— Чем могу вам помочь, мисс? К сожалению, отель еще не открылся. Вы не от торговцев цветами?

— Нет. — Брин постаралась, насколько могла, выпрямиться. — Я хотела бы видеть мистера Джермейна.

— Вам назначена встреча, мисс? Его офис в Лидсе в данный момент.

— В Лидсе? — повторила она смущенно. — О нет. Но я приехала издалека. Я из Хейвса, — пробормотала она, чувствуя горькое разочарование.

Швейцар улыбнулся.

— Я сразу определил это по выговору, мисс, — сказал он добродушно. — Вот что я вам посоветую. Мистер Джермейн сейчас в городе. Я знаю, что сегодня во второй половине дня он собирается в выставочный зал. Почему бы вам не…

— Джекоб? Что-то важное? — Майкл Форестер появился в огромном дверном проеме. — Могу я помочь вам… э-э… мадам?

Брин покраснела.

— Нет, я… я рассчитывала увидеть мистера Джермейна, чтобы обсудить с ним некоторые, скажем так… деловые вопросы.

Его брови поднялись удивленно.

— Деловые? Я Майкл Форестер, генеральный менеджер мистера Джермейна. Может быть, я смогу помочь?.. — Нотка недоверия прозвучала в голосе. Что это за огромное, расплывшееся подобие женщины в сером дождевике? Хотелось бы надеяться, что она не станет заказывать в отеле номер для себя.

Брин вздохнула с облегчением, довольная, что ей не придется ждать до завтра.

— Да, может быть… вы сможете мне помочь. Это касается фермы Равенхайтс.

— А, понятно. Пожалуйста, пройдемте сюда. — Майкл сразу понял, о какой ферме идет речь. Ведь она сидела у него в печенках все последние месяцы.

Проходя через холл и направо, Брин мельком увидела ресторан, где работала прислуга, пылесося ковры и чистя занавеси. Серебро и хрусталь сияли вдоль стены на длинном поставце, готовые к тому, чтобы их поставили на столы, как только будут постелены скатерти.

— На завтра назначен большой прием в честь открытия, — объяснил ей Майкл всю эту суету, препровождая ее в небольшой, но солидно выглядящий кабинет и жестом указывая на кресло.

— Сейчас мы достанем дело… Ага, вот оно. — Майкл вернулся к столу с тонкой папкой в руках и открыл ее. — О, конечно. Наше последнее предложение: цена была поднята на лишнюю тысячу фунтов. И насчет скота. Сколько тут?.. Пять сотен овец. Совсем неплохо за пять сотен голов, не так ли?

Брин вспыхнула, чувствуя, что с ней говорят покровительственно, как с деревенской простушкой. Ей не очень нравился этот человек с его сердечным тоном, но фальшивой улыбкой.

— Это одно из лучших стад на равнине, — сказала она, чувствуя себя все более неуверенно. — Я надеялась, что смогу объяснить мистеру Джермейну наши обстоятельства. Видите ли, Виттейкеры фермерствовали на этой земле четыреста лет. Мы всегда жили в Равенхайтсе и сумели хорошо устроить свою жизнь там. Только недавно мы столкнулись с проблемами, но мы сумеем вскоре разобраться с ними. Я хотела бы, чтобы мистер Джермейн отозвал назад свое предложение банку о покупке нашей земли. Если мистер Джермейн откажется от покупки, банк даст нам отсрочку. Я уверена, что даст.

Брин чувствовала, что говорит бессвязно и неубедительно, но ничего не могла с собой поделать. А Майкл Форестер, который кивал и сочувственно поддакивал во время ее сбивчивой речи, теперь, когда она замолкла, лишь выразительно вздохнул. Конечно, он видел. Конечно, он понимал. Не сам ли он все это и устроил? Неужто эта женщина совершенно ничего не смыслит в бизнесе?

— Наша компания, — начал он как можно более мягким и успокаивающим тоном, — мисс… Виттейкер?

— О, простите. Я забыла представиться. Я Брин Виттейкер. — Она наклонилась и протянула ему руку, которую он, после короткого замешательства, осторожно пожал. Так эта женщина и есть Брин Виттейкер?

— Видите ли, мисс Виттейкер, мистер Джермейн предложил очень хорошую цену за землю вашего отца и сделал это с чистой совестью. Ему нужны пастбища, на которых вы сейчас пасете своих овец, чтобы построить на них лыжный комплекс. И учитывая те вложения капитала, которые мистер Джермейн уже сделал, он не может отозвать свое предложение просто так. Просто для того, чтобы помочь вам вытягивать деньги из банка.

