Участвовала ли она в этой истории с компанией? А если да, то на чьей стороне? На стороне отца, пытавшегося найти злоумышленника?

Или на стороне Трента, решившего завладеть компанией с многомиллионным оборотом? И который из них хотел его смерти?

Неужели Хоуп могла так ловко притворяться? Нет, он не хотел верить этому. Она не могла принимать в этом участие. Кто угодно, только не Хоуп.

Она солгала ему только раз, да и то от отчаяния, от полной безысходности. Безысходности, которую он прекрасно понимал. Черт побери, на ее месте он поступил бы так же!

Самым разумным было бы дать стрекача, бросить эту работу и взяться за следующую. Он мог бы и вовсе не работать какое-то время. За годы труда от зари до зари у него скопилась кругленькая сумма, так что можно было устроить себе давно заслуженный отпуск и исчезнуть. Просто взять и исчезнуть.

Он мог бы так поступить, если бы его жизненные принципы не требовали справедливости, а проклятое сердце не сжималось при мысли о Хоуп.

Хоуп. Если она не имела отношение к тому, что с ним случилось — а верить в ее виновность Клейтон не хотел, — то возникала новая, еще более серьезная проблема.

Она нуждалась в нем.

Ужас Хоуп перед набросившимся на нее Трентом был неподдельным. Угрозы этого негодяя она принимала всерьез. Клейтон сам убедился в этом.

Хоуп притворялась только в том, что касалось ее отношений с ним, да и то по необходимости. Думать об этом было больно, но Слейтер очень надеялся, что со временем сумеет достучаться до ее сердца.

Нет, он не уедет. До тех пор, пока не выяснит подлинных чувств Хоуп. Пусть он стопроцентный влюбленный дурак, но уехать он не сможет, пока не убедится, что он ей абсолютно безразличен. Что эта безумная тяга к нему основана лишь на притворстве и чувственности.

Он не уедет до тех пор, пока не убедится что у Хоуп остались и дом, и клиника, то есть то, что она без памяти любит.

Прекрасная докторша еще не поняла, что к нему вернулась память. Но признаваться в этом еще рано. Сначала надо постараться убедить Хоуп, что им не прожить друг без друга.

Он все смотрел на себя в зеркало и размышлял… Сколько времени понадобится, чтобы убедить упрямую и отчаянно независимую Хоуп, что их связывает не просто влечение? Наверное, много…

Будильник не сработал, и Хоуп проспала. Впервые в жизни.

Натягивая на себя одежду после рекордно короткого душа, Хоуп оправдывала себя тем, что уснула только на рассвете.

Сама виновата. Заварила кашу, понятия не имея, как будет ее расхлебывать.

Клей сегодня уедет. История с отцом и Трентом начнется сначала. Ладно, это она как-нибудь переживет. Но как она переживет то, что останется одна? Совершенно одна.

Раньше ее это не заботило, но теперь все стало по-другому. Потому что она больше не представляет себе жизни без Клейтона. Даже думать об этом страшно!

Хоуп распрямила плечи, поправила волосы, вздернула подбородок и решила, что переживет и это Сбежав по лестнице, она направилась прямо в клинику, надеясь встретить Келли еще до того, как та отправится на ее поиски и обнаружит в доме высокого, красивого незнакомца. Этого только не хватало…

Но было слишком поздно.

Войдя в приемную, Хоуп остановилась как вкопанная. У стойки, где обычно толпились пациенты, стояли Келли и Клейтон, погруженные в дружескую беседу.

Должно быть, она непроизвольно издала какой-то возглас, потому что оба обернулись одновременно. Лицо Келли было довольным, но в ее глазах горело столь жгучее любопытство, что Хоуп едва не застонала.

Во взгляде Клейтона было всего лишь смертельное напряжение, которое она видела до этого только однажды — сегодня ночью.

Появившаяся на его губах чарующая улыбка полностью противоречила выражению изумрудно-зеленых глаз. Как и непринужденная поза. Его широкие плечи обтягивала майка с короткими рукавами, босые длинные ноги были скрещены в щиколотках, рука опиралась на бедро.

Поза была довольно легкомысленной, но это ни на секунду не обмануло Хоуп. Потому что взгляд Клейтона был убийственным. Когда Слейтер шагнул к ней, Хоуп едва не попятилась.

