Мое платье развивается, когда я быстро прохожу мимо работника гостиницы и направляюсь к входу в отель Сомерсет. Вспышки камер привлекают мое внимание к TAP, роскошному уличному бару, обрамляющему отель с одной стороны. У входа тусуется толпа мужчин в костюмах, наблюдающих за красотками, входящими и покидающими бар. Недалеко от них я замечаю растущую толпу папарацци. Замечательно. Я уже почти привыкла не иметь дело с ними, но они, кажется, слетаются в этот район города, как стервятники.

— Пошел на х*й!

Я слышу Ника раньше, чем вижу его. Злость в его голосе вызывает тревогу в моей груди, толкая меня в толпу папарацци. О, Боже. Он, должно быть, и является причиной, почему они притаились у входа в бар. Толпа немного раздвигается, и мне этого достаточно, чтобы увидеть, как Николас замахивается на фоторепортера перед ним. Я съеживаюсь, когда мужчина отлетает назад в толпу. Прибывающие гости отеля останавливаются, чтобы посмотреть, как он изрыгает проклятья. Его лицо становится ярко красным, когда он противостоит Нику. Я не слышу, что он говорит, но его издевательский тон приводит моего брата в еще большее бешенство.

— Николас! — кричу я, надеясь помешать ему сделать какую-нибудь глупость. Знакомая фигура мелькает передо мной, когда Николас делает шаг вперед, чтобы нанести еще один удар. Я узнаю Тристана, как только слышу его голос. Прежде чем я успеваю вмешаться, Тристан обхватывает Николаса руками, обездвижив его, и тянет подальше от папарацци. Камеры перед нами не останавливаются ни на секунду, стараясь охватить всю сцену происходящего.

Шок накрывает меня при виде Тристана, стоящего всего в полу метре. Он так близко, что я могу почти коснуться его. Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Какого черта он здесь делает? Я отхожу назад, желая смешаться с толпой, прежде чем он заметит меня, но уже слишком поздно. Его взгляд встречается с моим в тот самый момент, когда я начинаю двигаться назад.

— Пойдем, Ник, давай отвезем тебя домой, — говорит Тристан, приобняв моего брата за плечи.

Как бы сильно мне не хотелось ненавидеть Тристана, но, когда я вижу, как он защищает Николаса, во мне вспыхивает знакомое чувство. Мое тело предает меня. Он не обращается ко мне, но я знаю по неверию, отразившемуся на его лице, что он узнал меня. Вспышка гнева и желания проносится сквозь меня, пока он удерживает мой взгляд. Тристан выглядит хорошо. Слишком хорошо. Его дизайнерский костюм сливается с его телом, открывая взору мускулистые бедра и широки плечи, и невероятно сексуальный кадык. Я наблюдаю, как он дергается, когда Тристан проглатывает слова. Часть меня разочарована, что длинные волосы Тристана коротко подстрижены. Ничего не могу с собой поделать, но мне не хватает той длинны, которой они были раньше.

— Я скучал по тебе, придурок, — бормочет мой брат, привлекая обратно его внимание.

Я бы солгала, если бы сказала, что не сохранила каждую статью, которую нашла об успехе картин Тристана. Кажется, в одночасье он стал известной сенсацией.

— Ты кто? — спрашивает папарацци, выступая вперед и делая фото Тристана.

Прежде чем кто-то успевает ответить, раздается голос из толпы.

— Это Тристан Найт.

Возбужденный гул голосов окружает нас под продолжающиеся вспышки фотоаппаратов. Я не удивлена, что Нью-Йорк любит Тристана. Кому не понравится история о мальчике, который растет на улицах, а затем становится местным высоко ценимым художником? Все любят сказку о Золушке. Так почему я не могу отделаться от этого горького чувства? Кажется, мир видит в Тристане большее, чем я, и они все, кажется, считают его совершенством. Но мне лучше знать. Он тот же самый человек, который разбил мое сердце на мелкие кусочки и разбросал их по пути к выходу. Да пошел он. Какого черта он здесь делает?

Тристан выходит вперед, загораживая вспышки папарацци. Брутальность его голоса вызывает странный трепет в моей груди.

— Я друг семьи, и это все, что вам нужно знать.

И почему Тристан старается быть таким милым? Почему он ведет себя так, словно он не выбросил себя из наших жизней?

— Где ты был? — спрашивает Николас, поворачиваясь к Тристану. — Почему не приехал навестить нас на прошлую Пасху?