Брин откинулась назад, как если бы натолкнулась на невидимое препятствие. Сначала она побледнела, потом стала красной. И медленно поднялась на ноги.

— Я вижу, что с вами бесполезно разговаривать, — заявила она резко, испытывая в одно и то же время и желание убежать, и искушение вцепиться в его подчеркнуто высокомерную физиономию. Как и все флегматичные люди, Брин редко теряла душевное равновесие, но уж коли это случалось, то остановить ее было трудно. Она резко повернулась и пошла к двери, распахнув ее одним ударом. Нервной походкой прошла через холл, не обратив никакого внимания на швейцара, который вскочил со своего места, чтобы открыть для нее дверь.

Оставшись один в офисе, Майкл покачал головой. Что за странная женщина! Она была буквально вне себя. Но теперь, собственно, им не придется иметь с ней дело. Он задумчиво посидел еще несколько минут и, встав, продиктовал письмо, предлагающее дополнительные сто фунтов за стадо. Может быть, это поможет смягчить удар.

Выйдя из отеля, Брин направилась к своей машине. Ярость пожирала ее. Она была уверена, что этот мерзкий тип просто издевался над ней, пряча усмешку за своей деланно вежливой миной. И потешался, наверняка думая, какая же она глупая, какая неуклюжая и бестолковая. Сев в машину, она прижалась к холодному стеклу щекой и задрожала. Эти люди ни за что не позволят им остаться в Равенхайтсе, как бы она ни пыталась их убедить. Для Кристофера Джермейна и его дружков это просто кусок земли, нужный им, чтобы возвести на нем ужасные лыжные трассы, по которым будут скатываться вниз всякие бездельники.

Понимая, что нет никакой пользы в том, чтобы сидеть, предаваясь мрачным мыслям, Брин вышла из машины и отправилась блуждать по городу, равнодушно глядя на витрины магазинов и все время борясь с собой, чтобы не расплакаться. Жизнь устроена несправедливо, подумала она и сама же усмехнулась над своей наивностью. А как же ты думала, дорогая?

Спустя полчаса, она с удивлением обнаружила, что стоит как раз перед выставочным залом. Подсознательно подготовленный случай или судьба? Чувствуя, что терять ей уже нечего, она перешла через дорогу, заплатила за входной билет и оказалась на выставке современного зарубежного искусства. Картины, которыми она предпочитала украшать Равенхайтс, изображали чаще всего сельские пейзажи, и большинство из них были нарисованы Фредом Вейнрайтом, бывшим школьным учителем. Здесь совсем другая живопись, но зато так тихо и малолюдно, что она понемногу начала успокаиваться.

Внезапно она заметила, что на пороге появился Майкл Форестер и огляделся вокруг. Отыскав взглядом того, кто ему, по-видимому, был нужен, он быстро направился в дальний конец зала, где Брин еще не была. Влекомая каким-то непонятным инстинктом, она последовала за ним.

— Привет, Крис. Думаю, тебе приятно будет узнать, что Даусон только что позвонил. Мы получили зеленый свет относительно полей для гольфа.

Брин сразу узнала голос менеджера, хотя и не видела в данный момент его самого, скрытого за выступом стены.

— Отлично. — Голос отвечающего разительно отличался от писклявого подобострастного голоса Форестера — он был на редкость звучным и твердым.

Не в силах удержаться, Брин осторожно продвинулась к краешку стены и заглянула туда, за выступ. Ее внимание сразу же привлекла светлая, золотистая шевелюра человека, который чуть не на целый фут возвышался над стоящим рядом собеседником. Когда же он поднял голову, чтобы получше разглядеть одну из картин, она почувствовала, что перед глазами у нее стало меркнуть.

Брин никогда еще не видела более красивого мужчину. Одетый в элегантный темно-серый костюм, он даже сзади был изумительно красив. Его волосы поблескивали, как какое-то белое золото, шея была длинной и со здоровым загаром, а плечи широкими, но не чрезмерно. Изгиб его спины был таким изящным, что невольно хотелось провести по ней рукой. Узкую стройную талию не мог скрыть даже свободного покроя пиджак, а длинные ноги его были обуты в туфли из сверкающей черной кожи.