Губы его сжались, и Хоуп поняла, что он заметил ее страх. И все же Клейтон двинулся ей навстречу.

Уголком глаза она видела Келли. Медсестра навострила уши и с интересом следила за ними.

Предстояло прощание на людях; именно этого Хоуп хотела бы избежать. А Клейтон приближался, не обращая никакого внимания на то, что за каждым их движением следит Келли.

Хоуп попятилась, но Клейтон без труда догнал ее. Одним движением, заставившим бедняжку ахнуть, он обнял Хоуп за талию и слегка сжал, глядя на нее сквозь опущенные ресницы. Хоуп смотрела на него округлившимися глазами. Она не могла бы отвести взгляд даже ради спасения собственной жизни.

Клейтон наклонился, улыбнулся с таким видом, словно вчерашней ссоры не было вовсе, а затем на глазах у ошеломленной медсестры крепко поцеловал Хоуп в губы.

— Доброе утро, милая, — сказал он тем приводящим в трепет, вкрадчивым голосом, которым говорил, когда хотел, чтобы Хоуп его слышала.

Хоуп смутилась, но когда увидела острый блеск в глазах Клейтона, смущение ее сменилось подозрительностью. Что он задумал?

Растерявшаяся Келли осторожно улыбнулась.

— Доброе утро, Хоуп.

Выдавив слабую улыбку, что было совсем не так просто, Хоуп выскользнула из объятий Слейтера.

Он понимающе хмыкнул и отпустил ее.

— Теперь мне многое стало ясно, — сказала Келли. По слегка обиженному тону медсестры Хоуп поняла, что та гадает, почему начальница ни разу не упомянула о существовании Клейтона. Особенно если иметь в виду, что именно Келли помогала ей в те дни, когда Трент обрывал телефон клиники, а Хоуп бегала от него как от чумы.

Хоуп вспыхнула от стыда. Что подумает о ней Келли? Но все мысли вылетели у нее из головы, едва Клейтон снова шагнул к ней и коснулся бедра с фамильярностью, от которой у Хоуп, несмотря ни на что, тут же закипела кровь.

Ее тело все еще ощущало странную боль от того, чем они занимались вчера вечером… Нет, надо прийти в себя. Она встряхнула головой и посмотрела ему в глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — хрипло спросил Клейтон, удостоверившись, что она видит его губы. Он встал перед Хоуп, своей широкой спиной закрыл ее от Келли и кончиком большого пальца начал поглаживать чувствительное место под грудью.

Она затаила дыхание. По спине пробежала дрожь, хотя внутри разливалось тепло.

На его губах заиграла гордая улыбка. Клейтон прекрасно знал, что с ней происходит, знал, что может возбудить ее, не ударив для этого палец о палец. И был доволен собой.

С деланным спокойствием она отстранилась и снова улыбнулась Келли.

— Это совсем не то, что ты думаешь…

— Не стесняйся, Хоуп, — хладнокровно сказал Клейтон, с улыбкой заглянул в ее покрасневшее лицо и провел пальцем по горячей щеке. — Я уже все рассказал Келли.

Хоуп видела любопытный взгляд медсестры, но знала, что та слишком вежлива, чтобы задать прямой вопрос.

— Это… — Что ”это”? Хоуп была сбита с толку. Она понятия не имела, что именно Клей сказал Келли, но по алчному взгляду медсестры догадывалась, что это было весьма интригующе. — Все в порядке, — неловко закончила она.

— Ты не говорила мне, что собираешься замуж, — сказала Келли, и Хоуп чуть не упала. Вернее, непременно упала бы, если бы ее не поддержала сильная рука.

Ошарашенная Хоуп смотрела на Клейтона. О боже… Неужели она испытывает облегчение?

— Я… ну… гмм… ну да, — наконец пролепетала она. Продолжавший самоуверенно улыбаться Клейтон смотрел на нее упорным взглядом, от которого Хоуп совершенно растерялась.

— Вот это новость, — промолвила Келли. — Свадьба! Теперь весь город забурлит, верно?

Да уж… Но пока что бурлило у нее в животе.

— А что может встряхнуть маленький городок лучше, чем хорошая, по-старомодному пышная свадьба? — все так же улыбаясь, сказал Клейтон. Однако глаза его оставались холодными, и Хоуп смотрела на него с опаской, пока Слейтер неожиданно не подмигнул ей.