Мой брат вглядывается в лицо Тристана в поисках ответа. Этот вопрос я хотела задать в течение последних четырех лет, за исключением того, что Тристан никогда не переставал общаться с Николасом. Он просто перестал видеться со мной. Злость вспыхивает в глазах Николаса, но более того, там появляется боль. Эмоция, соответствующая по интенсивности моей.

— Я собирался. Просто мне нужно было привести кое-что в порядок... — Тристан переводит взгляд на меня, а потом на тротуар перед собой. — Давай пройдем внутрь, прежде чем папарацци сделают еще что-нибудь, чтобы разозлить тебя.

Папарацци следуют за нами к входу в отель, но быстро останавливаются, когда несколько сотрудников отеля преграждают им вход. К сожалению, это не останавливает их, и они толкутся снаружи у двери, просматривая снимки на своих камерах. Я не могу не чувствовать себя словно животное в клетке, выставленное на обозрение в зоопарке, пока они караулят нас на улице у отеля.

Я хватаю пальто Николаса и беру его под руку. Он качается, набрасывая свой пиджак на плечи, и изо всех сил старается не споткнуться. Можно было бы посмеяться над его всклоченным видом, если бы я не знала причину его последнего запоя. Мой брат, Александр. Из нас двоих, думаю, Ник принял смерть Алекса хуже.

— Ник, зачем ты приехал в Сомерсет? — спрашиваю я.

Я знаю ответ, но все равно задаю этот вопрос. Сегодня была свадьба у Нины, невесты моего брата. Конечно, мы не могли ожидать, что она никогда не выйдет замуж, но все равно были удивлены, когда получили приглашения на ее свадьбу несколько месяцев назад.

— Мне нужно было выпить, — говорит Ник.

Мой брат избегает смотреть на меня, но это не останавливает меня от допроса. Взгляд Тристана прикован ко мне, когда я продолжаю.

— Это из-за —

— Я не хочу говорить об этом.

Николас вырывается и направляется в сторону, противоположную той, куда мы шли. Раздражение закипает у меня внутри, когда он не обращает внимание на то, что я зову его. Черт, Оги придет в бешенство. Уже прошло больше пятнадцати минут с момента, как я вышла из машины.

— Ник, вернись! — кричит Тристан.

— Пусть пошел.

Николас игнорирует нас и, шатаясь, направляется в уборную. Я даже не упоминала имя Алекса, но он сразу же понял, что я собиралась сказать. Мне до сих пор кажется, что мы только вчера потеряли нашего брата. Мне не хватает его упрямого молчания и великодушия, которое он излучал.

— Что происходит?

— Ничего.

— Что-то не похоже.

— Возлюбленная Алекса с колледжа сегодня вышла замуж. Этого не было в газетах, но мы получили приглашения на свадьбу полгода назад.

— Ох.

— Ты бы знал об этом, если бы навещал нас.

— Эмили, пожалуйста. Выслушай меня.

Но я не слушаю. Я продолжаю говорить, позволяя словам срываться с моих губ.

— Ник уже так хорошо справлялся, но каждый раз кажется, что он вот-вот сорвется. В прошлом году мы ездили в домик на пляже, и все было замечательно, пока он не зашел там в комнату Алекса. Мы не трогали ее с тех пор, как он умер.

— Мне жаль, Лили-Цветочек, — говорит Тристан, протягивая руку, чтобы прикоснуться ко мне.

— Ты был нужен ему...

Ты был нужен мне.

ТРИСТАН

НАПРЯЖЕНИЕ МЕЖДУ мной и Эмили растет с каждой минутой. Я бы хотел исправить все, что пошло не так между нами, простым извинением, но жизнь немного сложнее. И прошлое всегда, кажется, будет нависать надо мной. Я хочу забыть, что я сделал, но это я являюсь причиной, почему их жизни такие искалеченные. Мне до сих пор хотелось бы забыть, как Эмили ощущалась подо мной, или то, как возбуждение зародилось в ее аквамариновых глазах, когда она увидела, как я прикасаюсь к сабе, лежащей на кровати передо мной, но я так и не смог. Невинная молодая девушка, с которой я вырос, исчезла в ту ночь. Я должен был отпустить ее, но стон, сорвавшийся с ее уст, только усилил мое желание. Он еще больше возбудил меня. Я уверен, она знала о моих намерениях, но не спросила меня, когда я стал прикасаться к ней.