Который они избрали

Четыре тысячи лет назад.

Гигантский песчаник кренится,

Наклоненный на три дюйма

Ошибками столетий.

Но эти каменные цифры

Держат на прицеле ускользающее Солнце

И строят хитроумную ловушку,

Чтобы поймать его луч.

Стоунхендж — не единичное сооружение. По Англии и Шотландии разбросано несколько сотен каменных колец диаметром от 2–3 до 113 метров. По-гэльски их называли «турсаканами», или «плакальщиками», а в Корнуолле — «веселыми девами». Их возраст составляет примерно 4000 лет. Около 140 из них сохранились достаточно хорошо.

В числе памятников позднего палеолита наиболее напоминает Стоуыхендж Каллениш — кольцо из тринадцати больших вертикально стоящих камней, в центре его расположен еще один монолит. Каллениш находится на острове Льюис — самом северном из Гебридских островов (Шотландия). При исследовании соотношений камней найдено 10 направлений (осей), связанных с крайними положениями Солнца и Луны. Хокинс полагает, что строители Каллеииша были так же точны, как и строители Стоунхенджа, но уровень их знаний был несколько ниже.

Таким образом, древние жители нынешних Британских островов возвели не одну обсерваторию, несмотря на то что это требовало колоссальных усилий. Дж. Хокинс решил даже подсчитать эти усилия при постройке Стоунхенджа (где предположительно выделены три последовательных этапа застройки — Стоунхендж I, II, III) и пришел к выводу, что на протяжении жизни многих поколений работа на Солсберийской равнине должна была поглощать значительную часть энергии — физической, умственной и духовной — и большую часть материальных ресурсов целого народа.

Подсчеты дали итог работы в полтора миллиона человеко-дней физического труда, к которому следует прибавить не поддающуюся исчислению, но безусловно огромную умственную работу. Организация, руководство, снабжение, необходимые для осуществления столь грандиозных общественных работ, несомненно, были крайне сложны и трудны. Каждого рабочего надо было кормить, одевать, требовались люди, чтобы обеспечивать их всем необходимым. Планирование же и инженерное руководство были проведены с необыкновенной тщательностью и со всей степенью совершенства, которая была доступна тогдашней Британии.

Дж. Хокинс в книге «Разгадка тайны Стоунхенджа» пишет: «Все книги о Стоунхендже или о других мегалитических сооружениях следовало бы снабжать посвящением: «Человеку каменного века — непонятному, оклеветанному и недооцененному». Сам я не поставил такого посвящения только по одной причине: хотя я как будто не могу сказать, что недооцениваю его или клевещу на него, я твердо знаю, что не понимаю его. А кто понимает?»

В позднем палеолите человек имел уже более совершенные временные представления (и очень совершенные строительные навыки, требующие хорошего умения считать). Совершенно ясно, что эти представления появились намного раньше. Человек стремился знать о времени и знал о нем наверняка еще тогда, когда не знал почти ничего, когда еще только становился человеком.

Итак, на вопрос, когда человек стал целенаправленно изучать временные отношения, можно твердо ответить — в палеолите. Эта граница, по всей вероятности, очень условна — в разных местностях она проходит с колебаниями в тысячелетия, но в целом люди каменного века уже располагали достаточно сложными представлениями о течении времени. Где, на каких территориях происходило наиболее успешное развитие временных представлений? Судить об этом довольно трудно, доказательством может считаться наличие остатков календарей любой формы или таких строений, которые могли выполнять функции обсерваторий. Но даже если такие календари и строения отсутствуют, то их, во-первых, могли еще не обнаружить, а во-вторых, люди могли и без них обходиться.

