– Погубила твою вечеринку? – Я изумилась до глубины души.

К тому моменту я прожила в Калифорнии всего две недели, и меня позабавило, что я умудрилась сделать себя социальной парией за столь короткий период времени. Я знала, что Келли злилась на меня, поскольку я пригласила на ее вечеринку своих друзей Ки-Ки и Адама, которых она и почти все остальные десятиклассники академии при миссии считали чудиками. Теперь я определено добавила ко всем своим проступкам еще и оскорбление отказом потанцевать с каким-то парнем, которого даже не знала.

– Господи! – воскликнула Келли. – Он учится в школе Роберта Льюиса Стивенсона, понятно? Звездный нападающий их баскетбольной команды. Победитель прошлогодней регаты в Пеббл-Бич и самый классный парень в долине после Брайса Мартинсона. Сьюз, если ты не потанцуешь с ним, клянусь, я никогда не заговорю с тобой снова.

– Ну ладно, ладно, – согласилась я. – Тебе-то что за дело?

– Я просто хочу, – заявила Келли, вытирая глаза наманикюренным пальчиком, – чтобы все прошло хорошо. Я положила глаз на этого парня уже какое-то время назад, и…

– Ну да, Кел, – перебила я. – И танец со мной, само собой, убедит его в том, что ты ему нравишься.

Когда я указала на этот пробел в ее мыслительном процессе, в ответ я только и услышала: «Просто сделай это», – только не так, как это говорится в рекламе «Найк» ^[3]. Прозвучало это похоже на то, как злобная Западная ведьма приказывала летучим обезьянам убить Дороти и ее собачку.

Я не боюсь Келли, ничего подобного, но кому, в самом деле, нужны истерики?

Так что я вышла из спальни в своем цельном купальнике от Кельвина Кляйна с парео, нарочито небрежно завязанным вокруг талии, и осталась поджидать, пока Келли направлялась к парню ее мечты и просила его снова пригласить меня на танец. И я совершенно не догадывалась о том, что только что влезла в заросли ядовитого дуба.

Стоя там, я старалась не думать, что единственной причиной, по которой парень хотел со мной потанцевать, в первую очередь, было то, что я оказалась единственной на вечеринке девушкой в купальнике. Поскольку меня никогда до этого не приглашали на вечеринки у бассейна, я наивно верила, что люди там действительно купаются, и оделась соответственно.

Очевидно, зря. Не считая моего сводного брата, который, по-видимому, перегрелся в страстных объятиях Дебби Манкузо и стащил с себя рубашку, на мне было меньше одежды, чем на любом из присутствующих.

Включая парня мечты Келли. Через несколько минут он неспешной походкой приблизился ко мне с серьезным выражением лица. Он был одет в белые хлопчатобумажные брюки и черную шелковую рубашку, словно типичный представитель Нью-Джерси. Но ведь это Западное побережье – откуда ему знать?

– Хочешь потанцевать? – спросил он своим бархатным голосом. Я едва смогла расслышать его за звуками песни Шерил Кроу, грохотавшей из динамиков у бассейна.

– Слушай, – сказала я, отставляя свою диетическую колу. – Я даже не знаю твоего имени.

– Тэд, – представился он.

А затем, не говоря больше ни слова, парень положил свои руки мне на талию, притянул меня поближе и начал покачиваться в такт музыке.

Не считая того момента, когда я бросилась на Брайса Мартинсона, сбивая его с ног, чтобы помешать призраку обрушить на его голову огромную деревянную балку, я впервые почувствовала тело парня – живого парня, который все еще дышал – так близко.

И знаете, черной шелковой рубашке невозможно было противиться. Мне она нравилась. Чувствовать этого парня оказалось так приятно. Он был теплый – я в своем купальнике слегка замерзла; конечно, на дворе стоял январь, когда и должно быть немного прохладно для купальников, но мы же в Калифорнии, в конце-то концов – и пах каким-то сортом прекрасного дорогого мыла. А еще Тэд был выше меня ровно настолько, чтобы его дыхание провоцирующе и романтично обвевало мне щеку в духе какого-нибудь дамского романа.

