Спортзальчик в цокольном этаже «Трикона» оказался небольшим, но гулким. Хорошую здешнюю акустику Филипп враз оценил. Как только получил от супротивной прабабушки Ники правой ногой по левому уху.

Засандалила бабуля гулко. Он чуть не оглох и на другое ухо, но его удалось сберечь, уклонившись.

Дальше неофит Филипп работал всерьез, ставил жесткие блоки. В противном случае вторую сокрушительную атаку арматора Вероники он бы не выдержал.

В защите держался стойко, как-никак сказывалось его преимущество в росте и силе. Мог прибавить и в скорости, понемногу приноравливаясь к манере ведения боя с противником взвинчивающим темп боя без правил.

«Дает дрозда бабуля-доктор. Зря это я с ходу попробовал представить, как она смотрится без кимоно и намного ли отличается от той, что наверху. Пожалуй, в прошлом веке она выглядела малость сексапильнее и аппетитнее».

Критически оценив соперницу, Филипп перешел к наступательным действиям. Размяться так размяться. Ему сегодня тоже требуется легонько разрядиться.

«Эх-ха! Школы сэнсэя Тендо девочке Нике определенно не хватает. Держись, старушка. Провод-то высоковольтный…»

— Хорош, Филька, будет тебе, — признала поражение его соперница, — в отличку от тебя, я не корячилась полжизни в рукосуйстве и ногами махать не училась, чисто ветряк.

— А кто мне чуть левое ухо не отстрелил?

— Этому девочек-манекенщиц для подиума учат.

— Будто?

— Ей-ей, нет. Потом посмотришь в моем видеоархиве.

— Под зонтиком, с сумочкой или в перчатках?

— Найдем и таковские оцифрованные кадры. Если тебе интересно, сеньор Кобелино.

Пошли под душ, спинку мне потрешь. Заодно и полюбопытствуешь, что почем у девушки под кимоно. Вуайерист и геронтофил в одном флаконе…

…Бесстыжие твои глаза, Филька! Мог бы и не пялиться депилированной девушке прямо в промежность.

— А наверху в лаборатории можно?

— Конечно. Там искусство, а здесь голая эротика…

— Еще вчера, Ника, хотел тебя спросить, — Филипп учтиво отвел восхищенный взгляд от обнаженной натуры. — Кто тебе формы для заливки изваял? Мур? Роден?

— Невежда! Месье Огюста мы почти сто лет назад схоронили. Хотя ты почти угадал, я у старичка немного поучилась рукоблудию с глиной и гипсом.

Но это прошлый век и сплошной отстой. На основе графической модели я сварганила кое-какой софт для роботизированной штамповки и металлорезки. Правда, конечный продукт, то есть отливку, пришлось ручками доводить до ума несколько недель…

— Кстати, что там с моей планшеткой?

— Готова в общих чертах. Вначале перекусим. После ужина кое-что покажу.

— А я уже все видел! И сейчас смотрю…

— Бесстыдник! Чтоб ты знал, похотливый развратник, когда я была совсем маленькой, барышни под платьями носили длинные такие панталоны до лодыжек, с кружевами понизу.

Кавалеры только об этих кружевах думали. О том, что выше, ни-ни, и не мечтали.

— Не верю.

— Ей-ей! Пресвятая Богородица-матушка не даст соврать…

Достаточно с меня, Филька. Сейчас ты подставляй барышне спинищу. И нагнись, кавалер долговязый…

«Обалдеть! Неужели в полночь где-то в XXII веке меня вот так?.. Другая девочка-статуэтка, под душем? Снизу доверху? Не верю!!!»

Наверху в лаборатории Филипп вновь глянул на бело-розовую богиню, на сей раз оценив ее утонченным взглядом истинного знатока. Сейчас он пришел к новому искусствоведческому заключению: оригинальная материя этак, слегка, э, прикинем… превосходит такое виртуальное исполнение.

Однако с виртуальностью все ж таки безопаснее и приятнее иметь дело. Стоит себе, глаз радует. Воистину, ей никак не дано подвергнуть человека всяческим медицинским издевательствам или без предупреждения съездить ему правой пяткой по уху.

Либо покрикивать и понукать:

— Рыцарь-неофит, ну хватит тебе онанизмом маяться, делами займись. Вон бери свою отстойную планшетку и начинай знакомиться с нашим онлайновым хозяйством. Теперь у тебя есть приватный доступ к ресурсам конгрегации. Личный код, идент по сканеру.