Существует мнение, что в Египте древние астрономы, которые не имели никаких обсерваторий и которым приходилось наблюдать созвездия, прибегали к следующему остроумному способу. Два астронома становились друг против друга: один — с северной стороны, другой — с южной. Каждый держал над головой пальмовый лист, который в середине имел узенькую щель, и смотрел в щелочку пальмового листа своего визави, ища таким образом меридиан того созвездия, которое хотели наблюдать в данный момент. Они замечали, что следующее созвездие приходится ниже лба по направлению правого глаза, а тому, который смотрел с другой стороны, противоположное созвездие приходилось против правого глаза, потому что, по мере того как мы спускаемся по Зодиаку, точка наблюдения спускается ниже по телу наблюдателя, переходя постепенно к локтю, голени, ноге и т. д. Таким образом, каждая часть Зодиака ассоциировалась с той или другой частью тела.

Отзвук такого подхода к времяисчислению имеется у ламутов, которые называют месяцы по частям тела, причем месяцы «макушка» приблизительно соответствуют зимнему и летнему повороту Солнца. У приакских эвенков[7] с частями тела связано 50 процентов названий месяцев.

Все же сооружения, соответствующие понятию обсерватория, то есть место наблюдения движений небедных светил, обнаружены почти повсеместно, на территориях, находящихся далеко друг от друга. При этом действительно оказывается, что постройки, расположенные на севере, служили для наблюдения за движениями Солнца и Луны, а расположенные на юге (судя по их ориентации) — для наблюдения за движением звезд и планет. Однако при исследовании соответствующих сооружений не было обнаружено ничего похожего на приборы, хотя бы отдаленно схожие с телескопами. Если за движением Солнца и Луны можно следить невооруженным глазом, вероятно ли, что в глубокой древности таким образом вели точные наблюдения за звездами и могли, к примеру, видеть кольцо Сатурна, о чем имеются смутные упоминания?

На этот вопрос можно ответить положительно. И не потому, что в старину все было лучше и зрение тоже, а потому, что устройство глаза таково, что некоторые люди (и тогда, и сейчас) имеют остроту зрения по меньшей мере в два раза выше так называемой нормы. Таких людей немного, и их всегда особенно ценили. Во всяком случае, в восточных сатрапиях существовал обычай: при наборе в самые привилегированные войска — всадники при самом правителе — проверяли у каждого остроту зрения звездной ночью. Человеку предлагали в определенном созвездии найти звездочку. Если он обладал действительно превосходным зрением, то на указанном месте видел не одну, а пять звездочек.

Глаз человека — очень тонкое устройство с хорошими разрешающими способностями. Возможности человеческого глаза достаточны, чтобы проводить не только самые простые, но и сложные астрономические наблюдения.

Таким образом, на вопрос «Где человек мог начать изучать временные отношения?» можно ответить: всюду и везде на земном шаре, где он появился, и при этом — сразу, как только появился.

Прежде чем рассматривать, как человек воспринимал и оценивал время на ранних этапах своего развития, надо представить, какие свойства времени необходимо различать человеку как индивиду и как члену общины, рода, племени, народа, наконец, как жителю Земли и Галактики. Ощущение принадлежности человечества Космосу родилось задолго до наших дней. Не только в наше время ученые считают, что люди — небожители, находящиеся на небе вместе с Землей, непрерывно связанные с Космосом через приливное (гравитационное) воздействие Солнца, планет и всей Галактики, через излучение звезд и Солнца. Философ, ученый-энциклопедист аль-Фараби, живший в X веке, писал:

Как тесно дням твоим в борьбе,

Земля — привал в твоей судьбе,

Лишь Космос — истинный твой дом,

Ты вечно в нем, а он в тебе.

С самых ранних моментов появления сознания человек должен был различать последовательность событий во времени, длительность временных промежутков между двумя событиями, а также длительность самих событий. Судить о том, как он это делал, можно по быту тех племен и народов, которые сегодня находятся на низких ступенях развития культуры и которых остается все меньше на планете. Исследование жизни и обычаев народов, особенно обычаев, связанных с подсчетом времени и календарными системами, в значительной степени основывается на изучении языковых форм и мышления. Ученые как бы отправляются в лингвистическую обсерваторию, вооружившись палеонтологическим телескопом.