горец несколько раз пытался наладить канал связи с ребятами, но и тут потерпел поражение. Магистр и Дизель молчали, словно их не было на планете.

Вырисовывалась ужасная перспектива, куда бы они не подались после побега, им предстояло блуждать по Россе до конца жизни. Никита в это не верил. Он так решил, надо выбираться из камеры и Мирграда, а там уж что-нибудь да подвернется. Ситуация кардинально изменится, откроются новые карты, тогда можно будет и решать, что дальше делать.

Никита поднялся с нар, подошел к двери камеры, внимательно ее осмотрел. Если бы им оставили родные костюмы, проблем с дверью не было бы. У него в костюме было чем вынести эту дверь к глоту. Теперь же предстояло действовать более деликатно.

«Таня, у меня есть идея. Может сработать, — сказал он, обернувшись. — Только тебе она вряд ли понравится».

«Излагай»

Как он и ожидал, идея ей совсем не понравилась. Правда, немного поразмыслив, он вынужден был согласиться с Таней, что летиане не в конец идиоты. Если они и увидят стриптиз в камере, это вряд ли заставит их броситься открывать двери. Но в идее было рациональное зерно. И они его нашли.

Изобразить потасовку и попытку изнасилования, как оказалось дело нехитрое. Сначала для разминки они затеяли спарринг, который постепенно перерос в настоящую битву. Шум в одной из камер, привлек внимание охранника. Когда он заглянул через окошко в камеру, то увидел мужика, завалившего девушку на нары, и отчаянно шарившего у нее между ног. Девчонка сопротивлялась из последних сил, но сил явно не хватало. В другое время охранник и вмешиваться бы не стал, но эти пленники были из особо ценных. Если кто из них пострадает, с него такую стружку снимут, что мало не покажется.

Охранник открыл камеру и шагнул внутрь, держа резиновую дубинку наготове. Но такого поворота событий он не ожидал. Только что парень пытался изнасиловать девушку, и вот он уже на ногах и несется к нему. Охранник ничего не успел сделать. Арестант крепко приложил его в челюсть, затем закатал в нос кулаком, превратив его в отбивную, потом, воспользовавшись замешательством, вырвал дубинку из рук и нанес сокрушительный удар по затылку. В глазах потемнело и он провалился в пропасть.