В окнах на половине Теры горел свет, а на моей — светилось только одно-единственное оконце. Внезапно передо мной на дорожку из-за широкого ствола древнего дуба-великана шагнула высокая плечистая фигура.

Я остановилась и непроизвольно сплела нужное заклинание. Мгновение и мужчина, витиевато ругаясь себе под нос, причем почему-то на языке жителей Подземья, отлетел в грязь на обочине. Лекарственные травы на этой грядке я уже успела выкопать.

— Госпожа Колючкина, — раздался знакомый до зубовного скрежета голос главы Ведического Совета, — вас не научили создавать магических светляков?

— Н-научили… — почувствовала себя нерадивой ученицей.

Эферон поднялся на ноги:

— А фонари установить вы не пробовали?

— Зачем? Мы ведьмы…

— Я заметил, — процедил он в ответ.

Смущенно отвела взор, а вокруг зажглись целых семь светлячков. На их свет вышел…Да! Я заметила, что он быстро сумел очистить испачканную одежду, а слегка заляпанное грязью лицо лишь добавляло Дарову мужественности.

— Вы меня искали? — удивленно поинтересовалась я. — Хочу сообщить, что мне удалось обо всем договориться с Райтом Ладовым.

— Хорошо, что вы упомянули об этом, но вообще-то я здесь живу и сейчас прогуливался перед сном, а вас встретил совершенно случайно, — желчно оповестил меня мужчина.

— Живете? Как это живете? — растерялась я.

— Очень просто! Я ваш сосед!

— А-а-а…

— Квартирант госпожи Коровкиной, — отрапортовал Эферон.

И вот только теперь я вспомнила, что еще летом Тера говорила мне о том, что пустила к себе на постой ведьмака, а я почему-то об этом позабыла.

— И как только мы с вами раньше не повстречались? — подозрительно осведомилась я.

— Вероятно, это случилось потому, что и вы, и я частенько ночуем вне стен этого дома, — из его уст эта фраза прозвучала как-то двусмысленно, и мне отчего-то захотелось оправдаться, но я на корню подавила подобный порыв и проговорила:

— Что же, теперь я знаю, что вы мой сосед.

— Угу! Удобно, не так ли, Снеженика? — полюбопытствовал мужчина с кривой ухмылкой, которая, впрочем, придавала его лицу дополнительный шарм.

— На мой взгляд, это плохо! — поджала я губы.

— Почему?

— А если лиходеи узнают о нашей связи…

— Связи? — насмешливо переспросил Эферон.

— Связи! — ничуть не смутилась я. — Мы же с вами связаны общим делом! — пояснила строго, дабы оставил свои шутки и намеки.

— Вы совсем не умеете расслабляться, госпожа Колючкина, — изрек глава Ведического Совета.

'Умею! — подумала я. — Только не в вашем присутствии!'

Его губы тронула издевательская усмешка, как будто Даров сумел прочесть мои мысли.

— Раз мы все обсудили, то я, пожалуй, пойду, — попыталась обойти мужчину.

Он не отошел с моего пути, глядя черными бездонными очами прямо в мои глаза, заставляя мое сердце затрепетать, словно пойманная в клетку птица. С губ моих сорвался невольный вздох, потому как такое случилось со мной в первый раз. Почему-то одно присутствие этого мужчины вызывало во мне неведомые доселе чувства, будто я была несмышленой молодой девицей, а не здравомыслящей опытной ведьмой. Эферон не сводил с меня пристального взгляда, словно пробуждал от долгого сна, дразнил, сводил с ума, вызывал на поединок между мужчиной и женщиной. И моя женская душа откликнулась на этот молчаливый призыв, потянулась, будто игривая кошка, улыбнулась в предвкушении феерического действа.

— Я пойду, — прошептала я, ибо в горле пересохло, и голос куда-то пропал.

Глава Совета сделал шаг в сторону, а я с трудом подавила в себе позорное желание просто убежать прочь. Никогда еще я не заставляла себя идти столь медленно, распрямив плечи и глядя только перед собой.

— Ты станешь моей слабостью, Снежа… — порыв осеннего ветра донес до меня хриплый шепот.

— Что? — я все же повернулась. — Вы что-то сказали, господин Даров?

— Мне повторить? — насмешливо осведомился он.

Прищурилась:

— Сделайте милость! — я ему не девочка, чтобы играть в игры.

