Думать. Думать! Думать!! Думать!!!

Случайно на бегу, взгляд Никиты зацепил здание Южного вокзала, и родилась идея, показавшаяся вначале Никите сумасшедшей, но он тут же изменил траекторию движения и направился к вокзалу.

Горец понимал, что его путь тут же просекли и просчитали, он очень хотел, чтобы они сделали соответствующие сами лезущие в ум выводы и постарались помешать ему. Тогда они забудут о Ежонке, сосредоточившись на нем.

Вокзал показался Горцу идеальным местом для запутывания следов. Преследователи посчитают, что он пытается выбраться из города, попробует запрыгнуть в поезд, и уехать. Возможно они даже задержат выход поездов из города, это поднимет панику среди пассажиров и провожающих. Они могут подумать, что Ежонок уже в поезде, и тогда займутся обысками всех вагонов. К этому времени Аркел Арм выведет Таню из города через свой секретный лаз. А он просто так им в руки не дастся, парочку гончих за собой прихватит. Правда убивать его вряд ли будут, слишком ценная добыча, но потреплют основательно.

У вокзала его уже ждали. Двое полицейских в синей форме, в касках, вооруженные электрическими дубинками, напряженно всматривались в толпу, пытаясь опознать своего пациента. Их предупредили по рации, что в их сторону движется опасный преступник, возможно его уже записали в гореванские террористы.

Горец увидел как подобрались полицейские, заметив его, и шагнули на встречу. Он не стал доставать пистолет и устраивать бессмысленную пальбу, с этими первогодками он мог справиться и голыми руками. То что они первогодки, читалось в их испуганных глазах, опытные патрульные или оперативники, смотрели хищниками, выискивающими слабые места в обороне противника.

Полицейские бросились вперед, пытаясь перехватить преступника. Горец поднырнул под замах дубинки одного, перехватил его руку, саданул локтем ему в живот и сильно толкнул на встречу второму полицейскому. Тот в этот момент пытался достать дубинкой Никиту, и на разряд попался его напарник. Его основательно продернуло, и парализованным он рухнул на мостовую. Второй полицейский обомлел от испуга, и опустил дубинку, которой только что выключил своего напарника. Этого мгновения Горцу хватило, он подскочил к нему поближе, вырвал из рук дубинку и огрел ею по голове. Полицейский охнул и свалился, корчась от судорог, вызванных разрядом.

Горец оглянулся. Гончие уже почти нагнали его. Их разделяло несколько метров. Полицейские сослужили свою службу и задержали его, теперь гончие готовились взять дичь тепленькой. Горец не мог доставить им такого удовольствия. Ещё рано, ещё очень рано.

Он взбежал по ступенькам в здание вокзала, пробежал сквозь пустой зал ожидания, и вылетел на платформу. Народу здесь тоже было не густо. Несколько семей готовились к посадке на прибывший поезд, вероятно собирались навестить родственников на юге, или просто с душой отдохнуть. Пара пожилых господ курили и о чем-то разговаривали. Несколько молодых людей в военной форме играли на асфальте в какую-то азартную физическую игру. Пространство перед ними было расчерчено на аккуратные квадраты, и они перемещались из одного в другой к финишу, выполняя сложные задания на выносливость и физическую силу противника.

Горец чувствовал, что гончие близко. Они дышали ему в спину. Финал близок. Осталось только поставить красивую точку, так чтобы запомнилось всем.

Внезапно для всех Горец изменил направление. Он развернулся и бросился на встречу гончим, выхватывая левой рукой пистолет, в правой он крепко держал электрическую дубинку.

Тогда ему удалось убить обеих гончих. Одну он застрелил, а вторую так обработал дубинкой, что она умерла, не выдержав разрядов. Только он и не подозревал, что его загнали в ловушку, вокзал просто лопался от количества полицейских, стянутых в рекордные сроки с окрестных районов…

Никита очнулся от воспоминаний, когда первые капли холодного дождя упали ему на лицо. Заискрили стены мешка и запахло горелым. И с этими первыми каплями к нему вернулась уверенность, что бы ни случилось, как бы его тут не пытали, он выберется из этой бетонной ловушки, даже если ему придется прогрызать путь наружу зубами.