Кое-какую железную мелочевку, юзер недоделанный, я в твоей машинке так-сяк поменяла. Усилила аппаратно защиту и проги безопасности. Само собой, веселой софтины, дров подкинула и ольфатический сканер.

Но для того, чтобы собрать кардинально новое тождество твоего трансформера понадобится кое-какое время.

Комплектуху, заточенную под твой форм-фактор, я уж присмотрела у наших оглоедов. Пущай попробуют не прислать мне ее в течение недели! Нормальное охлаждение я заказала в другом месте. Лошиную экранную матрицу тоже, кстати, надо бы заменить.

Извини, чувачок, покамест с двумя операционками на пару недель твой комп станет тугодумом. Ясен перец, я задействовала его незадокументированные возможности и разогнала по плешку твое железо. Но ресурсов ему — ни в хвост, ни в гриву — позарез не достает для нашего спецсофта и подсистемы шифрования…

Слушай сюда, юзер. С утреца, Филька, мне надобно отъехать на пару дней по делам фирмы. Без меня не безобразничать. Вернусь где-то в четверг к вечеру.

Вот еще что, — разбитная компьютерная девица Вероника неуловимо преобразилась, приняв тон и вид великосветской дамы, она же на изумление моложавая бизнес-леди, исполнительный директор «Трикона-В».

«Вот тебе истинный Кресте Господень!»

— В субботу прошу покорно ко мне на дачу отобедать, мой дорогой Фил Олегыч. Безусловно, в компании с нашим многоуважаемым Пал Семенычем. В котором часу уточню во время нашей вечерней, надеюсь, традиционной встречи в пятницу, мой драгоценный Филипп Олегович.

— Всенепременно, прелестнейшая Вероника Афанасьевна…

«Так-так… втроем-то мы развернемся по-компанейски, — с утра пораньше Филипп раздумывал о прошлом и будущем. «Опять же на троих, сообща и ту дверку иезуитскую сделаем».

Едва лишь Павел Семенович снял с него ограничения неофита, Филипп тут же отметил, как включился малоощутимый тонкий механизм взаимодействия дарований в прямом общении. Не то что на первом свидании, когда он был слишком опешен и ошарашен, чтобы понять и осознать ментальный контакт, связывающий его с соратниками и сотоварищами по оружию.

Но вот теперь, по-товарищески общаясь с Вероникой, он многое прояснил для себя, и в его самоосознании много чего встало на свои места. Пошли на пользу и устроенные ему вливания да втыки за безмозглое пренебрежение правилами безопасной дивинации.

«Господи, помилуй! Где ж тут безопасность, если, за что ни возьмись, тебя по кумполу этой самой дивной ретрибутивностью как шарахнет?

Слушайся старших, Фил Ирнеев, и вникай, проникай с Божьей помощью, чего тут зачем и что почем… вдвоем, втроем…»

— …Та проникновенная дверь в стене Дома масонов, рыцарь-неофит, требует обязательного тройственного воздействия. Ты — якорь, поскольку ее видишь, даешь триангуляцию на меня и на прецептора Павла, — рассказала ему вчера арматор Вероника. — Боюсь, дальше потребуется тетраевангелический ритуал образца XVII века, если судить по иконографии и девизу.

Ты — орел-очевидец в основании креста, я — корова безрогая, левая рука тьмы. Весьма нелестно, но ничего не поделаешь. Прецептор Павел — лев, правая рука света.

Остается поискать от первородного греха творения голову ветхого Адама и Евы. Она — окказиональный ключ.

При такой оказии средневековые рыцари Благодати поступали совсем незатейливо. Втроем конъюративно умерщвляли какую-нибудь сильную природную ведьму-знахарку. Из ее черепа делали ритуальную чашу, а в нее насыпали пепел сожженного с соблюдением требований аутодафе Святейшей инквизиции какого-нибудь мага-колдуна. Разбавляли святой водой скверну мужского пепла в порочном женском сосуде и, символически оскверняясь, причащались на троих с молитвою. Со святыми упокой!

Тут им и открывался, на казовый конец рожденный несотворенно транспортал, дающий проникновенный доступ к системе межпространственного перемещения и к дополнительным убежищам-асилумам.