И позвольте вам сказать: я закрыла глаза, обвила руки вокруг шеи парня и закачалась вместе с ним. И это были две самые длинные, самые благословенные минуты в моей жизни.

Потом песня кончилась.

– Спасибо, – тем же мягким голосом, что и раньше, сказал Тэд и отошел от меня.

И это все. Он развернулся и направился обратно к группке парней, которые околачивались возле бочонка пива, купленного отцом Келли при условии, что она никому не позволит сесть за руль пьяным – условии, которое дочь строго выполняла: сама она не выпила ни капли и повсюду таскала с собой мобильный телефон с номером такси Кармела на быстром наборе.

До конца вечеринки Тэд меня избегал. Он ни с кем больше не танцевал. Но и со мной не разговаривал.

Конец игры, как сказал бы Балбес.

Но я не думала, что отец Доминик хочет услышать о моих сердечных переживаниях. Поэтому ответила:

– Не-а. Nada ^[4]. Ничего.

– Странно, – задумчиво произнес отец Дом. – Мне показалось, что я чувствую определенные признаки паранормальной активности…

– О! – воскликнула я. – Вы имеете в виду, не случилось ли чего-нибудь, связанного с призраками?

Теперь от его задумчивости не осталось и следа. Падре выглядел слегка раздраженным.

– Ну да, Сюзанна, – подтвердил он, сняв очки и потирая переносицу большим и указательным пальцами, как будто у него случился внезапный приступ головной боли. – Конечно, я это и имею в виду. – Он снова надел очки. – А что? Что-то случилось? Ты кого-то видела? Я хочу сказать, после того как произошел этот печальный инцидент, закончившийся разрушением школы?

Я не спеша протянула:

– Ну…

Впервые она появилась примерно через час после моего возвращения с вечеринки у бассейна. Кажется, где-то около трех часов ночи. И что она сделала? Встала у моей кровати и начала пронзительно визжать.

В самом деле визжать. В самом деле громко. Так, что разбудила бы и мертвого.

Я спала, и мне снился Брайс Мартинсон. Мы ехали по Севентин-Майл-драйв в таком, знаете, красном автомобиле с откидным верхом. Понятия не имею, чей он был. Полагаю, Брайса, поскольку я даже водительских прав пока не получила. Ветер трепал его мягкие пшеничные кудри, и солнце тонуло в море, окрашивая небо в красный, оранжевый и пурпурный цвета. Мы ехали по серпантину в горах над Тихим океаном, и меня даже не укачивало, ничего подобного. Это был на самом деле необыкновенный сон.

А потом эта женщина начала вопить, можно сказать, прямо мне в ухо.

Я вас спрашиваю: кому такое нужно?

Конечно, я сразу же села, мигом проснувшись. Мертвая женщина в вашей спальне, визжащая так, что сносит крышу, может подействовать на вас подобным образом. Мигом разбудить, я имею в виду.

Я села на кровати, моргая, поскольку в комнате было по-настоящему темно – в конце концов, на дворе стояла глубокая ночь. Ну, знаете, ночь, когда нормальные люди спят.

Но не мы, медиаторы. О нет.

Гостья стояла в тонкой полоске лунного света, струившегося через эркер в дальнем конце моей комнаты, обутая в кеды и одетая в футболку, капри и серую спортивную куртку с откинутым капюшоном. Ее коротко подстриженные волосы были какого-то мышино-коричневого цвета. Возраст женщины со всем этим визгом и тому подобным угадать было нелегко, но мне показалось, что она ровесница моей мамы.

Только поэтому я не выскочила из кровати и не прибила ее прямо на том же месте.

Возможно, так и следовало сделать. Я имею в виду, не могла же я наорать на нее в ответ, перебудив всех. Я была единственным человеком в доме, который мог ее слышать.

Ну, по крайней мере, единственным из живых.

Немного погодя посетительница, наверное, заметила, что я проснулась, поскольку перестала визжать и начала вытирать глаза. Ревела она довольно сильно.