— Я рассуждал о мужских слабостях. Мысли вслух, знаете ли…

— Тогда не стану мешать!

— Разве вы не желаете подискутировать со мной на эту тему? — глава Ведического Совета все еще не отпускал меня, поэтому пришлось твердо и немного грубовато ответить:

— Господин Даров, мне эта тема совершенно неинтересна, а если я и надумаю обсудить ее когда-нибудь, то уж явно не с вами!

— Отчего же? — бархатный голос очаровывал, проникая в самые потаенные уголки души и тревожа, казалось бы, давно спрятанные чувства.

— И это я тоже не стану обсуждать с вами! — резко развернулась и быстрыми шагами направилась к крыльцу.

На кухне при свете ночника сидела Веснушка, склоняясь над книгой. При моем появлении сестра оживилась:

— Ты уже видела ЕГО? Своего соседа?

— И даже разговаривала!

— О-о-о! Правда, он неотразимый, точно правитель магов? И даже не скажешь, что это ведьмак!

— В Исторе тоже невозможно узнать ведьмака! — с негодованием отозвалась я, в тайне соглашаясь со словами Ани.

— Тебе не нравится новый глава Совета, а вот моей матушке…

— Я уже обсуждала сегодня Дарова с твоей родительницей! А сейчас беги, тебя ждет Талис!

Кузина скривилась так, будто отведала клюквы.

— Не заставляй парня долго ждать, это невежливо! — назидательно произнесла я.

— Его никто не заставляет меня ждать! — буркнула в ответ Веснушка, и мне пришлось выразительно посмотреть на нее.

Страдальчески возведя очи к потолку, сестра поинтересовалась:

— Можно я возьму эту книгу, — она указала на сборник заклятий, собранных нашей бабушкой.

— Возьми, только никому из приятельниц не показывай, — предупредив, позволила я.

— Шутишь? — фыркнула ведьмочка.

Проводив ее до ворот и убедившись, что Рон покинул сад, я вернулась в дом. Поцеловала пухлую щечку спящей дочки и отправилась в тайную комнату колдовать. Мне необходимо было с помощью кое-каких старинных способов узнать хоть что-нибудь о загадочном человеке с именем Эферон Даров.

Разделась, оставшись только в длинной тонкой сорочке, волосы распустила — пусть свободно струятся по спине и плечам. Зашла в маленькую комнатушку без окон. Здесь зажгла свечу, накрыла ее стеклянным колпаком, дабы огонь не вырвался из-под моего контроля, и расставила вокруг нее чаши: в первую — насыпала золотистые зерна пшеницы, в другую — налила прозрачную родниковую воду, в третью — поместила порошок из лебяжьих костей, в четвертую — бросила сухие лепестки роз, а в пятую — положила небольшой кусочек бересты. Взяла в руки серебряный кинжал с прямым обоюдоострым клинком и аметистом в основании рукояти. Смело полоснула им по своей ладони, и из пореза заструилась кровь, а я зашептала слова:

— Кровь алая струится, как водица, — кровавые капли упали во вторую чашу, — уносит все, что мне не пригодится, — добавила розовые лепестки. — Берет все то, что у нее отняли, — высыпала костяной порошок. — И убегает в золотые дали, — в покрасневшую воду упали зерна. — Я вместе с нею побегу — так нужно знать мне истину одну!

Вылила содержимое чаши в желобок на полу. Вода в нем закружилась, затанцевала по кругу, забурлила, стремясь отыскать выход из углубления. Не мешкая, я бросила туда свернутую бересту — лодку и зашептала дальше:

— Пошлое, настоящее, будущее. Детство, юность, зрелость, старость. Рождение, жизнь, смерть…Три стихии богини: земля, вода и воздух, откройте мне истину и покажите суть Эферона Дарова.

Опустилась на колени и дунула на воду. Красноватая жидкость засветилась ярким светом, ее капли образовали нечеткий узор, который постепенно сложился в знакомое лицо, а затем вновь рассыпался. Поток воды устремился к вспыхнувшему между Гранями разлому, вертя и унося с собой берестяную лодочку. Водоворот закружился с неистовой силой, крутя утлое суденышко, а заодно и меня прихватил с собой. Слишком поздно я спохватилась, ибо удивление мое от всего случившегося оказалось весьма неожиданным. Мне не хватило всего пары секунд, чтобы завершить спасительное плетение.