— Да, — сказал он, не сводя с нее глаз.

Она слегка заерзала под этим слишком пристальным взглядом, но Слейтер ничего не мог с собой поделать. Должно быть, он что-то пробормотал, потому что Хоуп прищурившись посмотрела на его губы.

— Что?

Проклятие… У него сжалось сердце.

— Я ничего не говорил. Просто смотрел на тебя.

— Ты смотрел так, словно никогда меня не видел, — неловко сказала она и подтянула простыню к подбородку. — У меня какое-то странное чувство… сильное, но непонятное. Что случилось, Клей? Почему?

Сердце Клейтона вновь болезненно сжалось.

— Это сложно, — передразнил Слейтер, повторив ее дежурную фразу.

Она закусила губу.

— Хоуп Бродерик, — сказал он, пробуя ее имя на зуб, на язык. — Доктор Хоуп Бродерик.

Бесполезно. С таким же успехом он мог повторять ее имя хоть до второго пришествия.

К нему вернулась память.

Целиком.

И все стало по-другому! Все!

Даже окружающая его обстановка странным образом изменилась, и это было ничуть не менее страшно, чем пережитая им потеря памяти.

Должно быть, он еще во время предыдущего разговора понял, что у них не было общего прошлого. Только не успел связать концы с концами: помешал самый потрясающий секс, которым он когда-либо занимался.

Не было прошлого… Он не видел эту женщину до той самой ночи, когда его чуть не убили.

Она показалась ему знакомой просто потому, что никаких других воспоминаний у него не было.

Но сейчас она была ему чужой.

Клейтон откинулся на подушку, облизал внезапно пересохшие губы и потер ладонью занывшее сердце. Даже голова заболела снова. Живот от страха свело судорогой. Боялся он не за себя, не за свое физическое ”я”. А что, если женщина, которую он полюбил, имеет какое-то отношение к случившемуся с ним?

Клейтон не хотел верить этому, но Хоуп не просто обманула его, она делала это снова и снова.

Нет, пожалуйста, только не это. Я не вынесу такой правды, думал он.

Внезапно в комнату ворвалась Молли. Ее язык свешивался из пасти, глаза сверкали, и Слейтер, как всегда, подумал, что она улыбается.

— Молли, лежать! — скомандовала Хоуп, но было уже поздно. Коротко фыркнув, Молли прыгнула сначала на кровать, а потом взгромоздилась на Клейтона всеми четырьмя когтистыми лапами. У него посыпались искры из глаз.

Барахтаясь под собакой и отплевываясь от шерсти, Слейтер внезапно подумал, что уже давно должен был бы привыкнуть к боли.

Молли, потоптавшись на животе Клейтона, плюхнулась прямо на его обнаженные бедра. Он услышал какое-то шипение и понял, что со свистом выдохнул.

— Клей! — тревожно окликнула Хоуп, прогоняя Молли. — Ты в порядке?

— Я только что вспомнил, — сказал Слейтер неестественно высоким голосом. — Я действительно не люблю собак. И кошек. И чертовых птиц, которые болтают. — Он откашлялся и осторожно вздохнул. Слава богу, все цело.

— Ты уже говорил это. — По голосу Хоуп было слышно, что она улыбается. — Только не сказал почему.

Клейтон сердито посмотрел на Молли, та в ответ лизнула его в лицо. Он едва удержался, чтобы не погладить ее. Теплое чувство, вызванное явной привязанностью лабрадора, было сильнее его.

Он закрыл глаза и впервые за неделю понял, какую важную роль в жизни каждого человека играют воспоминания. Память вернулась к нему так легко, словно никогда не пропадала.

Он всегда любил животных. Его собака значила для него все. Все. И когда Клейтон потерял ее, ему не хватило духу завести другую. Просто не хватило духу.

Он посмотрел на Хоуп, и на него вдруг снизошло озарение: она тоже значила для него все. За несколько дней эта женщина стала ему дороже жизни.

А сейчас он близок к тому, что потеряет ее.

— Клей… — снова пробормотала она тем тихим, хрипловатым голосом, которого так стеснялась. — Ты вспомнил что-то еще? Что?

Разве можно было объяснить ей то, что он сам едва начал понимать?

Она подождала, а затем снова осторожно окликнула его. Слейтер слышал ее, но не мог успокоить, потому что не знал, как это сделать.