Сознание медленно возвращалось к нему. Он открыл глаза и тут же закрыл их, не в силах терпеть яркий искусственный свет. Тут же вернулись все ощущения, и в первую очередь головная боль, словно ему на голову уронили бетонную плиту. Она затопили разум, сводя его с ума. Он заскрежетал зубами и впился в подушку.

Да что же это за глот то такой? Что с ним приключилось? Откуда такой болевой букет? Его что танк переехал, или орбитальный челнок неудачно приземлился к нему на макушку?

Дизель попытался приподняться, но его тут же уложили назад.

— Лежи. Лежи. Тебе еще рано? — голос знакомый, только он никак не мог вспомнить, где его слышал.

Чьи-то руки поднесли ему чашку с горячим питьем. Поль отхлебнул, обжегся, но все же заставил себя допить. После чего мир перед ним расплылся, и он погрузился в сон, наполненный воспоминаниям о прошлом.

Поль вновь очутился в ловушке между дремучим лесом, гиблым болотом и мертвой искусственной пустыней. И снова он держал в руках огнемет, из болота на него лезли трясинники, казалось, что они никогда не кончатся, а в кустах напротив набирались сил Цепные Псы, готовясь к новой атаке.

Дизель вновь оказался фигуркой на боевом поле, от которой зависел исход сражения. Правильное решение приведет к победе, но правильное решение зачастую связано с жертвами. Выбор же лежал на нем.

Трясинники ровным потоком надвигались, уничтожая моховой ковер, заросли карликовых деревьев и кусты с болотными ягодами. Промедление подобно смерти. Упустишь мгновение и трясинники выберутся на берег, и тогда остановить их будет невозможно, тем более когда в спину дышат Цепные Псы. Поль чувствовал их незримое присутствие и не мог отделаться от мысли, что они читают его разум, точно взломанный секретный файл.

Дизель поднял дуло огнемета (до чего же тяжелая штуковина) и нажал на кнопку, направляя в болото лавину пламени. У него словно появилось продолжение рук, которыми он мог отшлепать по лицу, надавать по морде, да и просто свернуть шею. Он чувствовал себя художником, водя огненной рукой по берегу, меняя его очертания, уничтожая трясинников. Вот же настырные и наглые твари.

Только раз он позволил себе отвлечься от работы, Поль оглянулся на закрытый лаз в земле, убедился, что Борис послушался его и ушел с гореванами, и вернулся к зачистке берега.

Магистр, молодец, умный мужик, не стал разводить сопли и препираться по пустякам, каждое лишнее слово — упущенная возможность, пара трясинников пробравшихся на берег, украденная минута до атаки Цепных Псов. Поль почувствовал всю волну горечи и обиды, исходящую от Бориса. Магистр разрывался от боли, но понимал, Дизель быть может ценой своей жизни прикрывает его отход. А Поль знал, что по-другому поступить не может, там в Мирграде Борис нужен Тане, как же он будет смотреть в глаза Ежу, если потеряет ее отца. И он видел, что спастись может только один. Двоим не уйти, если трясинники не достанут, то Цепные Псы накроют психоволной, взбаламутят сознание, а потом просто выключат или и того хуже подчинят себе, заставят плясать под свою музыку. Пока их «разгонники» справлялись с атаками Цепных Псов, но Поль чувствовал, что это временное явление. Долго организм не сможет сопротивляться и тогда… думать об этом не хотелось. И если была хоть одна возможность спастись, то они должны были ей воспользоваться, пускай и выживет только один.

Поль знал, что у него был шанс. «Охотник» перед ним, вскочить за руль, дать задний ход, на ходу развернуться и рвануть назад. Но он понимал, что не может так поступить. Если он удерет, то весь удар Цепных Псов придется на удаляющегося от места схватки Магистра. Они насядут на него, вычислят, где он находится и перехватят поезд. А по его следам, вернее по следам от протекторов «Охотника», Цепные Псы придут к подземным жилищам гореванов. Он не предаст друга, и не приведет гибель в дома гореванов. Он мог только тянуть время, чтобы дать Магистру возможность уйти.