Он посмотрел на Хоуп и спросил:

— Хоуп Бродерик, разве у нас с тобой было общее прошлое? — спросил Клейтон, внимательно глядя ей в глаза.

— Ты все вспомнил?

Хоуп побледнела, напряглась. Он опустил глаза. Жилка у основания ее шеи бешено билась, пальцы сжимались и разжимались. Она все еще что-то скрывает, понял ошеломленный Слейтер. Причем не просто скрывает, но и чего-то боится. Увидев это, Клейтон Слейтер принял неожиданное решение.

На несколько минут он утаит от нее правду. Пока не сведет концы с концами.

Он взял Хоуп за подбородок и заглянул в глаза, желая, чтобы она слышала каждое его слово.

— Не все, — почти честно ответил он. Ибо не мог вспомнить, почему эта прекрасная незнакомка лжет ему. А то, что она лжет, не вызывало сомнений. Они совсем не знали друг друга.

— Не все?

Черт побери, у нее дрогнул голос! Из темных глаз исчез страх. Почему? Она что, боится его? Эта мысль причинила ему такую боль, что гнев тут же вырвался наружу.

— Нет, моя маленькая будущая миссис Слейтер. Я ничего не помню. Например, не помню, как мы познакомились.

Она сдвинула брови и посмотрела на него с искренним недоумением.

— Но… мы уже говорили об этом. Мы не знали друг друга.

— Не лги. — Черт побери, она уморит его! Хотя Клейтон злился на нее за обман и возможное соучастие в покушении на его жизнь, в глубине души он все еще тосковал по этой женщине. — Я потерял память, а не мозги. Слово не воробей.

— Что?

Он чертыхнулся, провел рукой по волосам, повернулся к Хоуп лицом и заговорил нарочито громко, чтобы она могла все слышать:

— Ты сказала, что мы знали друг друга, но не занимались сексом.

Она поморщилась. Что ему не понравилось? Выбор слов или?..

— До того, как ты потерял сознание, я сказала тебе правду. Я говорила, что в ту ночь сидела дома и размышляла о своей невеселой жизни…

— Ты вовсе не говорила, что мы не были знакомы.

— Я сказала, что до того, как ты появился в этом доме, у меня были только моя клиника и мои животные. — Она говорила быстро и не слишком внятно, но Клейтон уже привык к этому и понимал каждое слово. — Я сказала, что той ночью увидела тебя в первый раз, — добавила она.

— Нет, — покачал головой Слейтер. — Ты не говорила, что это было в первый раз.

— Но имела в виду именно это. — Хоуп смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Я не собиралась обманывать тебя… Ты сердишься?

Он изобразил удивленный смешок.

— По-твоему, у меня нет для этого причины?

— Но… ты говорил, что не будешь…

— Посуди сама, — сказал Клейтон, пытаясь перехватить инициативу, — я не знаю, что здесь происходит, но…

— Ты вспомнил? — По выражению глаз Хоуп было видно, что она чувствует это. — Вспомнил, кто ты такой?

Ее лицо оставалось бесстрастным. Хоуп сидела так близко, что пряди ее волос падали на плечо Клейтона. Стоило немного наклониться, и он мог бы притронуться к ней. Господи, как ему хотелось это сделать! Он дорого дал бы, чтобы этих осторожных глаз и крепко сжатых губ вновь коснулась улыбка — та страстная, чувственная улыбка, которую он мог вызвать у нее одним взглядом!

— Клей…

Слейтер хотел верить ей, он чувствовал, знал, что его жизнь в опасности, причем в очень серьезной опасности. И пока не выяснится, кто его враг, возможно все. Абсолютно все. Даже совершенно невинная с виду, самая обворожительная женщина на свете может иметь отношение к его врагам.

— Ты помнишь? — снова спросила она.

— Нет, — хрипло солгал Клейтон. Солгал женщине, которую хотел прижать к себе и снова уложить в постель. Он откашлялся. — Нет, не помню.

Хоуп сокрушенно закрыла глаза и откинулась на подушки. Она чувствовала жалость к себе, к Клею и одновременно облегчение. Но вскоре облегчение сменилось острым чувством вины.

Если к Клейтону не вернется память, он не уйдет. Во всяком случае, пока. Он будет принадлежать ей чуточку дольше. Ох, она не имеет права так думать. Как врач, она обязана обследовать его, проверить функционирование жизненно важных органов…